Мао Дунь - Избранное

— А теперь выслушай меня со всей серьезностью. Есть два дела. Во-первых, надо поручить этому типу какую-нибудь работу. Не может же он все время бездельничать. Тебе не мешало бы самой об этом подумать. Второе. Начальство идет тебе навстречу, и теперь ты головой отвечаешь за все это дело. Ясно?

Как следует понимать его последние слова? Наверняка кто-то следит за нами, но кто? Найти работу для Чжао — вопрос сложный. Не знаю даже, как заговорить с ним об этом. Он, конечно, придет в ярость.

Но неприятности на этом не кончились!

Вот еще один «кадр». На десять утра назначен «общий сбор для получения указаний». Все томятся в ожидании начальства, вполголоса беседуют, толкуют о новых «крупных разоблачениях», о предстоящих арестах. Время от времени я чувствую на себе любопытные взгляды. Но вот всем велят идти в зал. В сопровождении Р., изогнувшегося в почтительном поклоне, вошел какой-то важный чин. Ни с того ни с сего он стал говорить о злодеяниях «этих преступников» и за полчаса назвал свыше пятидесяти имен. Закончил он свои наставления давно известным лозунгом: «Лучше казнить три тысячи невинных, чем упустить одного виновного». Интонации его были угрожающими, и держал он себя так, словно эти «преступники» являлись его смертельными врагами.

«Плохи наши дела, Чжао!» — с тревогой подумала я. Неудивительно, что М. стал вдруг так любезен. Нельзя верить ни единому его слову. Ускользает последняя надежда.

Но самое ужасное случилось после трех часов дня. Пожалуй, это была кульминация.

Когда я увидела Чжао, в сердце моем поднялась волна мрачных предчувствий, и я ни на минуту не могла успокоиться. Зная, как чуток и подозрителен Чжао, я постаралась придать своему лицу выражение беззаботности. Но мое волнение не укрылось от Чжао. Помолчав некоторое время, он, в упор глядя на меня, спросил:

— Случилось что-нибудь?

Я через силу улыбнулась и покачала головой, решительно не зная, как быть дальше.

— У тебя неприятности?

Я снова улыбнулась, взяла его за руку и ласково ответила:

— Да нет, ничего… Только болит… здесь! — И я указала на грудь. — Но это пройдет, потерпи немного!

Я решила ничего не говорить ему. Зачем? Уж лучше я одна буду страдать и терзаться.

— Сейчас я тебе кое-что покажу! — И Чжао положил передо мной лист бумаги — это был список имен.

Я пробежала его глазами, и неясные предчувствия в душе моей сменились жгучей тревогой. Но размышлять было некогда, я с удивлением указала на несколько фамилий:

— Староста, старшина, помещик, чиновник. Ты что, с ума сошел?

— Отчего же? Ведь они требуют имена коммунистов, а я их в глаза не видел. Как же я могу писать? Зато я отлично знаю, как вся эта шайка — те, кого я здесь упомянул, — присваивает общественные деньги и богатеет за счет простых людей!

— Нет, ты просто шутишь! — Я едва сдерживала охватившее меня бешенство. — Человек изо всех сил старается для тебя, а ты насмехаешься над ним. Совести у тебя нет! Ладно, делай как знаешь!

Сначала Чжао растерялся, но тут же взял себя в руки.

— А кто просил тебя вмешиваться! — Он расхохотался и изорвал список на клочки.

Я так разозлилась, что не могла вымолвить ни слова, даже в глазах у меня потемнело, а Чжао продолжал хохотать.

Следовало объяснить ему, как сильно он заблуждается, но на душе у меня было скверно, я не могла рта раскрыть, в тот момент я ненавидела Чжао. Ведь он видел, как мне тяжело, знал, что я из-за него страдаю, и все же причинил мне боль.

Я так ничего и не сказала Чжао, даже не взглянула на него и ушла.

У меня в комнате горит единственная свеча, я вспоминаю прошлое и думаю о будущем; Сердце щемит. Несмотря на все старания, я, кажется, бессильна помочь Чжао. Это я поняла из сегодняшней «речи» начальства.

Сижу, уставившись в одну точку, и вдруг замечаю на стене собственную тень. Становится страшно, чувствую, как сильно колотится сердце, даже дыхание перехватило. Надо бы уснуть, но как подумаю, что там сейчас с Чжао, места себе не нахожу. А пойти к нему духу не хватает. Зря я погорячилась. Боюсь, что они не станут спрашивать, «исправился» Чжао или нет, а просто казнят его. Но снова уговаривать я не решилась, он возненавидит меня! Итак, я, тварь, обманула его!

Я уронила голову на стол и зарыдала, стараясь утопить в слезах свою тоску и ненависть…

Через некоторое время мне показалось, будто я слышу голоса Чжао и охранника Ма.

18 ноября. Утро

Вчера никак не могла уснуть. Ворочалась до двенадцати, и только стала засыпать, как вдруг услыхала душераздирающий крик. Волосы у меня встали дыбом. На миг все стихло, потом я снова услыхала зигот страшный крик.

Странно, но мне почему-то показалось, что это из камеры Чжао. «Неужели с ним что-то случилось?» Я представила себе залитое кровью тело Чжао. Словно кто-то стащил меня с постели, я вскочила, набросила платье и выбежала во двор. Небо было черным от туч, ночной холод пронизывал до костей. Теперь я уже отчетливо слышала, что крик доносится из камеры Чжао. Острая боль пронзила сердце, чего только я не передумала за эти минуты, а ноги сами несли меня к Чжао. Охранник Ма сладко посапывал. «Что же это такое?» — молнией пронеслось в голове.

Осторожно подошла к камере, постучала.

— Кто там? — раздался за дверью тихий голос Чжао. Я ушам своим не поверила. И в этот момент я снова услышала крик, совсем близко, рядом.

— С тобой ничего не случилось? — быстро спросила я. — Кто это кричал? Мне показалось, будто ты… — Я схватила его за руки и, все еще дрожа, улыбнулась.

Чжао усадил меня на постель, набросил на плечи одеяло.

— Это в камере за стеной, — тихо сказал он. — Кого-то пытают уже целых полночи. А ты зачем… пришла? Если…

Я взяла свободный край одеяла, набросила на Чжао, обняла его и положила голову ему на грудь.

Стоны затихли, видимо, несчастный потерял сознание. Мы сидели затаив дыхание, не двигаясь. Потом услыхали громкий смех, ругань, топот ног. Возможно, арестованного приводили в чувство. Я словно оцепенела, лишь судорожно сжимала в объятиях Чжао. Снова раздался леденящий душу крик, глухие стоны, потом шум шагов, скрип двери, чьи-то голоса, и все стихло.

— Ушли палачи, — стиснув зубы, проговорил Чжао.

Некоторое время еще слышны были слабые стоны.

— Какое счастье, что это не ты. — Я в изнеможении склонилась к нему на плечо. — Кто же это? Пойду посмотрю.

Но я не двинулась с места, Чжао крепко сжимал мои руки. Сквозь тонкую ткань платья я ощущала теплоту его тела, и с наслаждением вдыхала терпкий мужской запах, исходящий от него. Я слышала глухие удары сердца: моего или Чжао? А может быть, наши сердца бились в унисон?.. Я обвила руками его шею и зашептала:

— Ты ненавидишь меня? да? Я рассердила тебя сегодня днем, но ты ведь знаешь свою старшую сестру… Я потом долго мучилась… Ругай меня, бей, я все приму как должное.