Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Не знаю, сударь, являетесь ли Вы счастливым обладателем лица, похожего на мое, и, как и я, ведете ли свой род от того самого небезызвестного Луве... 2 2 ...ведете ли свой род от того самого небезызвестного Луве ... — В истории Франции оставили след два Луве: Жеан Луве (ок. 1370 — ок. 1440), государственный деятель, советник дофина, будущего короля Карла VII, который вместе с другим советником 10 сентября 1419 г. убил герцога Бургундского Жеана (Иоанна) I Бесстрашного (1371—1419), а также Пьер Луве (1617—1684), французский врач и историограф из Прованса. Скорее всего, писатель имеет в виду первого из двух указанных Луве. Не знаю точно, но мне уже непозволительно сомневаться, что мы с Вами приблизительно одного возраста, удостоены почти одинаковых званий и гордимся одним и тем же именем. Особенно поражает меня наше сходство в другом — более ценном для нас и более интересном для родины, — а именно в том, что мы оба можем заслужить бессмертие, ибо оба сочиняем просто прелестную прозу и, к нашему удовольствию, видим ее напечатанной уже при нашей жизни.

Хочется верить, что эта совершенная аналогия поначалу Вам, как и мне, казалась весьма лестной, однако теперь я убежден, что Вы тоже ощущаете ужасное неудобство, создаваемое нашим тождеством. По какому верному признаку можно распознать и отличить двух столь похожих соперников, одновременно начавших многообещающую карьеру? Когда мир разразится похвалой в наш адрес, когда наши шедевры, подписанные одним и тем же именем, начнут гулять по свету, кто разделит наши имена, слившиеся воедино в храме Памяти? Кто защитит мое доброе имя, которое Вы беспрестанно присваиваете, сами того не подозревая? Кто вернет Вам Вашу славу, которую я невольно краду у Вас день за днем? Какой проницательный и беспристрастный арбитр сумеет отдать каждому из нас его долю заслуженной известности? Что мне делать, чтобы Вам не приписали всё мое остроумие? И как Вы помешаете тому, чтобы меня не превозносили за Ваше красноречие? Ах, сударь, сударь!

Правда, неблагодарная фортуна все же сделала между нами одно очень выгодное для Вас различие: Вы адвокат «в», а я только «при» 3 3 ...Вы адвокат «в », а я только «при». — Луве обыгрывает существовавшую между адвокатами Верховного суда (Parlement) Парижа разницу. Заниматься профессиональной деятельностью могли только те из адвокатов, что носили (часто в результате покупки) звание Avocat au Parlement (адвоката Верховного суда или буквально адвоката в Верховном суде). Все прочие бакалавры права, принявшие присягу в Верховном суде, получали почетное, но чисто номинальное звание avocat en Parlement (адвоката при Верховном суде). . Вы произнесли в большом собрании большую речь , а я всего-навсего сочинил небольшой роман. К тому же все ораторы сходятся в том, что гораздо труднее выступать перед публикой, чем писать в тиши кабинета, а все образованные люди ужасаются огромной дистанции, которая отделяет адвокатов «в» от адвокатов «при». Но замечу, что в государстве есть еще тысячи невежд, которые не знают ни моего романа , ни Вашей речи и в полном своем неведении не дали себе труда узнать, какие прекрасные преимущества связаны с этим словечком «в», коим, на Вашем месте, я бы очень гордился. Итак, сударь, Вы сами прекрасно видите, что, несмотря на речь и роман, несмотря на «в» и «при», все эти люди, которые в будущем неизбежно услышат и о Вас, и обо мне, постоянно будут принимать нас за одного человека. Ах! Сударь, поверьте, надо поскорее избавить современников от этих вечных сомнений, которые создадут слишком много неудобств и для наших потомков.

Сначала я воображал, что Вы как лицо более заинтересованное в том, чтобы избежать в будущем всяких недоразумений, захотите поступить так же, как Ваши благородные собратья, которые для вящего успеха их адвокатской практики добавляют великолепное имя к скромному имени, доставшемуся им при рождении. Потом, поразмыслив, я понял, что из деликатности сам должен выставить себя на посмешище, тем самым избавив Вас от подобного шага. Именно этим определяется мое решение. Вы, если хотите, можете по-прежнему зваться просто господином Луве, а я хочу на веки вечные остаться

Луве де Кувре 4 4 Кувре . — Согласно некоторым источникам, Couvray — это название земли, принадлежавшей в прошлом семье Луве. Во Франции есть земля Coupvray (находящаяся в департаменте Сена-и-Марна, в 80 км от Немура, где Луве проживал до революции), название которой произносится точно так же, как и Couvray. Судя по предыдущему предисловию (см. примеч. 3 к разделу «Посвятительное послание. Предисловие, предуведомление к “Шести неделям”»), Луве колебался между Coupevray и Coupvray и остановился на Couvray. Любопытно, что существуют по меньшей мере два издания, на обложке которых значится Louvet de Coupvray (см.: Les aventures de chevalier de Faublas. P.: Librerie des bibliophiles, 1884; Les aventures amoureuses du chevalier de Faublas. P.: Vialitay. 1952). Высказывается также предположение, что Луве взял этот псевдоним, в частности, и для того, чтобы его никогда не путали со старшим братом, которого он ненавидел. Скорее всего, Луве присоединил к своему имени еще одно с дворянской приставкой «де», следуя общей тенденции французского общества того времени на облагораживание имен. После революции возобладала другая тенденция, отчего он опять превратился в просто Луве. Так, в списках депутатов Конвента 1792 г. он значился как Луве де Кувре, писатель, а в дошедших до нас речах Робеспьера именуется просто Луве. Свои мемуары он также опубликовал под именем Луве. См. также примеч. 1 к «Одному году из жизни шевалье де Фобласа».

Поскольку второе издание датировалось 1790 годом, я добавил расположенное ниже примечание * * Всё так, но вот самая дерзкая из революций отняла у меня вчерашнее дворянство! Какое счастье, что при крещении мне дали имя! Согласен зваться: Жан-Батист Луве. .

Столько шума из-за одной невеликой книжки! Многие смеялись, читая ее, некоторые плакали; одни подражали ей, другие писали на нее пародии. Честные прагматики занялись подделками, благонамеренная публика — поношением. Таким образом, получив мощную и разностороннюю поддержку, я проникся верой в собственные силы, взял перо и закончил роман.

Теперь, беспристрастный читатель, Ваша очередь выслушать меня и вынести приговор. Простите меня за то, что порою я слишком весел. Я очень боялся написать нечто столь же снотворное, как те романы, над которыми я часто зевал; хотя подождите: через· несколько лет я сочиню более скучные произведения и, возможно, они придутся Вам по вкусу. Я говорю «возможно», потому что романисту следует быть верным историком своего времени. Разве может он описывать что-либо кроме того, что видит? О вы, во весь голос вопящие от возмущения, измените ваши нравы, тогда я изменю мои картины! 1 1 ...измените ваши нравы , тогда я изменю мои картины! — Рассуждения Луве представляют собой общее место многих предисловий к романам XVIII в., которые являются реакцией на адресованные этому жанру упреки в безнравственности. Так, в статье «Роман», помещенной в четырнадцатом томе «Энциклопедии» (1765), Л. Жокур выразил распространенное мнение, утверждая, что большинство романов «являют непристойные картины, возмущающие порядочных людей». Сравнение романиста с историком современного общества было одним из аргументов в споре сторонников и критиков романного жанра, причем отмечалось превосходство романа над историей (см.: May G . Le dilemme du roman au XVIIIe siècle. P.: Presses universitaires de France, 1963. P. 148 et passim). Л.-С. Mepсье (1740—1814) писал в книге «Мой ночной колпак» (1784): «Романы, кои некоторые суровые, но близорукие личности почитают легковесными, являются самой верной историей нравов и обычаев нации <...> Романист <...> изображает картины более правдивые, нежели те вымыслы, что удостаиваются названия истории» (см.: Mercier L.-S . Mon bonnet de nuit Neuchâtel: Impr. de la Société typographique. 1784. T. 2. P. 328). Cp. также у Руссо: «Дайте предмет для хорошей истории, и хорошие историки найдутся» ( Руссо Ж.-Ж . Юлия, или Новая Элоиза / Пер. А. Худадовой. Ч. I. Письмо 12).