Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Мой друг, я буду больна для всех!.. Жюстина, проводи же его. Нужно хоть немного щадить твою репутацию: чем позже он уйдет, тем больше будут смеяться над тобой. Не берите с собой свечи, чтобы вас не заметили на потайной лестнице, и идите осторожно, чтобы не ушибиться.

Мы с Жюстиной вошли в будуар. Я старательно запер дверь в спальню, а Жюстина ощупью отворила дверь на потайную лестницу. Я не пошел за моей проводницей, которая, стоя на пороге, протянула мне руку, а, напротив, неслышно привлек ее к себе.

— Дитя мое, — прошептал я так тихо, что она едва расслышала меня, — ты помнишь сцену, которая разыгралась здесь? Я хочу отомстить, помоги мне. Не говори ни слова...

Жюстина всегда была готова угождать мне, и она так старалась на оттоманке, что даже маркиза не справилась бы лучше... Вот когда я понял наконец, как прав был тот, кто впервые заметил: месть есть наслаждение богов 125.

Всякий, кто вникнет в мое состояние, вспомнит о моем возрасте, подумает о моем положении и поймет, что я не мог следующим вечером не пойти на свидание. Маркиза с нетерпением ждала меня. Она осыпала меня самыми лестными ласками, называла самыми нежными именами. Она даже согласилась удовлетворить мое вечно жадное любопытство, и это показалось мне очень хорошим признаком, но, как и накануне, она остановила меня в ту минуту, когда я думал, что она увенчает мою страсть. Ссылаясь опять-таки на проклятую лихорадку, она отказалась дать мне главное доказательство любви, доказательство, милое для всех молодых людей и необходимое для самого страстного из них. Я довольно терпеливо переносил страдания в надежде, что, по крайней мере, славная горничная в минуту разлуки сжалится надо мною, — но не тут-то было, маркиза, встав с постели, сама проводила меня до потайной лестницы. Я понимал, что Жюстина сочувствует моему горю, но разве могла она утешить меня во дворе? Я вернулся домой невинным и полным отчаяния.

Розамбер, которому я рассказал о суровости моей возлюбленной, нисколько не удивился:

— Я же говорил, что маркиза всегда сообразуется с обстоятельствами и соответственно меняет свое поведение. Каковы бы ни были физические и нравственные свойства Софи де Понти, в глазах Фобласа она умна и хороша, потому что он ее любит. Это законная, честная, добродетельная страсть, это его первая любовь. Симпатия породила ее, лишения подпитали, и она станет еще сильнее благодаря препятствиям, опыту и надежде. Следовательно, Софи де Понти — опасная соперница. Вот что, без сомнения, сказала себе маркиза. Но, оценив преимущества неприятеля, она также подумала о своих силах и о слабости молодого Адониса, нерешительное сердце которого она хочет отвоевать...

— Нерешительное сердце, Розамбер?

— Конечно. Во всяком случае, пока. Вы обожаете одну, но не решаетесь пожертвовать другой. В ваши годы наслаждение имеет необоримую силу. Вы понимаете, о каком наслаждении я говорю? Софи не может вам дать его, а госпожа де Б. дарит, хотя и небескорыстно. Итак, мой друг, ее план таков: постоянно возбуждать ваши желания, иногда удовлетворять их, но никогда не доводить вас до пресыщения. Она теперь станет скупее на ласки, желая, чтобы ее благосклонность поднялась в цене. Поверьте, она сама уже страдает от лишений, которым подвергает и вас, и себя, но маркиза полна решимости сохранить своего возлюбленного во что бы то ни стало.

Наконец-то можно вернуться к Софи, вот он, благословенный третий день! Я пойду в монастырь и повидаюсь с милой кузиной. О, как она похорошела за эти три дня...

Около двух месяцев два раза в неделю я непременно бывал в монастыре. О, чудесная сила добродетели, соединенной с красотой! Расставаясь с Софи, я каждый раз думал, что не в состоянии любить сильнее, но, увидев ее, всегда чувствовал, что моя любовь еще возросла.

Однако следует признаться, что в эти два месяца я часто встречался и с прекрасной маркизой, которая, по-прежнему придерживаясь своего плана преобразований, урезала наши наслаждения, так что порой я бывал лишен даже необходимого. Не стану скрывать, что моя маленькая Жюстина, отлично знавшая мой адрес, иногда являлась ко мне инкогнито и пользовалась тем, что экономила ее госпожа.

Господин дю Портай полтора месяца назад уехал в Россию, надеясь узнать что-нибудь о судьбе Дорлиски и отыскать свою дорогую дочь.

Как-то раз я был с Розамбером в опере, и там мы встретили маркиза де Б. Он с холодной вежливостью поклонился Розамберу, но необычайно любезно поздоровался со мной. Выразив сожаление, что он целых два месяца не мог иметь счастья навестить меня, маркиз спросил, как поживает мой отец.

— Отлично, маркиз, он теперь в России.

— Ага, значит, это правда?

— Да.

— А мадемуазель дю Портай?

— Моя сестра вполне здорова.

— Она по-прежнему в Суассоне?

— Да, маркиз.

— А когда я смогу увидеть ее?

— На следующем карнавале, — не раздумывая, отвечал Розамбер.

Шутка моего друга была небезопасной, и я заверил маркиза, что сестра проведет в Париже всю зиму.

— Осмелюсь спросить, — продолжал маркиз, — вы уже не живете подле Арсенала?

— Почему? У нас все по-прежнему.

— В таком случае, прикажите вашим людям быть повежливее и повнимательнее. Да, они сказали мне, что господин дю Портай уехал в Россию, но, когда я спросил их о вас и вашей сестре, они очень грубо заявили, что у господина дю Портая нет детей.

— Дело в том, что его отец не дает ему свободы, — проговорил Розамбер. — Он не позволяет ему никого принимать.

— Да, маркиз, вероятно, слуги говорят так по приказанию моего отца.

— Признаюсь, я считал вашего отца благоразумнее. Молодой человек нуждается в некоторой свободе. Девушки — другое дело, за ними следует смотреть очень строго, а между тем я знаю барышень из хороших семейств, которых недостаточно... которым позволяют завязывать неподобающие знакомства (говоря это, он лукаво посмотрел на Розамбера). Но вас! Это уж слишком сурово! Послушайте, я хочу доставить вам некоторое развлечение и удовольствие. Моя жена здесь, я представлю вас маркизе.

— Право, маркиз, я не могу...

— Идите, идите, она будет вам рада.

— Не сомневаюсь, если вы представите меня... Но, право...

— К чему эти церемонии? — сказал Розамбер. — Маркиза очень любезна.

— Не правда ли, — продолжал маркиз, обращаясь сначала к графу, потом ко мне, — моя жена очень мила? И очень умна. Впрочем, иначе я не женился бы на ней.

— Действительно, маркиза очень умна, и мой друг это хорошо знает! — воскликнул Розамбер.

— Он знает? — переспросил маркиз.

— Да, маркиз, мне говорила моя сестра.

— Ах, ваша сестра!..

— Да...

— Уверяю вас, моей жене недостает только стать физиогномисткой, но она приобретет эту способность, приобретет! Я уже заметил, что у нее есть природная склонность к красивым лицам. Господин дю Портай, ваше лицо очень располагает к себе, и при этом вы необычайно похожи на вашу сестру, которую маркиза очень любит. Пойдемте, я вас представлю.