Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

— Нет, мы останемся еще на несколько дней, — за себя и за У Ба Ну отвечает Нилима.

Подозрения сардара возрастают. Некоторое время он сидит, молча поглаживая бороду. Потом уходит в комнату и укладывается спать.

У Ба Ну не отрывает глаз от Нилимы, а она — от сияющей радуги уличных огней и от простирающейся за ними темноты. Огненная радуга — ее безопасное убежище. Мрак — это густой лес и прячущийся в нем охотник. Она боится темноты, она не хочет стать ее жертвой. Ей бы сделать этот балкон постоянным своим прибежищем, продлить бы эти мгновения на всю жизнь!..

В глазах У Ба Ну теперь выражается открытая похоть. У него глупейшее выражение лица. Но Нилиме оно нравится. Почему-то она вдруг начинает сравнивать лицо У Ба Ну с лицом Харбанса. Харбанс всегда будто что-то ищет, против чего-то воюет. Для него и счастье не просто счастье, а объект для бесконечного рассмотрения и исследования. Ни одну минуту жизни он не воспринимает в ее неповторимой и яркой целостности — он как будто вскрывает ее скальпелем. Из препарированного счастья он извлекает страдание. И счастье умирает… Ни один миг с Харбансом не дарит ощущения полного, безмятежного счастья, даже физическая близость…

— Ты сейчас такая красивая, — говорит У Ба Ну. Храпенье сардара придало ему решимости. Он не из тех, кто шлет отчаянные телеграммы и с замиранием сердца ждет ответа.

— Если тебе хочется спать, иди и ложись, — говорит она У Ба Ну.

— Пока ты не спишь, и я не буду спать, — возражает он.

— Но мне сегодня не хочется спать.

— Вот и я не буду.

— Почему сегодня ты так странно себя ведешь? — спрашивает Нилима. — Мы и раньше столько дней были вместе!

— Но разве так, как сейчас? — с улыбкой отвечает У Ба Ну.

— Что у тебя сейчас на уме?

— Ничего особенного, — говорит У Ба Ну. Встав со своего стула, он опускается перед Нилимой на пол и кладет голову ей на колени. Его подбородок кажется Нилиме острым, он подобно клинку вонзается в ее нежное тело. Но она не отстраняет его.

— Если ничего особенного, что же ты теперь делаешь? — спрашивает она.

— Для тебя… — бормочет он, слегка заикаясь. — Чего только я не сделаю для тебя!..

— Ты готов на все?

— Вот увидишь… Только прикажи… Я готов жизнь отдать за тебя!

— А если бы жена застала тебя в таком виде? — говорит она, крепко взяв его за плечо и отстранив от себя.

— Моя жена умерла. — У Ба Ну опять превращается в простодушного ребенка.

Она с нежностью кладет ему руку на голову.

— Ты не говорил, что твоя жена умерла.

Не отвечая, У Ба Ну смотрит в темное небо.

— Ты не вспоминаешь о ней?

— Нет. Я давно ее забыл!

— Почему?

— Она не была верной женой.

Нилиме кажется, что само черное небо осуждающе глядит на нее. Голова У Ба Ну начинает снова клониться к ее коленям, но она резко отстраняет его от себя.

— Ты презираешь меня? — спрашивает У Ба Ну совершенно ребяческим тоном.

— Нет, — отвечает Нилима. — Я не презираю тебя. Но я хочу, чтобы ты сел на свой стул и разговаривал со мной как прежде.

С минуту У Ба Ну медлит, оставаясь в прежнем положении, смотрит на нее, потом встает и усаживается на свой стул.

— Как ты узнал, что твоя жена не была верной тебе? — после некоторой паузы спрашивает Нилима.

— Узнал, да и все.

— Сколько лет прошло с тех пор, как она умерла?

— Много.

— И после ее смерти ты покинул Рангун?

У Ба Ну кивает головой. Лицо его, принявшее мрачное, серьезное выражение, похоже теперь на лицо Харбанса.

— Отчего она умерла?

— Несчастный случай.

— Какой случай?

— Ей ушибло голову.

— На нее что-нибудь упало?

У Ба Ну опять кивает головой, но в этом кивке скрыта какая-то недоговоренность. Он старается не встречаться с ней взглядом. Он долго смотрит с балкона вдаль, в черное небо.

— Ты не жалел, что она умерла?

Она понимает, что бередит сейчас его старую рану, но не может остановиться.

— Я? — спрашивает он, вздрогнув. — О чем я должен жалеть? Я ведь сказал, что она не была верной женой.

— Ты и в самом деле никогда не жалел ее? Ты совсем ее не любил?

— Я ее… Я… Я не знаю! — Голос У Ба Ну срывается. — Иногда кажется, что любил, иногда — нет…

— А почему ты не женился во второй раз, когда она умерла? Почему уехал из Рангуна?

— Просто так. Не хотелось там жить.

Нилиме чудится, что, задавая вопросы У Ба Ну, она сама тащит себя во мрак, которого до дрожи боится. Она умышленно ступает на край пропасти, которая готова ее поглотить. Таинственный, пугающий мрак неодолимо влечет ее в свои глубины.

— Твоя жена была очень красива?

— Когда мы поженились, — да, была очень красива.

— А потом перестала быть красивой?

Он кивает головой с подкупающим простодушием.

— Да, потом она уже не казалась мне красивой.

— Почему?

— Не могу сказать, почему… Я сделал для нее все, и, однако, она…

— Ты твердо уверен, что она не была верна тебе?

Кивнув головой, У Ба Ну кусает себе губы. Кажется, что сейчас он не видит лица Нилимы, перед его мысленным взором возникает тот далекий, забытый лик.

— А если бы она была верной женой, ты очень любил бы ее, да?

Он прислоняется к балконной решетке всей грудью, как бы ища спасения от мучительной боли.

— Почему ты говоришь о моей жене? — сдавленным голосом спрашивает он.

— Тебе не нравится этот разговор?

Словно сквозь стон он произносит:

— Нет. Лучше спрашивай о чем-нибудь другом.

— Но почему ты ожидал от своей жены верности? — Она хочет еще больней уколоть его. — Ты ведь тоже не образец добродетели.

У Ба Ну поднимает голову и сплевывает вниз слюну.

— Раньше я не был таким, — говорит он глухо.

— А теперь?

— Теперь я ничего не знаю.

Он смотрит на нее взглядом загнанного животного. Но это не трогает Нилиму. Напротив, ей хочется причинить ему еще большее страдание.

— У тебя есть портрет твоей жены?

— Нет. — Он бьется, как птица, попавшая в сеть, он жаждет освобождения.

— Жаль, мне хотелось посмотреть, насколько красива была твоя жена. Как ужасно, что такая красивая женщина умерла совсем молодой!.. Ну, хорошо, а что, если бы вдруг она очутилась сейчас здесь, как бы ты к этому отнесся?

— Я не хочу говорить о ней, — молит У Ба Ну.

— Это значит, что ты и сейчас ее любишь.

— Я… ее… — Отчаянье У Ба Ну не знает предела. — Я же сказал, что не хочу говорить о ней!..

Но Нилиме это его состояние очень нравится. Вот он — тот самый человек, который весь день безропотно повиновался малейшему ее знаку… Как он сейчас кричит на нее! До сей поры знакомство их было поверхностным. Весь день они вели ничего не значащие разговоры. Но вот настала минута, когда открывается его истинное лицо.

— Ты никогда не вернешься в Рангун?

У Ба Ну вдруг встает со стула и, не сказав ни слова, уходит в комнату.