Антал Сташек - О сапожнике Матоуше и его друзьях

— На штурм! — загудел вооруженный отряд и бросился к дому уездного начальника, собираясь вышибить двери.

— Ради бога… Люди добрые, помогите, кто может! — завизжала на всю площадь пани Текла из окна верхнего этажа, куда она укрылась.

— Грабить будут! — пронеслась от одного дома к другому. Лавки закрывались; запирались двери; торговки на рынке складывали свои булочки, пряники и прочую снедь и собирались бежать. Весь городок зашевелился.

Начальник Думек томился в погребе, куда его запрятала жена. Свет едва проходил в окошко темницы. До тех пор пока шум и гам не доходили до ушей начальника, он спокойно сидел на стойке, время от времени наливал себе в стакан вина из бочонка, который лежал здесь, и потихоньку потягивал сладкий яд. Но как только до него донеслись крики и визг жены, он выпил стакан до дна и с такой поспешностью, словно над его головой горела крыша, бросился в сени, где было слышно, как люди с улицы колотят в ворота чем попало.

— Что случилось? — спросил он дрожащего от страха приказчика.

— Врановские пришли грабить.

— Ни черта не грабить! — закричал хозяин на приказчика. — Открыть!

Теклы нигде не было видно, да и вино прибавило ему храбрости.

— Открыть! — повторил он приказ, и когда парень несколько замешкался, сам вынул засов и очутился лицом к лицу с отрядом.

— Доброе утро, друзья!.. Простите… Я тут немного был занят, сейчас выйду, только форму надену.

— Вперед на Виндишгреца! — загремела ему в ответ толпа.

— Никуда ты не пойдешь… Останешься дома! — зашумела на лестнице пани Текла, когда увидела и услышала, что делается внизу перед домом.

Муж с надеждой посмотрел на свой отряд и не ошибся.

— Ты, злюка старая, замолчи, а то мы до тебя доберемся! — раздалось снизу.

Угрожающе поднялись вверх пики и ружья. На растрепанную голову, высунувшуюся из окна, уставились стволы ружей. Женщина отпрянула, побежала на чердак, спряталась в каморке и заперлась на ключ. Так врановский отряд одержал вторую победу.

С помощью служанки капитан надел форму.

— Где моя сабля, Барушка?

— Пани спрятала ее среди старого хлама на чердаке.

— Беги скорей, найди ее!

Барушка побежала со всех ног. Куча старья валялась возле каморки. Перетряхивая ненужный хлам, служанка подняла шум.

— Что ты там возишься, балда? — подала голос пани Текла, но не отважилась выйти из укрытия.

— Ищу меч пана.

Барушка, большая охотница до чтения, давно знала из книг, что герои носят не сабли, а мечи. Она была немножко влюблена в своего хозяина. Глядя, как он в полной парадной форме командует на площади гвардейским отрядом всего округа, она считала его героем и в душе прощала ему то, что дома он был похож на тихого цыпленка. Зеленоватые хозяйкины глаза, из которых сыпались злобные искорки, плотно сжатые губы, не проронившие ни единого ласкового словечка, наводили страх и на нее.

— Здесь сабли нет… Ты ее не найдешь! — кричала хозяйка за стеной.

— Да вот она здесь.

— Подожди, недотепа… Дай-ка ее сюда, — послышалось из каморки, и ключ щелкнул в замке.

«Ага, она хочет выйти… Ну нет, шалишь!.. Ничего ты не получишь, ведьма!» — пронеслось в мозгу Барушки, и в мгновение ока она с «мечом» уже была на лестнице, не слыша даже, как «эта выдра» кричала ей вслед:

— Гусыня глупая! Ну, погоди, ты еще получишь у меня, как только эти болваны уберутся!

Капитан вышел из дому в полном вооружении. Без жены он становился совсем другим человеком. Девушка, которая в эту минуту расцвела как роза, говорила правду: когда с саблей в руке он встал во главе отряда, у него действительно был геройский вид. Лицо оживилось, фигура выпрямилась, голос зазвенел.

— Посмотрите, Кубичек, что за молодец наш хозяин! — обратилась сияющая Барушка к молодому приказчику, глядя из лавки, как хозяин командует отрядом.

Отряд построился и двинулся в путь.

Пани Текла тоже глядела из слухового окна и шипела от злости: «Погоди, вернешься, я тебе покажу!»

Но он не слышал ее и гордо выступал во главе отряда. Гвардейцы шли мерным шагом, с веселой песней. Матоуш знал до сотни разных песен, он запевал, остальные подтягивали. Даже старый Швейда подпевал своим густым басом. Местечко облегченно вздохнуло, как только отряд миновал улицу, выходившую в поле, люди стали открывать запертые дома. Только подростки, собаки да дети проводили отряд еще немного.

— Жалко, что я не взял с собой барабан: теперь бы я барабанил на марше, — жалел Бендичек, ковылявший вслед за отрядом, с которым ему не хотелось расставаться. Как он рвался пойти вместе с гвардейцами на помощь Праге! Но сосед Якуб подал ему мудрый совет:

— А теперь, парнишка, вернись к матери, чтобы она не ругалась. Дальше с нами идти нельзя. Видишь, мы уже у кладбища, а пока ты придешь домой, будет полдень.

Эти слова звучали как приказ.

Оглянувшись, Бендичек увидел кладбище с серым забором; за ним высокий деревянный крест распростер свои перекладины, словно указывая ими в таинственные дали. Мальчик не понимал этого таинства, он перекрестился по привычке и после недолгих колебаний повернул обратно в местечко. Через некоторое время он оглянулся и долго смотрел вслед удалявшемуся отряду, пока сверкавшие на солнце ружья и пики не скрылись из виду. Грустный, мальчик поплелся дальше. Единственной утехой ему оставались монеты по два гроша, которые словно жгли его сквозь карман.

«Два двухгрошевика — это будет двенадцать крейцеров, — подсчитывал он про себя. — Если купить два пряника, то на это уйдет четыре крейцера, и останется один двухгрошевик и два крейцера».

Торговки снова спокойно сидели у своих ларьков с булками, сельдереем, луком, чесноком и другими божьими дарами и судачили о случившемся. Бенда купил пряников и направился прямо домой.

«Один пряник съем, другой понесу маме», — сказал он себе и принялся есть. Расправившись с первым, он почувствовал искушение взяться за второй, торчавший из-за пазухи. «Только кусочек», — решил он и откусил. Но тут в нем пробудилась совесть и так его уколола, что он поскорее засунул остаток пряника в карман. Всю дорогу мальчик боролся с искушением. История умалчивает о том, кто победил: пряник в кармане или мама дома.

Отряд двигался по направлению к Турнову, и чем дальше удалялся он от своей деревни, тем опасливее глядели на гвардейцев местные жители.

— Горцы рвутся к Праге! — говорили они в страхе.

Хозяйки тряслись за своих кур, цыплят, гусей; хозяева — за свои запасы. Гвардейцы казались им ринувшимися с гор дикарями, никто не хотел ничего продавать им даже за деньги.

Солнце зашло. Отряд расположился лагерем примерно в миле от Бакова, на поляне у шоссе. Развели огонь и стали доедать хлеб с творогом, что захватили с собой из дому в карманах и ранцах. У некоторых были еще и оладьи.