Стефан Цвейг - Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия

Я провел счастливые часы в общении с двумя абсолютно разными совершенными творениями человеческого гения, а блеклое ноябрьское солнце стоит еще в зените; день далеко не кончился, и чувства не насытились, они готовы, возможно, даже более обостренно, чем утром, воспринимать волшебные впечатления. Есть еще время, есть радостное желание открыться для новых, сильных впечатлений, и, полные чувств, не насытившись увиденным, мы едем в маленький эльзасский городок Гюнсбах, чтобы там, в пасторском доме посетить Альберта Швейцера. Нельзя упустить возможность побывать у этого замечательного, удивительного человека, который ненадолго оставил свою работу в Африке и отдыхает в родных местах, готовясь к новому жертвенному труду; совершенство личности не менее редко, чем совершенство художественного произведения.

Имя Швейцера для многих людей теперь значит много, но едва ли не для каждого из них имеет свой особый смысл. Огромное большинство любит и уважает его, но очень многие — по совершенно различным причинам, ведь этот человек проявил себя в самых разных областях культуры, обладает редчайшим, неповторимым сочетанием многих талантов.

Одни знают о нем лишь то, что он несколько лет назад получил премию Гёте, протестантское духовенство восхищается им как выдающимся богословом, автором книги «Мистика апостола Павла», музыканты уважают в нем автора монументальной работы о Иоганне Себастьяне Бахе, создатели органов славят в нем человека, который, зная, как никто другой, все оргáны Европы, написал о технике оргáностроения основательный труд, самый серьезный из когда-либо написанных по этому вопросу, любители музыки почитают его наряду с Гюнтером Рамином, крупнейшим органистом-виртуозом нашего времени, — где бы он ни выступал, билеты на концерты распродаются задолго до их начала.

Но самое значительное его деяние — это больница, которую он один, без какой-либо государственной помощи создал в джунглях Африки из благородных побуждений искупить вину Европы перед аборигенами Черного материка. За этот достойный подражания единственный в своем роде жертвенный поступок любят его, восхищается им каждый, кому близок гуманизм, все те, кому идеи идеализма представляются по-настоящему великими лишь тогда, когда они перестают быть сказанными или написанными словами и через самопожертвование становятся поступками. Этого скромного, непритязательного человека лучшие люди земли считают ныне образцом высокой морали, и постепенно вокруг него начинает формироваться все растущая общность духовных, не связанных какой-либо программой единомышленников. То, что влияние Швейцера на общество становится сильнее и сильнее, подтверждается даже чисто внешне широким распространением книг, повествующих о его жизни, и, прежде всего, самой простой, самой скромной, написанной им повести «Из моей жизни и мыслей».

Жизнь этого человека, действительно, достойна того, чтобы стать темой для биографии героя; мы имеем здесь в виду не героизм военный, физический, а моральный, единственно истинный, героизм совершенной и недогматической жертвенности, на которую способна личность ради идеи. Подобный героизм присущ немногим людям, таким, как Ганди, Роллан, людям, составившим славу нашего времени.

Родившись в семье пастора на границе двух стран, Германии и Франции, так сильно связанный с ними обеими, что часть своих произведений он напишет потом на немецком языке, часть — на французском, растет Альберт в родной деревне Гюнсбах, получает в 1899 году должность проповедника церкви Св. Николая в Страсбурге со всеми присущими ей маленькими обязанностями, такими, как подготовка подростков к конфирмации, как чтение проповедей, получает степень доктора философии и двумя годами позже начинает читать лекции «Учение логоса в Евангелии от Иоанна». Одновременно, во время отпусков, он занимается со старым маэстро Видором, другом Вагнера, Сезара Франка и Бизе. Швейцер неутомимо трудится в областях богословия и музыки, работая над книгой «История исследований жизнеописания Христа» и над монументальной биографией Иоганна Себастьяна Баха, которая и сейчас считается непревзойденной. Прекрасный знаток органов и виртуоз-исполнитель, он ездит по городам Европы, разыскивает старые инструменты, изучает их, возрождает полузабытое искусство изготовления органов. И в этой области, в области конструирования и строительства органов, он как теоретик сделал очень много.

Альберт Швейцер и далее мог бы спокойно вести такую жизнь, плодотворно работая как богослов и музыкант, но внезапно, на тридцатом году, он принимает неожиданное решение, серьезно обоснованное глубоко религиозной сущностью его характера: покинуть Европу, где он, по его мнению, большую пользу принести не может, и отправиться в Экваториальную Африку, где на свои личные средства построить больницу для беднейших из бедных, для самых заброшенных негров, погибающих от сонной болезни, от других страшных тропических недугов.

Не безумие ли это, говорят его друзья, говорят его родственники. Почему Африка? Разве недостаточно несчастных в Европе, которым можно было бы помочь? Но глубоко продуманный и пережитый ответ Альберта Швейцера таков: он едет в Африку потому, что работа там сопряжена с большими трудностями. Потому, что туда никто до сих пор не решался ехать, кроме людей, стремящихся разбогатеть, кроме искателей приключений и карьеристов, потому, что именно там, в девственных лесах, более, чем где бы то ни было, необходим человек, действующий из честных, этических побуждений, готовый ради них на постоянный риск.

И еще — Швейцером владеет мистическая мысль — этот человек хочет своим трудом искупить несказанно чудовищную несправедливость, совершаемую на Черном континенте на протяжении сотен лет нами, европейцами, нашей, казалось бы, такой культурной белой расой. Если была бы написана правдивая история о том, какие преступления совершили европейцы в Африке, как они сначала работорговлей, затем водкой, сифилисом, безумной жаждой наживы мучили наивных черных детей этой части земли, разоряли их, доведя до вымирания (да и сейчас, как утверждает в своей «Книге Конго» Андре Жид, мало что изменилось к лучшему), тогда такой исторический документ стал бы позорнейшей книгой нашей расы, а дерзко присвоенному нами представлению, что мы — самая культурная раса мира, был бы нанесен сильный удар, оправиться от которого мы смогли бы лишь через многие десятилетия:

Ничтожную долю этой чудовищной вины и хочет искупить религиозный человек своей личной жертвенностью, создав в джунглях миссионерскую больницу, человек, отправившийся в тропики наконец-то не ради личной выгоды, не ради любопытства, а из чисто гуманных побуждений, из желания оказать помощь несчастнейшим из несчастных людей. Но может ли он основать больницу, работать в ней, он, не знающий медицины? Такая мелочь не в состоянии испугать Альберта Швейцера, обладающего колоссальной энергией.Тридцати-летний профессор теологии, один из замечательнейших органистов-виртуозов Европы, глубоко почитаемый музыковед, вновь спокойно садится рядом с восемнадцатилетними юношами на школьную скамью в Париже, работает в анатомическом театре, начинает изучать медицину, несмотря на большие материальные затруднения, которые испытывает в это время. В 1911 году, тридцатишестилетний, сдает он государственный экзамен по медицине. Затем еще год практической работы в клинике, и, почти в сорок лет, он готовится отправиться в другую часть света.