Бенито Перес Гальдос - Тристана. Назарин. Милосердие

— Ну-ка, Селедония, поди надень новую юбку да сходи в таверну Ботина. Я на бумажке напишу, что надо купить, чтобы ты не перепутала.

Сказано — сделано. Что еще могла потребовать донья Пака в этот благословенный день, как не две жареных курицы, четыре жареных макрели, добрый кусок филея, а еще нежирной ветчины, соломку из желтков да дюжину сладких пирожков?..

— Ну, беги!

Однако объявление о таком роскошном пиршестве не подавило воображение и волю Фраскито, которого с той минуты, как он получил деньги, снедало страстное желание выйти на улицу, бежать, лететь, ибо ему казалось, что у него выросли крылья.

— У меня, сеньора, сегодня много дел… Мне придется покинуть вас… К тому же я так нуждаюсь в свежем воздухе… Голова что-то кружится. Мне нужен моцион, понимаете, моцион… А еще мне надо срочно повидаться с портным, узнать хотя бы, какая сейчас мода, и что-нибудь заказать… Я очень разборчив, и так трудно бывает решить, какой взять материал.

— Да, да, ступайте по своим делам, но особенно не тратьтесь, это счастливое событие для вас, как и для меня, должно послужить уроком, который преподала нам судьба. Я, со своей стороны, сознаю теперь, как необходим порядок в делах, и твердо намерена записывать до последнего сентимо все, что буду тратить.

— Не только расход, но и доход… Я буду делать то же самое, вернее, я уже это делал, но поверьте, дорогой друг, это мне не помогло.

— Когда имеешь твердую ренту, все дело в том, чтобы соразмерять расход с доходом и не допускать излишеств… Богом заклинаю вас, дорогой Понте, давайте не повторять глупых ошибок, не пренебрегать подведением баланса и… Теперь я признаю, что Трухильо прав.

— Уж этот самый баланс, сеньора, я подводил столько раз, сколько у меня волос на голове, но кроме головной боли ничего с этого не получал.

— Раз уж бог смилостивился над нами, будем придерживаться порядка: осмелюсь попросить вас, если не трудно, когда пойдете по магазинам, купите мне конторскую, бухгалтерскую книгу или как она там называется.

О чем тут говорить! С превеликим удовольствием Фраскито принесет ей хоть дюжину книг. И с этими словами он бросился на улицу, так хотелось ему воздуха, света, людей повидать, отдохнуть душой в водовороте жизни. Шагая машинально, он мигом дошел до бульвара Аточа и только там опомнился. Тотчас повернул к центру, так как предпочитал идти среди домов, а не среди деревьев. Скажем прямо: деревья он не любил, скорей всего потому, что в минуты отчаяния ему казалось, будто они протягивают к нему сучья, как бы приглашая повеситься. Он брел по улицам наугад, поглядывая на витрины портновских мастерских, где были выставлены красивые ткани, элегантные рубашки и галстуки. Не пропускал он и ресторанов и съестных лавок, на которые долгие годы смотрел с неизбывной тоской по той причине, что в кармане было пусто.

Эта счастливая прогулка длилась не один час, но Фраскито не устал. Напротив того, он чувствовал себя сильным, здоровым и даже крепким. Ласково, а то и покровительственно поглядывал на встречавшихся ему красивых или просто недурных собой женщин. Витрина шикарного галантерейного магазина навела его на счастливую мысль: у него же все седины на виду, это неприлично, надо привести в порядок и подкрасить волосы, а в этом магазине есть все, что для этого требуется, возрождение личности следует начинать с лица. Тут Фраскито и разменял первую ассигнацию из той кипы, что вручил ему дон Ромуальдо Седрон; попросив показать ему разный товар, сделал солидный запас того, что считал необходимым в первую очередь, заплатил не торгуясь, и велел доставить благоухающий пакет со всевозможной косметикой в дом доньи Франсиски.

Выйдя из магазина, Фраскито подумал, что надо как можно скорей подыскать приличную и не очень дорогую гостиницу сообразно с пенсией, которой он теперь располагал, ведь и ему нельзя предаваться излишествам. В ночлежку Бернарды он зайдет лишь раз, затем, чтобы расплатиться за неделю, погасив свой долг, и сказать хозяйке заведения все, что он о ней думает. Погруженный в такие приятные мысли, он брел и брел, пока желудок не напомнил ему, что мечтами сыт не будешь. Вот задача: где пообедать? Мысль о приличном ресторане он сразу же отбросил. В таком виде туда не пойдешь. Разве что по привычке зайти в харчевню Бото? О нет, туда он всегда заходил жгучим брюнетом. Там просто удивятся, завидев его седины, как это он мог так быстро состариться… Но в конце концов вспомнил, что немного задолжал Бото за всякую бурду, которой тот его кормил, и решил, что все-таки надо пойти туда, ответить на доверие владельца таверны полным расчетом и извиниться, сославшись на серьезную болезнь, которую убедительно засвидетельствует его поблекшее лицо. И он направил свои стопы на улицу Аве-Мария и вошел в таверну, стыдливо прикрывая лицо платком, будто сморкался. Заведение было тесновато для такого наплыва посетителей, привлеченных дешевизной и хорошим приготовлением блюд, так что внутри было душно. За таверной в собственном смысле этого слова идет узкий коридор, где тоже стоят столики вдоль проходящей по стене скамьи, а дальше — небольшая комнатушка с низким потолком, в которую попадаешь, поднявшись на две ступеньки вверх, и в ней по обе стороны от входа стоят длинные столы, между которыми оставлен проход для мальчишки-официанта. Здесь-то и устраивался обычно Понте из желания быть подальше от любопытных взглядов и злословия завсегдатаев таверны, садился на свободное место, если таковое находил, ибо нередко все места были заняты и комнатушка напоминала бочку, набитую селедками.

В тот день, вернее, вечер, Фраскито повезло: за одним столом сидело всего трое, а за вторым вообще не было никого. Он сел в углу, поближе к двери, ибо место это было самым уединенным, здесь никто из посетителей таверны видеть его не мог, и… Но вот вопрос: что заказать? Обыкновенно плачевное состояние финансов вынуждало его ограничиваться жарким за один реал, а с хлебом и вином всего получалось сорок сентимо, за эту же сумму можно было получить треску с подливкой. Когда он съедал то или другое с хлебом, который подбирал до последней крошки, да еще запивал вином, этого оказывалось вполне достаточно для поддержания сил. В иные дни он предпочитал тушеное мясо, а по великим праздникам позволял себе заказать паштет из дичи. Что до рубцов, фрикаделек, улиток и прочей мерзости, такого он никогда не пробовал.

Так вот, в тот вечер он потребовал у мальчика меню и, поколебавшись, как человек, который не может выбрать ничего себе по вкусу, решил взять паштет из дичи.

— У вас болят зубы, сеньор де Понте? — спросил мальчик, видя, что посетитель держит платок у лица.

— Да, сынок, принеси мне не черного хлеба, а французскую булочку.