Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

И действительно, в едва брезжившем рассвете можно было видеть, как целые стаи кроншнепов и голубей рассекают пространство в торопливом испуганном полете, и в ночи, когда обычно в воздух поднимаются только безмолвные летучие мыши, этот шумный перелет, подхлестываемый резкими порывами ветра, казался зловещим для слуха и завораживал взгляд.

Дама ничего не ответила. Она уже была в седле и сейчас, не оборачиваясь, пустила коня быстрым аллюром. Но лошади обоих — ее и Реми — были изнурены двумя днями почти непрерывной езды. Анри то и дело оборачивался и, видя, что они не поспевают за ним, всякий раз говорил:

— Глядите, сударыня, насколько моя лошадь опережает ваших, хоть я и сдерживаю ее. Ради всего святого, сударыня, я уже не прошу разрешения держать вас, усадив на своего коня, но тогда пересядьте на мою лошадь, а мне отдайте свою.

— Благодарю вас, сударь, — неизменно отвечала незнакомка все тем же спокойным голосом, в котором нельзя было уловить ни малейшего волнения.

— Сударыня, сударыня, — воскликнул вдруг Анри, бросив назад полный отчаяния взгляд. — Вода настигает нас! Слушайте! Слушайте!

Действительно, в эту минуту раздался ужасающий треск: плотина ближнего поселка не выдержала напора воды. Бревна настила, насыпь — все поддалось бешеному натиску, и вода уже хлынула в ближнюю дубовую рощу; было видно, как сотрясаются кроны деревьев, было слышно, как жалобно скрипят ветки, словно рой демонов быстро проносился в их пышной листве.

Вырванные с корнем деревья бились о колья, деревянные части разрушенных домов качались на воде, отдаленное ржанье и крики людей и лошадей, уносимых наводнением, сливались воедино и были так зловещи, что дрожь, сотрясавшая Анри, передалась и бесстрастному, окаменевшему сердцу незнакомки.

Она пришпорила коня, а тот и сам, чуя грозную опасность, делал отчаянные усилия, чтобы избегнуть гибели.

Между тем вода все надвигалась и надвигалась, и стало ясно — через каких-нибудь десять минут она захлестнет путников.

Анри поминутно останавливался, поджидал своих спутников и кричал им:

— Ради Бога, сударыня, скорей, вода гонится за нами, она уже совсем близко, вот она!

Действительно, вода уже настигала их, пенистая, бушующая, она словно перышко смела домик, где Реми нашел убежище для своей госпожи, как соломинку подхватила лодку, привязанную к иве на берегу реки, и, величественная, могучая, свиваясь и развиваясь, подобно неудержимо скользящей вперед исполинской змее, зловещей громадой надвигалась на Реми и незнакомку.

Анри закричал от ужаса и кинулся к воде, словно желал сразиться с ней.

— Неужто вы не видите, что погибли? — в отчаянии завопил он. — Сударыня, еще есть время, сядьте вместе со мной на мою лошадь!

— Нет, сударь! — ответила она.

— Еще минута, и будет поздно. Оглянитесь, оглянитесь!

Дама оглянулась — вода была уже в каких-нибудь пятидесяти шагах от них.

— Да свершится мой удел! — сказала она. — А вы, сударь, спасайтесь, бегите отсюда.

Лошадь Реми в полном изнеможении рухнула на передние ноги, и все усилия седока заставить ее подняться оказались напрасны.

— Спасите мою госпожу! Спасите даже против ее воли! — закричал Реми.

В ту же минуту, пока он старался высвободить ноги из стремян, масса воды, словно каменная глыба, обрушилась на голову верного слуги.

Увидев это, его госпожа издала душераздирающий вопль и соскочила со своего коня, решив умереть вместе с Реми.

Но Анри, разгадавший ее намерение, тоже мгновенно спешился; правой рукой он обхватил ее стан, снова вскочил со своей ношей в седло и стрелой помчался вперед.

— Реми! Реми! — кричала дама, простирая к нему руки. — Реми!

Ей ответил чей-то крик. Это Реми вынырнул на поверхность и с той несокрушимой, хотя и безумной надеждой, которая до конца не оставляет погибающего, плыл, ухватившись за бревно.

Мимо Реми проплыла его лошадь, с отчаянием загребая передними ногами; вода уже покрывала лошадь его госпожи, а всего шагах в двадцати от воды Анри со своей спутницей уже мчались на обезумевшем от ужаса коне.

Реми уже не сожалел о своей жизни — ведь, умирая, он надеялся, что та, что была для него всем на свете, будет спасена.

— Прощайте, сударыня, прощайте! — крикнул он. — Я ухожу первый и передам тому, кто ждет нас обоих, что вы живете единственно ради…

Он не успел договорить: его настигла и погребла под собой огромная волна, разбившаяся уже у самых ног лошади Анри.

— Реми! Реми! — простонала дама. — Реми, я хочу умереть с тобой! Сударь, позвольте мне спешиться. Клянусь Богом животворящим, я так хочу!

Она произнесла эти слова так решительно, с такой неукротимой властностью, что молодой человек разжал руки и помог ей сойти, говоря:

— Хорошо, сударыня. Мы умрем здесь все трое. Благодарю вас за то, что вы даруете мне эту радость, на которую я не смел надеяться.

Пока он с трудом сдерживал лошадь, другая огромная волна настигла его, но самозабвенная любовь Анри была такова, что ему удалось, несмотря на ярость стихии, удержать подле себя молодую женщину, соскочившую с лошади.

Он крепко сжимал ее руку, волна за волной обрушивались на них, и несколько секунд они носились по бурным водам среди обломков.

Изумительно было хладнокровие молодого человека, столь юного и столь преданного. По пояс в воде, он одной рукой поддерживал Диану, а коленями пытался направлять лошадь, употребляя последние усилия, которые она старалась делать для своего спасения.

Это был момент напряженнейшей борьбы — дама, поддерживаемая правой рукой Анри, еще могла держать голову над водой, а левой рукой Анри отметал в сторону плавающие куски дерева или трупы: ведь от любого удара конь его мог быть раздавлен или пошел бы ко дну.

Вдруг у одного из мертвецов вырвался крик или, вернее, вздох:

— Прощайте, сударыня, прощайте!

— Клянусь Небом! — воскликнул молодой человек. — Это Реми! Что ж, я и тебя спасу!

И, не думая о том, как губительна всякая излишняя тяжесть, он схватил Реми за рукав, притянул его к левому бедру и дал ему глотнуть воздуха.

Но тут лошадь, вконец обессиленная тройным бременем, погрузилась в волны по шею, затем — по глаза и спустя мгновение ушла под воду.

— Гибель неминуема! — прошептал Анри. — Господи, прими мою жизнь, она была чиста. А вы, сударыня, — прибавил он, — примите мою душу, она принадлежала вам!

В эту минуту он почувствовал, что Реми выскользнул из-под его руки. Уверенный, что отныне всякая борьба бесполезна, молодой человек даже не попытался удержать его.

Единственной его заботой теперь было поддерживать незнакомку над водой, чтобы она, во всяком случае, погибла последней и чтобы он мог сказать самому себе в свой последний миг, что он сделал все возможное, чтобы отнять ее у смерти.