Мао Дунь - Избранное

Шуньин рассказала, что приехала сюда с мужем в прошлом месяце и сразу же отправилась в управление разыскивать меня. Там она, конечно, ничего не добилась. У них масса планов на будущее, но как пойдут дела — пока еще неизвестно.

— Ты так легко достигла всего, чего желала. — Она нежно взяла меня за руку. — Говорят, что все приходит в свое время, но многое еще зависит от способностей и энергии.

Я улыбнулась, вспомнив, как когда-то Шуньин стала членом провинциального комитета гоминьдана.

— А Сицяна ты не забыла? — спросила Шуньин, наклонившись ко мне и понизив голос.

От неожиданности я вздрогнула. Зачем она вспомнила о нем, дрянь паршивая? Я слегка подняла одну бровь и в упор взглянула на нее, дав понять, что эта тема неприятна мне.

Но госпожа — бывший член комитета — оказалась так тупа, что не поняла этого.

— Он человек знающий и опытный, — заявила она с самым серьезным видом, — к тому же у него влиятельные друзья. Пойми ты это!

Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. На что она намекает, эта бесстыжая мартышка? Как смеет дразнить меня? Или она действительно настолько глупа? Я решила не проявлять больше к ее словам никакого интереса, но неожиданно подумала: зачем доставлять себе лишние хлопоты? У меня и без нее немало врагов. И ответила с притворной улыбкой:

— Ты что мне сказки рассказываешь? Если я и узнала, что за человек Сицян, то не без твоей помощи. Я не была с ним так хорошо знакома, как ты!

— Ты меня не поняла. Я действительно познакомилась с ним раньше, чем ты, да и с Суншэном они были друзьями, но ты — совсем другое дело, ведь у вас были особые отношения.

В ответ на ее слова я могла лишь зло усмехнуться:

— Особые отношения? Дорогая моя, тебе что, нравится бередить чужие раны или ты просто играешь? Что же, тогда я весьма тебе признательна и за благие намерения, и за поддержку.

— Что ты, что ты! Да разве посмела бы я вспоминать старое? — с жаром и в то же время смиренно произнесла она и со смехом закончила: — Ты по-своему хороша, он — по-своему. Вот я и подумала, что из вас вышла бы прекрасная пара!

Я чувствовала, что терпение мое вот-вот лопнет. Бывают же такие бессовестные дуры! Если я сейчас не остановлю ее, кто знает, до чего она договорится? Но не успела я и рта раскрыть, как она, причмокнув, снова затараторила:

— Так вот, у Сицяна полно друзей! Должна тебе сказать, что и мы приехали сюда лишь благодаря его помощи! Сама подумай: пароход, самолет, билеты на троих, сколько на все это нужно? Сбережений у нас не было, а далеко ли уедешь на стипендию Суншэна? Сицян тысячу раз велел нам передать тебе привет, он тобою очень интересуется. Говорит, если нужно и это в его силах, в любую минуту готов помочь. Видишь, он не забывает старых друзей!

— Что ж, очень ему признательна, — ответила я в тон Шуньин.

«Помнит старых друзей»?! Чепуха! С меня достаточно тех страданий, которые он причинил мне. Судя по словам Шуньин, он, наверное, стал важной персоной. Странно! Вдруг я вспомнила один случай, и это усилило мои подозрения. Я доверительно спросила:

— Дела у Сицяна по-прежнему?

— Что ты! — с нескрываемым восхищением произнесла Шуньин, но тут же спохватилась и уже более спокойно добавила: — Да, теперь у него появились кое-какие возможности.

«Что бы это могло значить? Неужели эта дура что-то скрывает? Надо все разузнать».

— Говорят, у него ответственное задание от центрального правительства. Ты разве не слышала?

— Гм, от центрального правительства?.. Понятия не имею!

— Лишь недавно ему послали пятьдесят тысяч юаней, — продолжала я врать.

— Пятьдесят тысяч! Ого! Значит, он с центральным правительством также… — Тут она осеклась, и лицо ее приняло такое выражение, будто ей неожиданно удалось раскрыть обман.

Я ухватилась за слово «также» и сказала:

— Ну, разумеется, он также работает и на центральное правительство.

— А известно ли тебе, что он… — Шуньин умолкла, будто проглотила последние слова. Затем вынула носовой платок и легонько вытерла свое напудренное лицо.

— Ну, что он? — спросила я притворно равнодушным тоном, однако Шуньин продолжала вытирать лицо, и мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она промямлила:

— Он… у него дела идут просто блестяще…

Она старалась выкрутиться, но так глупо, что я не могла сдержать улыбки. Теперь все ясно. У меня не было времени, как говорится, ходить вокруг да около, и я ринулась в атаку.

— Можешь быть со мной откровенна, — заявила я ей. — Мы с тобой друзья, можно даже сказать — родные сестры. К Сицяну я тоже не так уж плохо отношусь… Только прошу тебя никому не говорить о том, что я тебе сейчас скажу, если ты действительно об этом знаешь. Видишь ли, Сицян… словом, он связан с японцами и с Ван Цзинвэем.

— Ай-й-я! Так вот оно что! Откуда ты знаешь?

Ее изумление было явно наигранным. А впрочем, откуда ей было знать, что все это я выдумала лишь для того, чтобы вызвать ее на откровенность?

— Мне все известно, — я старалась заинтриговать ее, — так что не вздумай меня обманывать.

— Неужели у меня совсем нет совести? — взволнованно заговорила Шуньин. — Пусть небо меня покарает, если я лгу. Мы хоть и живем в Шанхае, но ничем не интересуемся, многого вообще не понимаем. Конечно, и до нас доходили какие-то слухи, но мы с Суншэном подумали: почему это непременно должен быть Сицян? Пойми, разве можно обвинять человека, раз нет никаких доказательств?

— Так тоже нельзя рассуждать, — возразила я. — Ведь есть же такие, которые служат и нашим и вашим. Только те, у кого большие возможности, — преуспевают, а у кого их нет — проваливаются.

Шуньин издала какой-то странный звук и стала нервно теребить кончик носового платка. Мозг ее, видимо, лихорадочно работал. У меня не было терпения ждать, пока она ответит, и я снова спросила:

— Вы вернетесь в Шанхай после получения приказа?

Не знаю почему, но от этих слов Шуньин бросило в дрожь, и она растерянно сказала:

— Какой приказ? Хватит шутить! — Но тут, видимо, поняв истинный смысл моего вопроса, улыбнулась, стараясь исправить оплошность: — А-а, ты имеешь в виду приказ центрального правительства? Его не будет. Мы виделись с начальником секретариата и теперь ждем назначения.

Я кивнула головой и усмехнулась. Почему, интересно, она так растерялась?

Шуньин задумалась на минуту, затем продолжала:

— Здесь все так дорого, такое все скверное. Не жизнь, а мучение. Чашечка кофе стоит два юаня. Да и что за кофе! Настоящая бурда! В общем, тут куда хуже, чем в Шанхае; нет ни удобств, ни комфорта. Ехала бы ты в Шанхай. И Сицян там. Почему бы тебе не попросить перевода? Всегда можно что-нибудь придумать. Думаешь, работу там не найдешь? Еще получше твоей. Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Сицян — ты ведь хорошо помнишь его, — так вот, мне кажется, что его связь с «той стороной», вероятно, и есть его особое задание, верно?.. Но это лишь мое предположение, а ты что думаешь?