Франсис Карко - Горестная история о Франсуа Вийоне

— Ты чего? — удивилась Марион. — Боишься?

Он, улыбнувшись, взглянул на нее и спросил:

— Колен и Монтиньи говорили мне, что ты спрашивала про меня. Это правда?

Марион приникла к его губам. Еще бы не правда! Он что, сам не видит? Еще спрашивает! Но тут Марион опомнилась, легонько оттолкнула Франсуа, обнимавшего ее так, что она чуть не задыхалась, и задала вопрос:

— Значит, Колен говорил с тобой?

— Да, — кивнул Франсуа.

Чуть погодя он добавил:

— Я договорился встретиться с ним здесь. Он вот-вот придет. И Ренье тоже. Ты знала об этом?

— Нет, — ответила Марион.

— Ну тогда считай, — несколько растерянно произнес он, — что я тебя предупредил.

И больше ни о чем не думая, он принялся покрывать поцелуями лицо девушки, бормоча:

— Марион, когда тебя нет со мной, я несчастен… Я живу, но как будто не живу, схожу с ума от тоски, мучаюсь, страдаю…

— Не надо…

— Марион, можно?

— А теперь? — ласково спросила девушка каким-то другим, незнакомым голосом. — Скажи, я хочу знать.

— О-о! — жарко выдохнул Франсуа. — Теперь…

— Тебе хорошо?

— Марион!

Осыпая поцелуями, она уже увлекала его к кровати, сетуя и коря за то, что он ей не верит, и Франсуа, словно бы окаменев, слушал ее, не понимая ни слова. Но тут в дверь стал колотить Монтиньи, а Колен заорал:

— Открывайте!

— Чего это с вами? — возмутилась Марион. — Огнем, что ли, припекло?

Ворвавшись в каморку, они завопили:

— Мы ищем огня любви! И пришли за ним к вам.

— А меня, — воскликнул Ренье, выглядевший изрядно возбужденным, — сжигает ярость!

— Тогда, может, выпьешь?

— Да, чтобы утопить стыд, — ответил он. — Гийометта обманывает меня, и я ее проучил.

Колен объяснил:

— Ренье застал ее с ухажером, который ей не только не платил, а напротив, брал у нее башли.

— Ну да? — удивился Франсуа.

— Тогда, — продолжал Колен, — Ренье вышвырнул этого ее хахаля нагишом в сточную канаву и туда же бросил его одежду. А Гийометту поколотил.

— Она заслужила этого! — воскликнула Марион.

— Рожу в кровь разбил!

— Все точно, — подтвердил Ренье.

Некоторое время все четверо молчали, поглядывая друг на друга, а потом вдруг разразились хохотом. Особенно веселился Колен. Держась за живот и подталкивая Франсуа локтем, он словно призывал его насладиться происшедшим и заодно сделать выводы.

— Теперь ты знаешь, — обратился он к нему, — что делать, если Марион когда-нибудь сыграет с тобой такую же штуку. Не раздумывая, бей по морде.

— Ты это напрасно, я никогда не позволю себе вести себя так постыдно, — объявила Марион, которая, похоже, веселилась от души, слушая эту историю. — И вообще, что ты, Колен, несешь? О чем ты думаешь?

Франсуа, взяв Марион за руку, сказал:

— Но если такое вдруг случайно произойдет, теперь я знаю лекарство.

— Франсуа, — рассмеялась девушка, — неужели ты меня и впрямь поколотишь?

— Еще как!

— Вижу, я неплохо учил его, — потирая руки, промолвил Колен. Было видно, что он доволен своим учеником. — Я его научил, вывел на истинный путь, так что начало положено. Что же до остального… — И он подмигнул.

— Тут мы обойдемся без тебя, — отрезала Марион.

Она повернулась к Франсуа, нежно обняла и, подставив ему губы, шепнула, не скрывая желания:

— Докажи им, что я сказала правду. Пусть они оба будут свидетелями.

— Хватит нежничать! — бросил Колен, положил свою тяжелую руку на плечо школяра и оттащил его от Марион. — Сейчас мы пойдем в «Яблоко» выпить, а потом вернемся.

— Правильно, выпьем! — крикнул Монтиньи.

Франсуа пытался протестовать.

— Пошли! — приказал Колен.

Марион крикнула:

— Возвращайся побыстрей, Франсуа!

А когда Колен без всяких уверток поинтересовался у школяра, есть ли у него деньги, чтобы заплатить за выпивку, Марион подбежала к тайнику, вынула экю и, смеясь, протянула монету Франсуа.

— Вот, бери, — сказала она.

Франсуа в смущении замешкался, и тогда монету взял Колен.

Теперь можно было и уходить. Колен, взявший экю, оставил его у себя и всю дорогу так потешался над школяром, что тот поклялся в душе когда-нибудь удивить своего учителя, чтобы тот навсегда забыл, как смеяться над ним. И ключ, который вручил ему Колен, еще больше укрепил Франсуа в его решении. Он воспользовался им на следующую же ночь и, полный надежд, помчался к Марион, однако та не ждала его и как раз собиралась уходить. А Франсуа пребывал на верху блаженства. Он не замечал, что возлюбленная что-то скрывает от него; она неоднократно украдкой выглядывала в окно, проверяя, не бродит ли кто около ее каморки, а то вдруг замолкала и припадала ухом к двери, прислушиваясь к звукам на улице. В такие моменты приходилось умолкать и Франсуа. Марион неожиданно приказывала ему молчать и, прикрывая ладонью пламя свечки, замирала, но объяснить, в чем дело, отказывалась.

— Да никого там нету, — говорил Франсуа. — Чего ты все прислушиваешься?

Потом, вроде бы немножко успокоившись, она улыбалась, и Франсуа тискал ее, но при этом все время думал о деньгах. Он не знал, как дать ей понять, что ему нужно. Ему было стыдно, и он никак не решался напрямую заговорить на эту щекотливую тему.

— Марион… — начал было он и умолк.

Но перед ним неотступно стояло лицо Колена, и через несколько секунд он опять попытался вернуться к своему намерению.

— Да что с тобой? Тебе чего-нибудь нужно? — полюбопытствовала Марион.

То ли подобные обременительные разговоры были обычным делом, то ли Франсуа, сам того не ведая, дал ей понять, чем он озабочен, но Марион догадалась, чего он хочет.

— Да уж, верно, — заметила она, — ты не богач.

— Далеко не богач, — подтвердил Франсуа. — Чего уж тут скрывать.

— Вижу, — кивнула Марион. И, прижавшись к Франсуа, который униженно смотрел на нее, она страстно шепнула: — Экий дурачок! Просит то, чего другие требуют.

— Какие другие?

— Ну Колен… и Ренье.

— А что, они не правы? — поинтересовался Франсуа, почувствовав себя куда уверенней. — Между прочим, это Колен научил меня. И у него всегда водятся деньги.

— Да уж знаю, — сказала Марион.

Она было начала рассказывать ему про Колена, но тут на улице раздался пьяный крик, и Марион, вздрогнув, в испуге буквально скатилась с кровати.

— Куда ты? — удивился Франсуа.

Овладев собой, Марион указала на сундук, в который она прятала деньги, что ей платили, и сдавленно хохотнула, чем привела Франсуа в полную растерянность.

— Да погоди, — сказал он. — Куда торопиться?

— Нет, — заявила Марион. — Будет лучше, если ты сейчас уйдешь. Время позднее.

— Как! Уже?

Закрыв сундук, Марион вернулась и торопливо, словно боясь, что ее поймают, сунула Франсуа два почти новеньких экю, потом с поцелуями и уговорами вытолкала его из постели и подала одежду; Франсуа без всяких протестов взял ее, не понимая, почему на душе у него одновременно радостно и печально.