Анджей Струг - Новеллы и повести

Сегодня, проходя по улице Вспульной, я вдруг увидел Конрада с Хеленой и от неожиданности остолбенел. Ведь Конрад должен быть в Лондоне! Совсем недавно Марта говорила, что вернется он не скоро. Конечно, она слукавила, поскольку ей-то уж известно все. Они шли и улыбались. Хелена была очаровательна, как всегда, может, еще прелестнее — с букетиком фиалок на груди. Они направились в сторону Ботанического сада, не заметив меня. Глупый, наверно, был у меня вид! Я очень расстроился: опять мне ничего не известно! Горько думать, что нас связывают только деловые отношения. Тем не менее я рад их счастью, очень рад. И как это хорошо, что они вместе — оба такие красивые и молодые. Мне кажется, будто они мои дети и я благословляю их. Я и вправду стал уже стар, любой пустяк выводит меня из равновесия. Не знаю даже, что меня теперь больше волнует — приятное событие или же несчастье? Недавно, в феврале, арестовали троих наших парней. Я очень горевал, а все надо мною посмеивались: мол, что особенного случилось? Конечно, дело обычное, иногда бывало и хуже. Все понятно, но, по-моему, следует относиться к этому посерьезнее. Пусть даже провалы случаются часто, все-таки каждый раз это драма. Обидно, что меня не понимают; я ведь не плаксивая баба и всего лишь хочу, чтобы они видели в своей трудной работе ту возвышенную цель, ради которой рискуют жизнью. А они ничего не понимают, словно малые ребята. И еще говорят, будто я готов устраивать панихиду после каждого провала. Они очень заняты, много и упорно работают, и им просто некогда заметить тот ореол, который сияет над ними и их делами. Люди они обыкновенные, но цели их возвышенны, и каждый из них, даже смешной Леонек, вносит свою лепту.

Леонек — мальчишка, и кто знает, будет ли он последователен в своих взглядах и верен им всю жизнь. А пока Леонек убежал из отцовского дома, где ни в чем не нуждался, и несчастный отец гоняется за ним по белу свету. Но сын скрывается от него усерднее, чем от жандармов уже два года. Старый богач писал слезные письма в Лондон, предлагал партии громадную, на наш взгляд, ежегодную сумму, но требовал в качестве условия sine qua non [31] Непременного (лат.) . выдачи блудного сына. Леонек, когда узнал об этом, испугался до смерти, как бы его не «обменяли».

Однажды у меня собрались руководители партии — обсудить наше трудное финансовое положение. Вдруг входит Леонек, и Конрад совершенно серьезно заявляет: «Разумеется, мы обменяем Леонека». Все рассмеялись, а парень, несмотря на свои девятнадцать лет, едва не расплакался. Парнишка он послушный, смирный, и то, что его вообще терпят, считает большой милостью. Такому ребенку нужна опека, немного тепла. Мне его жаль. Я отношусь к нему приветливо, иногда поговорю с ним минутку, спрошу его мнение о каких-либо партийных делах, зная, что это доставит ему большое удовольствие. Он стремится казаться взрослым, хочет, чтобы кто-нибудь принимал его наконец всерьез. Он так счастлив, с такой комичной важностью поучает меня, старика! Его самая возвышенная мечта — тайком вести пропаганду среди рабочих на фабрике своего отца в Пабяницах, организовать там большую забастовку и научить старика уму-разуму. Он не теряет надежды, что старого эксплуататора удастся когда-нибудь перевоспитать. «Знаете, как можно переубедить его? Силой. А ведь мы сила, правда?» Правда, Леонек, правда, но я боюсь, что папа из Пабяниц еще долго будет сильнее нас всех.

Возвращаясь к тем двоим, я сказал бы: они удивительно дополняют друг друга, и то, что они встретились в жизни, просто чудо. Конрад олицетворяет собой непоколебимую силу; он тверд, мрачен, видит и понимает все, но как-то очень уж беспощадно, пронизывающе холодно. У него светлый ум, возможно гениальный, но этот человек, кажется, совсем лишен эмоций и способен, вероятно, ломать и крушить вокруг себя все без тени сожаления. По его мнению, счастье, горе, то есть все личное, присущее людям, — глупости, над которыми он смеется язвительно и зло. Я, может быть, не прав, но мне кажется, что он не способен никого полюбить. Он выполнит все, что нужно, он словно стихия, машина, словно бездушное и мощное орудие судьбы, порожденное современной жизнью. Это внушает уважение. Его почитают, слушаются, ему подчиняются даже смутьяны. Но его никто не любит, у него нет близких друзей, со всеми он на вы. Есть и такие, которые его боятся. И подумать только — Конрад влюблен!

Как это с ним случилось? Какое чувство испытывает он к Хелене — такой порывистой, восторженной, веселой? А она? Что нашла она в этом хмуром, замкнутом и холодном человеке? Станет ли он терпеливо выслушивать ее сердечные излияния? Оценит ли ее душу кристальной чистоты, которую можно сравнить с горным озером, отражающим в своей сини и звезды, и тучи? Хмурится ли оно в непогоду, сияет ли радугой под солнцем, сверкает ли тысячью красок при восходе и на закате, с ним всегда остаются его прозрачная чистота, постоянство и верность. Такова и Хелена. Трудно представить себе их совместную жизнь. Не будет ли ей с ним холодно, неуютно?

Как же все это произошло? Хотелось бы расспросить ее и предостеречь: знаешь ли ты, все ли ты уже знаешь, девушка? Поэты и писатели непрестанно восклицают: любовь таинственна, непостижима! Мне тоже прежде казалось, что так бывает только в романах, в выдуманном мире. Но эти двое — они ведь живые люди! Как это страшно и вместе с тем чудесно. И хотя я очень беспокоюсь за Хелену, но если она действительно его любит, то этому можно только радоваться. И если их союз прочен, то дай им бог счастья! Они и внешне-то совершенно разные: он — черный, жилистый, высокий, сильный, она — светловолосая, мягкая, обаятельная. Оба они молоды и красивы, — пусть их союз будет столь же прекрасным. Пусть он прибавит им сил, пусть объединит и нежное сердце, и беспощадный ум, и вдохновенный порыв, и железную волю, и любовь, и ненависть. Конраду выпало большое счастье. Хорошо, если бы он это понимал; мне было бы спокойнее, и я знал бы, что девушке не причинят зла. Ибо она — наше солнышко, наше сокровище.

В Варшаве страшная жара. Ужасно все-таки, что человек надрывается целый год и не имеет возможности отдохнуть хотя бы неделю. Я просто болен: не в состоянии работать, потерял аппетит, плохо сплю. Господин прокурист [32] Прокурист — доверенный торгового предприятия, имеющий полномочия на совершение сделок. полагает, что это пройдет. Господина управляющего, естественно, здесь нет, он уехал лечить свой пузырь. Можешь сколько угодно проклинать все и всех или даже уехать самовольно из Варшавы, бросить место.

Наступит ли такое время, когда банковские служащие сами подумают о себе и объединятся в профессиональный союз? Ведь мы — такие же рабочие, как любой сапожник или ткач. Но попробуйте поговорить об этом с моими сослуживцами! Конечно, я даже не помышляю ни о какой агитации. Среди них есть и хорошие люди, но большинство — обыватели до мозга костей. Свойственные им дурные привычки и глупое самомнение они унаследовали от своих дедов и отцов, владевших когда-то землей и усадьбами. Все они ленивы, завистливы и сумасбродны, мечтают о какой-то несбыточной карьере. И хоть бы кому в голову пришло, что, объединившись, можно заставить хозяина пойти на уступки.