Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Ловзинский долго сидел, погруженный в печальные размышления; наконец он сказал, что самые светлые надежды его связаны со мной, потому что в следующем году отец собирается отправить меня путешествовать. Я сказал дю Портаю, что проведу в Польше несколько месяцев и употреблю все силы на то, чтобы разузнать о судьбе Дорлиски.

Когда я вышел от дю Портая, было уже поздно, однако, вернувшись домой, я тотчас послал за Персоном. Он с благодарностью принял от меня кольцо и довольно скоро сознался, что накануне рассказал Аделаиде о странном посещении маркизы де Б.

— Я не мог не заметить красивого шевалье, — сказал гувернер, — и как вы помните, я был на лестнице, когда господин дю Портай произнес имя госпожи де Б.

Я попросил Персона впредь быть сдержаннее, и он, снова заверив меня в своем бескорыстии и обещав быть осмотрительнее, оставил меня.

Итак, Розамбер был прав: Софи меня любила! Все зло исходило от болтливости Персона: Софи ревновала. Но как успокоить ее? Как рассеять сомнения? Как увидеться с ней? Я мог вовсе не ложиться в постель, потому что тревога прогнала мой сон: я всю ночь думал о моих страданиях и о страданиях Софи. Однако следует сознаться, что я вспоминал также и виконта де Флорвиля. Ведь маркиза была так несчастна! Я дарил воспоминаниям о ней такие краткие мгновения! И они пробуждали во мне совсем иные чувства!.. Только слишком суровый человек не нашел бы мне оправданий.

Рассвело, а я все еще не знал, что предпринять. Наконец пришел мой советчик и заставил меня решиться.

— Персон виноват, он и должен исправить свою ошибку, — заявил Розамбер. — Напишите письмо Софи де Понти, пусть милейший гувернер передаст его вашей сестре, а она, конечно, не преминет доставить послание по назначению.

Я написал * . Персон, сама любезность, безо всяких уговоров согласился исполнить щекотливое поручение и вскоре принес ответ от моей милой кузины.

Письмо было коротко, я быстро прочитал его.

— Розамбер, прыгайте от радости, расцелуйте эти строчки! Слушайте: «Вы говорите, что не любите маркизы. Ах, если бы я могла этому поверить!»

В избытке счастья я бросился на шею Персону.

— Вы довольны? — спросил он. — Но у меня есть для вас еще более приятная новость.

— Говорите, мой дорогой гувернер, говорите поскорее.

— Ваша сестра сначала с большим участием расспрашивала меня о вас. Она покраснела, когда я попросил передать ваше послание мадемуазель де Понти. «Скажите брату, — произнесла она, — что вчера Софи в порыве отчаяния мне во всем призналась, скажите, что я теперь лучше него понимаю болезнь кузины и даже прочитала ваш рецепт; теперь меня не удивляет, что барон рассердился. Подождите, я отнесу Софи письмо. Может быть, я слишком любезна, но мой брат печалится, моя добрая подруга страдает, а я думаю только о них». Через несколько мгновений она вернулась с запиской. Вручая ее, она со смущением спросила, когда вы придете. Я напомнил ей о запрете барона. Она же, зардевшись, заметила, что госпожа Мюних встает не раньше десяти часов, что барон тоже долго спит по утрам, а двери монастыря открываются ровно в восемь. «Итак, — сказал я, — завтра утром ваш брат...» Она меня прервала: «Да, завтра. И пусть не опаздывает».

Как долго тянулся день, какая смертельно бесконечная ночь последовала за ним! Раз сто мне хотелось остановить стенные часы и переставить стрелки на карманных. Наконец желанный час пробил, я полетел в монастырь. Аделаида пришла в приемную, Софи сопровождала ее.

— Ах, сестра, ах, мадемуазель!

Я схватил две нежные ручки и покрыл их поцелуями. Слишком взволнованная Софи была вынуждена опуститься в кресло.

— Вы причинили нам много печали, — промолвила она.

И я увидел, что ее глаза наполнились слезами. Как выразить сладость слез, которые проливал я!

— Вам плохо? — забеспокоилась Аделаида.

— Нет, сестра, еще никогда я не переживал более счастливого мгновения...

— А как же те, что вы провели с маркизой? — с дрожью в голосе спросила Софи.

— Моя милая кузина, моя дорогая Софи, неужели вы думаете, что я могу ее любить?

— Почему же вы так часто виделись с ней?

— Обещаю, что я никогда больше с ней не увижусь.

— О, если вы обманете меня!..

— Зачем ему обманывать тебя, дорогая? Если он любит тебя, то, конечно, не может любить эту госпожу де Б.

— Ты не знаешь, Аделаида...

— Напротив, я отлично знаю, что такое ревность: ты вчера сама мне рассказала. Я знаю, это чувство заставляет страдать, и оно неразумно. И зачем моему брату уверять тебя в любви, если он любит другую?

— А зачем он встречался с маркизой?

— Софи, клянусь, я стал обожать вас с первого же дня нашей встречи; вы, и только вы, заставили меня впервые почувствовать нежное и почтительное чувство, внушаемое невинностью и красотой, истинную любовь, чье пламя может гореть только для Софи. Вы, вы одна заставили меня узнать, что во мне бьется сердце. О, я всегда буду любить только вас.

— Если бы вы знали, как приятно вам верить!

Софи склонилась на грудь Аделаиды и поцеловала мою сестру.

— До чего твой брат походит на тебя: у него твои глаза, твой цвет лица, рот, лоб, — и она еще раз поцеловала ее.

— Право, — обиделась Аделаида, — прежде ты любила меня из-за меня самой; теперь, мне кажется, ты меня любишь только из-за него! И это называется любовью! Но сознаюсь, если вчера она казалась мне чем-то печальным, то сегодня представляется очень заманчивой. Брат мой, а когда вы женитесь на моей подруге?

— Барон уверяет, что я слишком молод; но если мадемуазель позволит...

— Почему вы называете меня «мадемуазель»? Разве я уже не ваша милая кузина?

— Да, вы хороши, милее, чем когда-либо, вы более чем прелестны! Если вы позволите, я переговорю с господином де Понти; я скажу ему, что обожаю его дочь, что его дочь избрала меня; я попрошу отдать мне вас в жены, соединить меня с Софи.

— Моего отца нет в Париже... Семейные дела... Я расскажу вам об этом, но теперь мне пора идти.

— Как, уже?

— Да, мне нужно вернуться раньше, чем проснется госпожа Мюних.

— Значит, завтра я буду иметь счастье...

— Завтра и каждый день...

— Нет-нет, так нельзя, нельзя! — воспротивилась Аделаида. — Это непременно заметят! Раз в неделю, мой брат.

— Но, — возразила Софи, — ты знаешь, как спит госпожа Мюних, когда выпьет, а пьет она очень часто.