Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Вы обвиняли меня в безнравственности? Скоро я постараюсь убедить вас, что вы были неправы, но прежде подойдите поближе и внимательно выслушайте меня. Хочу открыть вам одну истину, и, так как в литературе еще не перевелись аристократы, мне придется говорить шепотом. По совести, были ли нравственны произведения, обессмертившие Ариосто и Тассо, Лафонтена и Мольера, наконец, Вольтера 2 2 ... были ли нравственны произведения... Ариосто и Тассо, Лафонтена и Мольера... Вольтера ... — Луве подхватывает аргументы Ж. де Лафонтена, высказанные им в предисловии к его «Сказкам и новеллам в стихах» (1664): «...ведь не осуждают же Ариосто, писавшего до меня, и древних, писавших ранее Ариосто. <...> У того, кто пожелал бы так исправить Боккаччо, чтобы он сравнялся в целомудрии с Вергилием, не вышло бы, конечно, ничего путного...» (Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. С. 408). и многих других, гораздо менее значительных, чем они, и более значительных, чем я? И не прав ли я, подозревая, что неукоснительное требование высокоморальности, предъявляемое в наши дни ко всему, что порождает писательское воображение, является лишь сильнодействующим снадобьем, которое со знанием дела подсовывают мне те из наших немощных современников, кто, не надеясь никогда ничего произвести на свет, хотят нас оскопить?

Как бы там ни было, прочтите развязку моего романа: она несомненно меня оправдает; кроме того, я заявляю, что произведение с такими легкомысленными подробностями, в сущности, очень нравственно, и я докажу это, как только обстоятельства позволят мне исполнить мое намерение. По-моему, в нем нет и двадцати страниц, которые не вели бы прямо к полезным выводам и высокой морали, все время бывшей моей целью 3 3 ... произведение с такими легкомысленными подробностями, в сущности, очень нравственно... нет и двадцати страниц, которые не вели бы прямо к полезным выводам и высокой морали, всё время бывшей моей целью . — Ш. Дюкло устами героя романа «Исповедь графа де ***» (1742) говорит, что его рассказ будет повествованием «об ошибках и грехах моей юности, которое может послужить <...> убедительным уроком» ( Дюкло Ш . Исповедь графа *** / Пер. Г. Сахацкого // Французский фривольный роман. М.: Эксмо, 2008. С. 222). Ср. также предисловие аббата Прево к «Истории кавалера де Грие и Манон Леско» (1731): «Произведение в целом представляет собой нравственный трактат, изложенный в виде занимательного рассказа» ( Прево А.-Ф . История кавалера де Грие и Манон Леско / Пер. М. Петровского, М. Вахтеровой. М.: Наука, 1978. С. 8 ). Ср. также предисловие Кребийона-сына к роману «Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура» (1736): «Роман, нередко презираемый — и не без основания — людьми мыслящими, мог бы стать самым поучительным из литературных жанров, если бы авторы умели правильно им пользоваться <...>, сделали бы роман, подобно комедии, правдивой картиной жизни, порицая людские пороки и высмеивая то, что достойно осмеяния» ( Кребийон-сын . Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура / Пер. А. Поляк, Н. Поляк. М.: Наука, 1974. С. 7). . Я согласен, что немногие заметят это сразу, но утверждаю, что со временем я внесу полную ясность, и обещаю: день моих откровений будет днем неожиданностей.

Меня упрекали также в большой небрежности 4 4 Меня упрекали... в большой небрежности . — Далеко не все критики упрекали Луве за небрежность. «Журналь де Пари» признавал, что порою стиль автора небрежен, но «правдив, естествен, лишен претенциозности, модных прикрас, цветистости слога и неуместных острот» (Journal de Paris. № 57. P., 1787. 26 février. P. 2). «Меркюр де Франс» в ответ на это предисловие писал: «Стиль всегда пикантен, порой, если хотите, небрежен, но это та милая небрежность, которая в произведениях подобного рода является еще одним достоинством» (Mercure de France. № 28. P., 1791. 2 juillet P. 65). . Скажите: какой писатель, еще не вполне владеющий своим искусством, одинаково старательно отделывает все части очень длинного сочинения? Я твердо верю, что без некоторой небрежности нет естественности, в особенности в разговорах. Именно в диалогах, желая быть ближе к правде жизни, я повсюду жертвую изяществом стиля ради простоты; я часто грешу против правил и порой повторяюсь. Мне кажется, там, где говорит действующее лицо, автор должен умолкать; тем не менее я виноват, если с моего позволения маркиза де Б. изредка изъясняется, как Жюстина, а граф де Розамбер — как господин де Б.

Терпеливый читатель, приношу Вам еще одно извинение.

Так называемые иностранные романы, которые утром расхватывают с прилавков, а к вечеру забывают, по большей части повествуют о характерах и событиях, общих для всех народов Европы. Я же старался, чтобы Фоблас, легкомысленный и влюбчивый, подобно нации, для которой он был создан и которой был рожден, имел, так сказать, французский облик. Я хотел, чтобы при всех его недостатках в нем узнавали язык, тон и нравы молодых людей моей родины.

Во Франции, только во Франции, мне кажется, следует искать и другие оригиналы, с которых я писал слабые копии: мужей безнравственных, ревнивых, покладистых и доверчивых, как маркиз, обольстительных красавиц, обманутых и обманывающих, как госпожа де Б., женщин ветреных и в то же время способных на глубокое чувство, как маленькая бедная Элеонора. Словом, я старался, чтобы никто не мог, без ущерба для правдоподобия, напечатать на титульном листе этого романа ужасную ложь: «Перевод с английского» 5 5 ... чтобы никто не мог... напечатать на титульном листе этого романа ужасную ложь: «Перевод с английского». — Английские романы наводнили французский книжный рынок, начиная с середины XVIII в. В 1786 г. Ж.-Б.-М. Гримм отмечал: «Единственные иностранные книги, которые удостаиваются перевода, — английские» (Correspondance littéraire, philosophique et critique de Grimm et de Diderot depuis 1753 jusqu’en 1790. Vol. XIII. P., 1830. P. 76). Помимо многочисленных переводов были и произведения, использовавшие моду на английские романы, например, «Письма мистрисс Фанни Батлер милорду Чарлзу Алфреду, графу Кейтомбриджскому, написанные в 1736-м и переведенные с английского в 1756 г. Аделаидой де Варансе» (1757), принадлежавшие перу французской писательницы М.-Ж. Риккобони. .

Но пока я, к своему удовольствию, предавался сочинительству, в моем благословенном отечестве произошли великие перемены 6 6 ...в моем благословенном отечестве произошли великие перемены . — «Последние похождения» были начаты в 1788 и закончены в 1790 г., а 1789 г. ознаменовался началом революции. . Теперь для каждого, кто жаждет обрести заслуженную славу и принести пользу родине и всему миру, открыто самое прекрасное поприще. Поприще открыто; почему же я до сих пор остаюсь в стороне? Потому что еще не чувствую себя достойным * * Не прошло и недели после того, как я написал это предисловие, когда появилось творение господина Мунье 8 . Мое возмущение было столь велико, что заставило меня взяться за перо. Спрашивайте у господина Байи, книгопродавца на улице Сент-Оноре в Париже, брошюру под названием «Оправданный Париж» 9 . ’ 7 7 Теперь для каждого... открыто... прекрасное поприще. ...почему же я до сих пор остаюсь в стороне ? ...не чувствую себя достойным . — Сразу после революции Луве переехал в Париж, какое-то время держался в тени, а через два года был избран депутатом Конвента. 8 8 ...творение господина Мунье . — Имеется в виду «Изложение поведения господина Мунье в Национальном собрании и мотивов его возвращения в Дофине» (1789) Жана Жозефа Мунье (1758—1806), депутата Генеральных штатов от департамента Дофине (1789), сторонника конституционной монархии, с 28 сентября 1789 г. — председателя Национального собрания. Мунье был против насильственных действий в отношении Людовика XVI, 6 октября 1789 г. он отказался от поста председателя в пользу Мирабо, вернулся в Дофине, а позже эмигрировал в Швейцарию. В ответ на клевету и критику (в том числе и со стороны непримиримого республиканца Луве) Мунье в 1792 г. опубликовал в Женеве «Обращение к суду общественного мнения по поводу отчета господина Шабру и Декрета Национального собрания от 2 октября 1790 года. Рассмотрение меморандума герцога Орлеанского и речи графа Мирабо и новые разъяснения по поводу преступлений 5 и 6 октября 1789 года». 9 9 «Оправданный Париж» (1789) — пламенный текст Луве в защиту событий 5—6 октября (марш на Версаль и насильственное перемещение королевской семьи в Париж). После этой публикации Луве стал членом Клуба якобинцев. .