Йордан Йовков - Старопланинские легенды

Лишь один человек шел ей навстречу, когда он приблизился, она узнала возчика Киро. Подойдя, он остановился и, казалось, ничуть не был удивлен, встретив ее здесь. Киро был соседом Шины и хорошо знал ее.

— Как там? — спросила она.

— Все в порядке. Теперь им не прорваться. А ты молодчага. Вода очень нужна. Я…

За холмом опять послышался все тот же отрывистый сухой треск, отчетливо выделявшийся среди других выстрелов. Как будто кричала какая-то зловещая фантастическая птица. Киро обернулся и прислушался.

— Слышишь? Это они.

— Кто?

— Пулеметы! Послушай: «Та-та-та!» Косят, косят! Ну, ладно, иди скорее, вон там они — у холмов. Сильно накалились, нужна вода. Я там был.

И важным тоном знатока добавил:

— Знаешь, пулемет, он такой — без воды не может. Хитрая штуковина, а вот…

Киро готов был рассказывать еще, но Шина пошла дальше. Теперь она знала, куда ей идти.

Возчик был болтун и греховодник, любил прихвастнуть и рассказать о том, чего отродясь не видал. Он никогда не служил в солдатах и едва ли знал, что такое пулемет. В другое время она бы и слушать его не стала. Но сейчас и Киро выглядел как все остальные: добрым, искренним и возвышенно серьезным. Сегодня ему можно было поверить.

— Там, у холмов! — кричал он ей вдогонку. — Прямо иди, все время прямо!

Но Шина его не слышала. Она хорошо видела низкие холмы: до них было не более тысячи шагов. И она еще больше заторопилась, стараясь ступать как можно легче, чтобы не расплескать воду. Высоко над ее головой что-то просвистело, будто стремительно пронеслась тяжелая птица, затем все смолкло, и тотчас последовал глухой взрыв. Этот свист над ее головой и эти глухие взрывы участились. Уже совсем близко слышалась пушечная стрельба, похожая на непрерывные раскаты грома. Где-то приглушенно, захлебываясь, прокатилось «ура!». Но все это Шина слышала как бы сквозь сон. Она торопилась. В страшном, многоголосом звучании боя она старалась уловить только треск пулемета. Он возникал еще несколько раз, но очереди становились короче, а паузы все длиннее и длиннее. Она испугалась, что опоздает. И хватит ли воды? Может, их много? Ей казалось, что ее ждут какие-то живые существа, трудолюбивые и добрые, но изнемогающие от усталости и жажды, теряющие последние силы. «Пулемет, он такой — без воды не может», — вспомнила она слова Киро.

Спустившись в низинку, она неожиданно увидела солдат и лошадей, сбившихся в кучу, будто укрывшихся от бури. Лошади были нагружены небольшими зелеными ящиками, такие же ящики стояли на земле, и солдаты быстро вынимали из них какие-то длинные ленты, похожие на патронташи. Солдаты работали лихорадочно, забыв обо всем на свете. Но завидев Шину, все повернулись в ее сторону.

— Вода! — крикнуло сразу несколько голосов.

Однако Шина хотела убедиться, что пришла именно туда, куда нужно.

— Ребята! Здесь эти… пулеметы?

— Да мы это, мы! — ответили солдаты в один голос. И в устремленных на нее взглядах были радость и удивление.

Шина опустила коромысло. С холма бегом спустился солдат — светловолосый, стройный и красивый парень. Лицо у него было загорелое, глаза лихорадочно блестели, на темных щеках засохли струйки пота.

— Кто принес воду? — спросил он. — Ты, сестрица? Молодец! Еще немножко — и нельзя было бы стрелять. Здорово раскалились…

Он схватил ведро и бросился обратно, к вершине холма. А солдаты уже столпились у другого ведра, они тянули кружки через головы друг друга, черпали и жадно пили. Шина стояла в стороне и наблюдала. На глаза ее навертывались слезы.

— Полегоньку, ребятки, полегоньку! — говорила она. — Я еще принесу…

Светловолосый парень вернулся с пустым ведром. Он запыхался от бега.

— Поручик сказал, что еще нужно, еще!..

Не говоря ни слова, Шина схватила коромысло и быстро зашагала к городу. Несколько минут спустя она услышала, как снова застрочил пулемет, и его треск был теперь почти непрерывным и бодрым. Шина улыбнулась. Это был голос все той же фантастической птицы — она утолила жажду и снова добросовестно принялась за работу.

До вечера Шина принесла еще много ведер воды. Идущие по шоссе солдаты, раненые, ковылявшие к перевязочным пунктам, ординарцы, мчавшиеся на лошадях, — все удивленно провожали глазами эту странную женщину: высокая, вся в черном, она одна шла к боевым позициям напрямик через поле, неся на плече коромысло. Солнечные блики играли на светлой меди ведер, а впереди нее и с обеих сторон взрывались белые облачка шрапнели. Вокруг грохотала страшная буря сражения.

В последний раз придя на позиции, Шина в низинке никого не застала. Ни солдат, ни лошадей. Выстрелы слышались где-то впереди. Она подошла к подножию холма — и там никого, окопы были пусты, повсюду валялись гильзы. Сняв коромысло, она поднялась на вершину. Солнце садилось. Далеко на востоке, на гребне длинного холма, заслонявшего горизонт, она увидела несметные массы людей. Они торопливо переваливали через гребень. В другом месте бесчисленная толпа, похожая на черный муравейник, расползалась по желтому жнивью. Низко над ней, как огромные градины, висели белые облачка дыма. Слышны были пушечные залпы.

Шина протянула руку, будто указывая кому-то на то, что было у нее перед глазами. Ее лицо под темным платком было бледно, глаза сияли. Строгий профиль и эта пророческая поза напоминали вдохновенный образ сивиллы.

— Господи! — воскликнула она. — Господи, ты услышал нас! Они бегут! Вон они, бегут!

Она засмеялась нервно, неестественно и сухо. И только теперь почувствовала страшную усталость, от которой разламывалось тело. Ноги ее подкосились, и она опустилась на землю.

Перевод Т. Колевой.

К вечеру Спас, один из восьми ополченцев, охранявших мост, присел на скамейку перед домом, и первое, на чем, как всегда, задержался его взгляд, были сад Гергилана и каменная стена, усеянная белыми розами. Недавно прошел дождь, и теперь все выглядело как-то особенно свежо. Розы спускались из сада, потому что он, словно терраса, метров на пять-шесть возвышался над улицей. Наверху, где стена эта кончалась, начиналась площадка сада. Большой и круглый, как шар, грецкий орех широко раскинул там свои ветви, образуя густую тень, а под ним, похожая на древнюю крепость, отвесно спускалась сложенная из камней стена, которую наполовину закрывали цветущие белые розы. Сколько тут было роз! Местами они собирались в сплошной ковер, местами ниспадали тяжелыми гроздьями умытых дождем, чистых, белых цветов. С них еще падали капли воды, а внизу опавшие лепестки покрывали землю будто снегом.

Все это было так красиво, что Спас, хотя ему хватало забот, растрогался, и лицо его посветлело от умиления. Послышались раскаты грома. Спас посмотрел на восток: за красными крышами домов уходила за горизонт лиловая туча. Спас вздрогнул. Туча эта прошла над селом и теперь удалялась; она не пугала его, но далекие и глухие раскаты грома слишком уж походили на пушечные выстрелы, которые слышались, когда бывало тихо или когда ветер дул с той стороны. Там был фронт, и там все еще шли бои.