Джордж Элиот - Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Джордж Элиот - Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джордж Элиот - Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Джордж Элиот, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Самым масштабным произведением Джордж Элиот (псевдоним английской писательницы Мэри-Энн Эванс), настоящим шедевром стал роман «Мидлмарч» о провинциальном городке. В Мидлмарче творится немало ужасного – сомнительное обогащение, распри вокруг наследства, плетутся интриги, заключаются неудачные браки, но роман написан с мягкой иронией и проникнут типично викторианским оптимизмом.
Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Элиот
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| And yet he felt as if something had happened to him with regard to her. | И тем не менее он чувствовал, что в его отношении к ней произошла какая-то перемена. |
| There are characters which are continually creating collisions and nodes for themselves in dramas which nobody is prepared to act with them. | Существуют натуры, постоянно создающие для себя коллизии и кульминации в драмах, которые никто не собирается с ними разыгрывать. |
| Their susceptibilities will clash against objects that remain innocently quiet. | Их горячность пропадает втуне, ибо объект ее, ничего не подозревая, хранит полное спокойствие. |
| CHAPTER XX. | 20 |
| "A child forsaken, waking suddenly, | Ребенок брошенный, внезапно пробужден, |
| Whose gaze afeard on all things round dothrove, | Глядит по сторонам, открыв в испуге глазки, |
| And seeth only that it cannot see | Но видит он лишь то, чего не видит он: |
| The meeting eyes of love." | Ответный взор любви и ласки. |
| Two hours later, Dorothea was seated in an inner room or boudoir of a handsome apartment in the Via Sistina. | Два часа спустя Доротея сидела в задней комнате прекрасной квартиры на Виа-Систина, служившей ей будуаром. |
| I am sorry to add that she was sobbing bitterly, with such abandonment to this relief of an oppressed heart as a woman habitually controlled by pride on her own account and thoughtfulness for others will sometimes allow herself when she feels securely alone. | Мне остается с огорчением добавить, что она судорожно рыдала, ища в слезах облегчения измученному сердцу с тем отчаянием, какому женщина, привыкшая постоянно сдерживаться из гордости и из деликатности по отношению к другим, порой поддается, когда уверена, что никто не нарушит ее уединения. |
| And Mr. Casaubon was certain to remain away for some time at the Vatican. | Мистер же Кейсобон собирался задержаться в Ватикане. |
| Yet Dorothea had no distinctly shapen grievance that she could state even to herself; and in the midst of her confused thought and passion, the mental act that was struggling forth into clearness was a self-accusing cry that her feeling of desolation was the fault of her own spiritual poverty. | Однако Доротея даже себе не могла бы точно назвать причину своего горя, и лишь одна ясная и четкая мысль пробивалась сквозь смятение в ее мозгу и душе, одно жгучее самообвинение: что ее отчаяние - плод духовной бедности. |
| She had married the man of her choice, and with the advantage over most girls that she had contemplated her marriage chiefly as the beginning of new duties: from the very first she had thought of Mr. Casaubon as having a mind so much above her own, that he must often be claimed by studies which she could not entirely share; moreover, after the brief narrow experience of her girlhood she was beholding Rome, the city of visible history, where the past of a whole hemisphere seems moving in funeral procession with strange ancestral images and trophies gathered from afar. | Она вышла замуж за человека, которого избрала сама, а к тому же, в отличие от других юных новобрачных, всегда видела в браке лишь начало новых обязанностей и все время говорила себе, что мистер Кейсобон бесконечно превосходит ее умом и потому она не сможет делить с ним многие его занятия. В довершение всего после недолгих лет девичества, проведенных в мирке узких понятий и представлений, она внезапно очутилась в Риме, этом зримом воплощении истории, где прошлое целого полушария словно шествовало в похоронной процессии с изображениями неведомых предков и трофеями, добытыми в дальних краях. |
| But this stupendous fragmentariness heightened the dreamlike strangeness of her bridal life. | Но эти величественные обломки былого только еще больше сообщали ее замужеству странный оттенок сновидения. |
| Dorothea had now been five weeks in Rome, and in the kindly mornings when autumn and winter seemed to go hand in hand like a happy aged couple one of whom would presently survive in chiller loneliness, she had driven about at first with Mr. Casaubon, but of late chiefly with Tantripp and their experienced courier. | Доротея жила в Риме уже шестую неделю и в теплые ясные утра, когда осень и зима словно прогуливаются рука об руку, как любящие супруги, одному из которых вскоре предстоит тоскливый холод одиночества, она ездила кататься - сперва с мистером Кейсобоном, но в последние дни чаще с Тэнтрип и их надежным курьером. |
| She had been led through the best galleries, had been taken to the chief points of view, had been shown the grandest ruins and the most glorious churches, and she had ended by oftenest choosing to drive out to the Campagna where she could feel alone with the earth and sky, away-from the oppressive masquerade of ages, in which her own life too seemed to become a masque with enigmatical costumes. | Ее водили по лучшим картинным галереям, возили любоваться знаменитыми пейзажами, показывали ей самые величественные руины и самые великолепные церкви, однако теперь она предпочитала поездки в Кампанью, чтобы побыть наедине с землей и небом вдали от маскарада столетий, где ее собственная жизнь, казалось, надевала маску и непонятный костюм. |
| To those who have looked at Rome with the quickening power of a knowledge which breathes a growing soul into all historic shapes, and traces out the suppressed transitions which unite all contrasts, Rome may still be the spiritual centre and interpreter of the world. | Для тех, кто смотрит на Рим взглядом, исполненным животворной силы знания, которое вдыхает пылающую душу во все памятники истории и прослеживает скрытые связи, объединяющие римские контрасты в стройное целое, Вечный Город, возможно, еще остается духовным центром и наставником мира. |
| But let them conceive one more historical contrast: the gigantic broken revelations of that Imperial and Papal city thrust abruptly on the notions of a girl who had been brought up in English and Swiss Puritanism, fed on meagre Protestant histories and on art chiefly of the hand-screen sort; a girl whose ardent nature turned all her small allowance of knowledge into principles, fusing her actions into their mould, and whose quick emotions gave the most abstract things the quality of a pleasure or a pain; a girl who had lately become a wife, and from the enthusiastic acceptance of untried duty found herself plunged in tumultuous preoccupation with her personal lot. | Но пусть они вообразят еще один контраст: колоссальные хаотические откровения столицы древней империи и папства - и девушка, которая воспитана в духе английского и швейцарского пуританства, с историей знакома только в ее худосочном протестантском истолковании, а в искусстве не пошла дальше расписывания вееров; девушка, чья пылкость преобразила ее скудные знания в принципы и подчинила этим принципам все ее действия, а чуткость и впечатлительность превращали самые абстрактные предметы в источник радости или страданий; девушка, которая совсем недавно стала женой и вдруг обнаружила, что восторженно предвкушавшийся новый неведомый долг вверг ее в бурный водоворот мыслей и чувств, связанных всего лишь с ее собственной судьбой. |
| The weight of unintelligible Rome might lie easily on bright nymphs to whom it formed a background for the brilliant picnic of Anglo-foreign society; but Dorothea had no such defence against deep impressions. | Г розная тяжесть непостижимого Рима не ложится бременем на пустенькие души веселых нимф, ибо они видят в нем просто фон для развлечений англо-иностранного общества, но у Доротеи не было такой защиты от глубоких впечатлений. |
| Ruins and basilicas, palaces and colossi, set in the midst of a sordid present, where all that was living and warm-blooded seemed sunk in the deep degeneracy of a superstition divorced from reverence; the dimmer but yet eager Titanic life gazing and struggling on walls and ceilings; the long vistas of white forms whose marble eyes seemed to hold the monotonous light of an alien world: all this vast wreck of ambitious ideals, sensuous and spiritual, mixed confusedly with the signs of breathing forgetfulness and degradation, at first jarred her as with an electric shock, and then urged themselves on her with that ache belonging to a glut of confused ideas which check the flow of emotion. | Развалины и базилики, дворцы и каменные колоссы, ввергнутые в убогость настоящего, где все живое и дышащее словно погружено в трясину суеверий, отторгнутых от истинного благочестия, неясная, но жадная титаническая жизнь, глядящая и рвущаяся со стен и потолков, бесконечные ряды белых фигур, чьи мраморные глаза словно хранят смутный свет чуждого мира -все эти неисчислимые остатки надменных идеалов, и чувственных и духовных, беспорядочно перемешанные с неопровержимыми свидетельствами нынешнего забвения и упадка, сначала потрясли ее, словно удар электрического тока, а затем подавили, и она испытывала томительное болезненное недоумение, которое возникает, когда чувства немеют от избытка и смятения мыслей. |
| Forms both pale and glowing took possession of her young sense, and fixed themselves in her memory even when she was not thinking of them, preparing strange associations which remained through her after-years. | Образы, неясные и в то же время исполненные жаркой силы, властно вторглись в ее юное восприятие и оставались живыми в ее памяти, даже когда она о них не думала, воскресая в странных ассоциациях на протяжении всей ее дальнейшей жизни. |
| Our moods are apt to bring with them images which succeed each other like the magic-lantern pictures of a doze; and in certain states of dull forlornness Dorothea all her life continued to see the vastness of St. Peter's, the huge bronze canopy, the excited intention in the attitudes and garments of the prophets and evangelists in the mosaics above, and the red drapery which was being hung for Christmas spreading itself everywhere like a disease of the retina. | Наши настроения часто воплощаются в мысленных картинах, которые сменяют друг друга словно на экране волшебного фонаря, и с тех пор Доротея, когда ею овладевала глухая тоска, вновь видела перед собой величественные своды собора святого Петра, гигантский бронзовый балдахин, неукротимую решительность в позах и даже в складках одеяний пророков и евангелистов на мозаиках вверху и вывешенные к рождеству занавесы, алеющие повсюду, словно глаза были неспособны различать другие цвета. |
| Not that this inward amazement of Dorothea's was anything very exceptional: many souls in their young nudity are tumbled out among incongruities and left to "find their feet" among them, while their elders go about their business. | Впрочем, такое внутреннее потрясение далеко не исключительно - юные души во всей их наивной обнаженности постоянно ввергаются в хаос тягостных несоответствий, и им предоставляется "самим встать на ноги", а старшие и опытные люди тем временем спокойно занимаются собственными делами. |
| Nor can I suppose that when Mrs. Casaubon is discovered in a fit of weeping six weeks after her wedding, the situation will be regarded as tragic. | И я не думаю, что зрелище миссис Кейсобон, рыдающей от отчаяния через шесть недель после свадьбы, будет сочтено трагическим. |
| Some discouragement, some faintness of heart at the new real future which replaces the imaginary, is not unusual, and we do not expect people to be deeply moved by what is not unusual. | Замена воображаемого будущего настоящим неизбежно сопровождается определенными разочарованиями и страхами, и это вполне обычно, а то, что обычно, по нашему внутреннему убеждению, не может сокрушить человеческое сердце. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты", Джордж Элиот
Книги похожие на "Мидлмарч - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
![Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]](/books/1102319/dzhordzh-meredit-ispytanie-richarda-feverela-anglijs.webp)