Эрнст Гофман - Сестра Моника

Но Луиза не чувствовала ничего, кроме фельдмаршальского жезла Бовуа внутри, и под его командованием выступила так мощно, что затряслась постель; Линхен выронила чашу и, охая, ждала ультиматума от моего отца.

А представьте себе разъяренного отца! Не успел он и почувствовать приближения бога любви, как выдернул свою стрелу из раны, и Линхен, так и не получив удовлетворения, должна была, дрожа бедрами, впустую расплескать все содержимое своих мыслей на красное дерево кровати!

Ствол отца еще стоял, словно свечка, но полковник, невзирая на то, что все его умственные силы находились в состоянии флюктуации, верный своим принципам, хотел, подспудно продемонстрировав исключительное владение телом, подать пример того, как надобно действовать, дабы сохранять равновесие между природой и законами разума...

Бовуа наслаждался высшим счастьем.

Моя мать парила между болью и наслаждением; Каролина... целовала руку полковнику в благодарность за... его бережное к ней отношение.

— Да, дитя! У тебя есть причина для благодарности, — отвечал ей полковник, — не будь мне стыдно перед Бовуа, не имеющим ни малейшего представления о деликатном обхождении , твои прелести вполне могли бы одержать победу.

С этими словами он подошел к стенному шкафу, достал бутылку бургундского и два бокала и налил в бокалы вина, один протянул лейтенанту, а второй оставил себе.

После того, как оба чокнулись и выпили за столь редко встречающиеся и приносящие усладу дружбу с любовью, мой отец пожал лейтенанту руку и вышел вон.

Не успела за ним закрыться дверь, как Бовуа, и так уже распаленного, охватил, словно Мелеагра [61] Мелеагр — герой греческих мифов — его жизнь зависела от обгоревшей головни: его матери Алфеи во сне было предсказание, что он умрет, когда догорит пылавшее в очаге полено. Обжигая руки, мать Мелеагра вытащила полено из огня. После того, как Мелеагр в ссоре убил своих братьев, Алфея в гневе бросила полено в огонь, отчего Мелеагр и умер. , свирепый огонь. Он стащил с моей матери нижнюю рубашку и назвал ее своей Венерой, уложил Каролину, с силой задрал ей юбку и исподнее, себя назвал Юпитером, а обнаженную Линхен — Гебой, и набросился на нее так же яростно, как некогда Эццелино набросился на Бьянку делла Порта [62] Эццелино набросился на Бъянку делла Порта... — после того, как итальянский полководец Эццелино III да Романо (1194-1259) захватил город Бассано, он пленил и изнасиловал жену одного из защитников города — Баптиста делла Порта, та не пережила позора и приказала убить себя надгробным камнем на могиле мужа. . Впрочем, не успел он и коснуться своим утешителем небесных врат, как тотчас же свалился, будто куль и... уснул.

— Скорей, Каролина, сюда! Снимай с него штаны!

Каролина повиновалась; Бовуа был просто вылитый царь Приам [63] Приам — в греческой мифологии: последний царь Трои. из «Энеиды» Блюмауэра [64] «Энеида» Блюмауэра — Алоис Блюмауэр (1755-1798) — австрийский писатель эпохи Просвещения, автор популярного в свое время пародийного переложения «Энеиды» Вергилия. ; его перенесли на кровать, раздели, и, пока он лежал перед ними, будто первый человек перед своим Творцом, Каролина по велению моей матери взяла в руку и крепко сжала его утешитель, ставший почти незаметным. Мать достала острые ножницы, натянула крайнюю плоть преступного члена над головкой и одним махом отрезала ее от места, на котором та находилась целых тридцать два года. Опиум действовал сильно — Бовуа даже не проснулся, он лишь вздрагивал во сне: ужасная боль добралась до скованной наркотиком души; женщины изгнали эту боль с помощью целебного бальзама.

Доза опиума, которую приняли Бовуа с полковником, должна была действовать, по меньшей мере, четыре часа; Луиза с Каролиной надеялись, что со временем обрезанный Бовуа перенесет боль потери. Ведь и разорванная девственная плева ноет ровно до тех пор, пока страдалица не убеждается в том, что это необходимо для грядущих удовольствий.

Пока Бовуа спал, а полковник храпел в соседней комнате, Луиза и Каролина залезли в ванную и предались утехам, каким обычно предается женский пол: пальцами Луиза начисто прогнала досаду и горечь, которые ощущала внутри Линхен от того, что полковник слишком быстро вытащил из нее свой неумолимый член.

Я, впрочем, слишком задержалась на истории матери и ее подруг; тут и моя история становится интересной, а разве ж сможет кто из женщин пренебречь своими прелестями, собственными желаниями или красотой ради других? Немного лишь в завершение истории моих родителей: прежде чем Бовуа очнулся, мать, Каролина, я и Гервасий были уже на пути в Тешен [65] Тешен — город в чешской Силезии. . Наш побег оказался столь поспешен, что у Гервасия даже не было времени меня одеть. Поводом к раздеванию — все слушательницы засмеялись — было вот что: наш урок по физике Гервасий начал с того, что человек может быть вписан в круг и разделен на две равные части.

— Не могли бы, вы, милостивая госпожа, лечь передо мной на стол? — спросил он, продолжая занятие.

Я легла.

— Вытянитесь.

Я вытянулась.

— Теперь раскиньте руки так, чтобы они образовали прямую линию.

Сделано.

— Так-так! А теперь смотрите, — сказал духовник, -я с легкостью смогу доказать, что вы пропорциональны как в ширину, так и в длину. Глядите-ка, — тут он принялся мерить меня пядями, начиная с правой руки, через все тело и до пальцев левой руки. — В вас семь пядей в ширину и столько же должно быть в длину, иначе природа ошиблась в пропорциях и схалтурила. — После чего он измерил меня от головы до ног, и роста во мне, действительно, оказалось семь пядей. — Таким образом, моя госпожа, вы можете видеть, как мудро природа подходит к своим творениям. Для души и духа природа имеет иной эталон, который ни первая, ни второй не могут превосходить, также как не могут они отрицать и своей независимости от тела, в котором поселились. Человеческое тело, — здесь я хотела подняться... — Я попрошу! — скомандовал Гервасий и снова уложил меня на стол, — человеческое тело, как вы знаете, состоит из двух частей: верхней и нижней, благородной и срамной, и эти части равновелики, если отсчитывать их от пупка. Чтобы я мог доказать вам это наилучшим образом, вы должны позволить мне поднять ваши юбки и исподнее до пояса, — и он задрал мое платье как можно выше. — Плотно сожмите бедра.

Я сделала, как он просил; когда я однажды увидела Медицейскую Венеру [66] Медицейская Венера — мраморная статуя Венеры, изваянная в I в до н.э. с утраченного греческого оригинала; в 1677 г. ее приобрели для своего собрания Медичи, с тех пор она носит их имя. в ее знаменитой позе, мне пришло на ум тогдашнее мое положение, и я подумала: тебя-то, Венера, ведь не нужно измерять, ведь ты богиня, и осознание собственной значимости возносит тебя над любой плотью; ... Гервасий же измерил меня еще раз: от макушки до пупка я составляла три с половиной пяди, и от пупка до ступней — тоже три с половиной.