Мао Дунь - Избранное

Если он из-за этого возненавидит меня, будет ругать… что ж, это даже хорошо, хоть я и не заслужила такой обиды. Гораздо хуже, если он все понял. Тогда ничто его не остановит. Он будет идти все дальше и дальше, пока совсем не запутается. Он наивен, как дитя, в сердце его еще живут мечты. А я? Для меня давным-давно прошло время мечтаний.

10 октября

Как обычно, прошел праздник. Как обычно, все сотрудники отдела «добровольно» отправились каждый на свой участок «наблюдать за происходящим». Обо всем этом не стоит подробно писать.

Единственное, что достойно внимания, — моя встреча с Пин. Уже третья.

Первый раз я встретилась с ней в доме у Шуньин. Она изменилась до неузнаваемости. Только лицо было по-прежнему худым. Пин выросла и стала стройнее. Я узнала ее лишь после того, как Шуньин нас познакомила и назвала ее имя. Пин сказала, что я тоже сильно изменилась, совсем не такая, какой была в школе, и что на улице она ни за что не узнала бы меня. Вот так новость она мне сообщила! В ответ я могла лишь грустно улыбнуться. Мы обменялись несколькими вежливыми фразами, и Пин ушла.

— Как ты ее разыскала? — спросила я Шуньин, чувствуя, что тут не все ладно.

Но Шуньин ответила совершенно безразличным тоном:

— Случайно встретила на улице и пригласила в гости.

— О, значит, вы тоже видитесь впервые, — сказала я, в душе не веря ни единому ее слову. Судя по всему, трудно было представить себе, что они встретились в первый раз, что-то тут кроется, иначе Шуньин не стала бы лгать. Однако я сделала вид, что ничего не заметила, поболтала о всяких пустяках, а затем спросила:

— Видно, наших здесь немало? Вот, например, Пин, я и не знала, что она здесь. Интересно, чем она занимается? Как только выберу время, непременно зайду к ней.

— Я не спрашивала, чем она занимается. Мы успели обменяться всего несколькими словами, и ты пришла.

— Вот оно что! А обо мне она не спрашивала?

— О тебе?

Кажется, мой вопрос застал Шуньин врасплох, и я поспешила объяснить:

— Ты же знаешь, я очень мнительна. В школе мы с Пин частенько ссорились, вот я и подумала, что она все еще сердится на меня.

— Нет, я полагаю, она и не подозревала, что ты здесь.

Я с улыбкой кивнула и решила переменить тему разговора.

Теперь я уже ни капли не сомневалась в том, что Шуньин действует по «заданию». Я отлично понимаю, какую игру она ведет. Разве она не пыталась и меня втянуть? Но что делает Пин? И действительно ли, как утверждает Шуньин, они встретились «неожиданно»? Это еще пока не ясно.

У Шуньин мне так ничего и не удалось выяснить, эта госпожа — бывший член комитета — несомненно делает успехи.

Дня через три или четыре, точно не помню, я снова встретила Пин. Это действительно была неожиданная встреча. Я назначила одному человеку свидание в ресторане «Саньлюцзю» и, когда поднялась на второй этаж, сразу заметила Пин и с ней какую-то женщину. Они ели пирожные.

Поскольку Пин была не одна, а я тоже ждала знакомого, мы обменялись несколькими фразами, и я сошла вниз.

«Случайно ли это? — растерянно думала я. — Мы встречаемся уже вторично — за такое короткое время. Быть может, она только недавно приехала, поэтому я и не встречала ее? Или все мы так изменились, что не узнаем друг друга? Знает ли она что-нибудь обо мне?»

Я не люблю встречать старых знакомых, боюсь, как бы они не узнали правду о моей теперешней жизни.

Вечером мы снова встретились.

Оставалось полчаса до начала торжественного митинга, который должен был состояться на площади. Пин как раз шла в том направлении, и я, выскочив из коляски рикши, окликнула ее. Я спросила, как она живет, где работает.

— Право, не знаю, что тебе и сказать. — Пин грустно улыбнулась. — Во всяком случае, теперь у меня хоть есть постоянная работа, правда, устроилась я только в прошлом месяце корректором в одном издательстве.

— Значит, ты приехала сюда недавно?

Пин подумала, потом сказала:

— Скоро полгода. Вначале у меня было несколько часов в школе, и все.

— Работать в издательстве, должно быть, очень интересно. — Я внимательно следила за выражением ее лица. — Можно читать сколько хочешь, расширять свои познания. Верно? Где именно ты работаешь?

— В издательстве Н.

— А, это то, что недавно открылось? Там выходит много хороших книг.

— Но читать совсем не остается времени. — Пин улыбнулась. — Правда, корректуру читаю от начала до конца, а остальные книги обычно только перелистываю.

— Если выйдет что-нибудь стоящее, дай почитать.

— А что тебя интересует?

— Все равно, было бы интересно.

— В таком случае я буду давать тебе романы и пьесы; сама я не очень увлекаюсь беллетристикой.

— Разве только беллетристика бывает интересной? А политические книги? — Я нарочно подчеркнула слово «политические», чтобы посмотреть, как она будет реагировать.

Но Пин лишь улыбнулась и покачала головой:

— Тогда у меня нет для тебя ничего подходящего.

Тут я почувствовала, что увлеклась! Мои вопросы могли вызвать у Пин подозрение. Надо сделать передышку, пусть теперь она спрашивает.

Но она продолжала идти молча, слегка запрокинув голову, и о чем-то думала. Пин стала еще тоньше и стройнее, чем была в школьные годы, но теперь красота ее сочеталась с изяществом. Я почувствовала, как в сердце моем шевельнулась зависть. Рядом с ней я, безусловно, проигрывала. Когда-то мы ссорились только потому, что ни одна из нас не хотела уступить.

Неужели я опять без всякой причины буду ссориться с ней?! Сама не знаю.

В это время с нами поравнялся отряд школьников, видимо, они тоже шли на митинг.

Пин проводила их взглядом и, когда они свернули за угол, посмотрела на меня. В глазах ее светился ум, они обладали какой-то особой притягательной силой.

— Мне вспомнился тот год, когда шанхайские студенты начали движение за спасение родины и решили отправиться в столицу с петицией. Они выехали ночью, шел снег, и на рассвете добрались до пригородной станции. Мы, школьники, встречали их колонной, точь-в-точь как эти ребята, помнишь? Как будто не так уж много лет прошло с тех пор, но каждый из нас пошел своим путем! Богатые так и остались богатыми, неудачники — неудачниками, подонки — подонками. Но отдал ли хоть кто-нибудь из нас жизнь за родину?

Я почувствовала, что краснею. Зачем она все это говорит? Уж не с умыслом ли? А может быть, ей уже все известно обо мне? На всякий случай надо быть очень осторожной в разговоре. Воспользовавшись случаем, я спросила ее:

— Ты не знаешь, кто еще из наших здесь?

— Ты здесь, — ответила Пин со смехом. — И еще — да ты и сама знаешь — Шуньин. За эти несколько лет все разъехались, у каждого теперь своя судьба. А ты почти не изменилась.

От волнения у меня даже стало дергаться веко.