Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The Abb? Caron was speaking, in terms of praise, to a private gathering of seminarists in the blind alley of Feuillantines, of an unknown priest, named F?licit?-Robert, who, at a latter date, became Lamennais. | В узком кругу семинаристов, в безлюдном тупике Фельянтинок, аббат Карон с похвалой отзывался о неизвестном священнике Фелисите Робере, впоследствии превратившемся в Ламенне. |
| A thing which smoked and clattered on the Seine with the noise of a swimming dog went and came beneath the windows of the Tuileries, from the Pont Royal to the Pont Louis XV.; it was a piece of mechanism which was not good for much; a sort of plaything, the idle dream of a dream-ridden inventor; an utopia-a steamboat. | Какая-то штука, которая дымила и пыхтела на Сене, издавая при этом такие же звуки, какие издает барахтающаяся в воде собака, сновала взад и вперед под окнами Тюильри от Королевского моста к мосту Людовика XV: это была никчемная механическая игрушка, выдумка пустоголового изобретателя, утопия словом, это был пароход. |
| The Parisians stared indifferently at this useless thing. | Парижане равнодушно смотрели на эту бесполезную затею. |
| M. de Vaublanc, the reformer of the Institute by a coup d'?tat, the distinguished author of numerous academicians, ordinances, and batches of members, after having created them, could not succeed in becoming one himself. | Де Воблан, преобразовавший Французский институт с помощью государственного переворота, приказов и новых назначений, явился достойным создателем нескольких академиков, но, совершив этот подвиг, сам так и не смог попасть в их число. |
| The Faubourg Saint-Germain and the pavilion de Marsan wished to have M. Delaveau for prefect of police, on account of his piety. | Сен -Жерменское предместье и Марсанский павильон пожелали себе в префекты полиции Делаво по причине его благочестия. |
| Dupuytren and R?camier entered into a quarrel in the amphitheatre of the School of Medicine, and threatened each other with their fists on the subject of the divinity of Jesus Christ. | Дюпюитрен и Рекамье бранились в анатомическом театре Медицинской школы и, споря о божественном происхождении Иисуса Христа, готовы были пустить в ход кулаки. |
| Cuvier, with one eye on Genesis and the other on nature, tried to please bigoted reaction by reconciling fossils with texts and by making mastodons flatter Moses. | Кювье, глядя одним глазом в Книгу Бытия, а другим на природу, стремился угодить реакционным ханжам, пытаясь примирить ископаемых с библейскими текстами и заставляя мастодонтов прославлять Моисея. |
| M. Fran?ois de Neufch?teau, the praiseworthy cultivator of the memory of Parmentier, made a thousand efforts to have pomme de terre [potato] pronounced parmenti?re, and succeeded therein not at all. | Франсуа де Нефшато, достойный почитатель памяти Пармантье, хлопотал о том, чтобы слово "картофель" произносилось как "пармантофель", что отнюдь не возымело успеха. |
| The Abb? Gr?goire, ex-bishop, ex-conventionary, ex-senator, had passed, in the royalist polemics, to the state of "Infamous Gr?goire." | Аббат Грегуар, бывший епископ, бывший член Конвента, бывший сенатор, был низведен роялистской полемикой до степени "презренного Грегуара". |
| The locution of which we have made use-passed to the state of-has been condemned as a neologism by M. Royer Collard. | Оборот речи, который мы только что употребили: "низведен до степени", Руайе -Коллар объявил неологизмом. |
| Under the third arch of the Pont de J?na, the new stone with which, the two years previously, the mining aperture made by Bl?cher to blow up the bridge had been stopped up, was still recognizable on account of its whiteness. | Под третьей аркой Иенского моста еще можно было отличить, по его белизне, новый камень, которым за два года до того было заложено отверстие пробоины, сделанной Блюхером, собиравшимся взорвать мост пороговой миной. |
| Justice summoned to its bar a man who, on seeing the Comte d'Artois enter Notre Dame, had said aloud: | Правосудие посадило на скамью подсудимых человека, который, увидев, как граф д'Артуа вошел в Собор Парижской Богоматери, громко сказал: |
| "Sapristi! | "Черт возьми! |
| I regret the time when I saw Bonaparte and Talma enter the Bel Sauvage, arm in arm." | Как мне жаль того времени, когда Бонапарт и Тальма под руку входили на Бал дикарей!" |
| A seditious utterance. | Крамольные речи. |
| Six months in prison. | Полгода тюрьмы. |
| Traitors showed themselves unbuttoned; men who had gone over to the enemy on the eve of battle made no secret of their recompense, and strutted immodestly in the light of day, in the cynicism of riches and dignities; deserters from Ligny and Quatre-Bras, in the brazenness of their well-paid turpitude, exhibited their devotion to the monarchy in the most barefaced manner. | Изменники распоясались; люди, которые накануне сражения перешли на сторону врага, не скрывали полученных наград и бесстыдно разгуливали средь бела дня, цинично хвастаясь богатством и чинами; дезертиры, показавшие себя при Линьи и при Катр -Бра, обнажали свои продажные душонки и проявляли верноподданнические чувства, забыв слова, написанные на внутренней стенке общественных уборных в Англии: Please adjust your dress before leaving |
| This is what floats up confusedly, pell-mell, for the year 1817, and is now forgotten. | Вот что всплывает на поверхности 1817 года, ныне забытого. |
| History neglects nearly all these particulars, and cannot do otherwise; the infinity would overwhelm it. | История пренебрегает почти всеми этими живописными подробностями, иначе поступить она не может: они затопили бы ее бесконечным своим потоком. |
| Nevertheless, these details, which are wrongly called trivial,-there are no trivial facts in humanity, nor little leaves in vegetation,-are useful. | А между тем эти подробности, несправедливо называемые мелкими, полезны, ибо для человечества нет мелких фактов, как для растительного мира нет мелких листьев. |
| It is of the physiognomy of the years that the physiognomy of the centuries is composed. | Именно из физиономии отдельных лет и слагается облик столетий. |
| In this year of 1817 four young Parisians arranged "a fine farce." | В этом-то 1817 году четверо юных парижан выкинули "забавную штуку". |
| CHAPTER II-A DOUBLE QUARTETTE | Глава вторая ДВОЙНОЙ КВАРТЕТ |
| These Parisians came, one from Toulouse, another from Limoges, the third from Cahors, and the fourth from Montauban; but they were students; and when one says student, one says Parisian: to study in Paris is to be born in Paris. | Парижане эти были: один из Тулузы, другой из Лиможа, третий из Кагора, четвертый из Монтобана; но они были студенты, а студент -это парижанин: учиться в Париже - все равно что родиться в Париже. |
| These young men were insignificant; every one has seen such faces; four specimens of humanity taken at random; neither good nor bad, neither wise nor ignorant, neither geniuses nor fools; handsome, with that charming April which is called twenty years. | Эти молодые люди нечего собой не представляли; всем случалось видеть им подобных -четыре образчика "первого встречного". Не добрые и не злые, не ученые и не невежды, не гении и не дураки, все они пленяли очарованием того апреля, имя которому "двадцать лет". |
| They were four Oscars; for, at that epoch, Arthurs did not yet exist. | То были просто четыре Оскара, ибо Артуров еще не существовало в ту эпоху. |
| Burn for him the perfumes of Araby! exclaimed romance. Oscar advances. Oscar, I shall behold him! | "Воскурите для него благовония Аравии, -восклицал романс, - Оскар идет, я увижу Оскара!" |
| People had just emerged from Ossian; elegance was Scandinavian and Caledonian; the pure English style was only to prevail later, and the first of the Arthurs, Wellington, had but just won the battle of Waterloo. | Увлечение Оссианом еще не остыло; образцом изящества считались скандинавы и шотландцы; подлинный английский стиль одержал верх лишь значительно позднее; первый из Артуров, Веллингтон, только недавно выиграл сражение при Ватерлоо. |
| These Oscars bore the names, one of F?lix Tholomy?s, of Toulouse; the second, Listolier, of Cahors; the next, Fameuil, of Limoges; the last, Blachevelle, of Montauban. | Этих Оскаров звали: одного - Феликс Толомьес из Тулузы, второго -Листолье из Кагора, третьего-Фамейль из Лиможа и последнего -Блашвель из Монтобана. |
| Naturally, each of them had his mistress. | Разумеется, у каждого из них была любовница. |
| Blachevelle loved Favourite, so named because she had been in England; Listolier adored Dahlia, who had taken for her nickname the name of a flower; Fameuil idolized Z?phine, an abridgment of Jos?phine; Tholomy?s had Fantine, called the Blonde, because of her beautiful, sunny hair. | Блашвель любил Фэйворитку, получившую это искаженное на английский лад имя после ее поездки в Англию; Листолье обожал Далию, избравшую своей кличкой название цветка; Фамейль боготворил Зефину -уменьшительное от Жозефины; Толомьес обладал Фантиной, прозванной Блондинкой за ее прекрасные волосы цвета солнца. |
| Favourite, Dahlia, Z?phine, and Fantine were four ravishing young women, perfumed and radiant, still a little like working-women, and not yet entirely divorced from their needles; somewhat disturbed by intrigues, but still retaining on their faces something of the serenity of toil, and in their souls that flower of honesty which survives the first fall in woman. | Фэйворитка, Далия, Зефина и Фантина были четыре восхитительные девушки, благоуханные и сияющие, еще не совсем потерявшие облик работниц и не окончательно расставшиеся с иглой, выбитые из колеи любовными приключениями, но еще сохранившие на лицах безмятежность-спутницу труда, а в душе налет невинности, которая у женщины переживает ее первое падение. |
| One of the four was called the young, because she was the youngest of them, and one was called the old; the old one was twenty-three. | Одну из четырех называли молодой, потому что она была младшей, а другую -старухой. "Старухе" было двадцать три года. |
| Not to conceal anything, the three first were more experienced, more heedless, and more emancipated into the tumult of life than Fantine the Blonde, who was still in her first illusions. | Чтобы ничего не утаить, сознаемся, что первые три были более опытны, более легкомысленны и сильнее увлечены шумным потоком жизни, нежели белокурая Фантина, переживавшая пору своей первой иллюзии. |
| Dahlia, Z?phine, and especially Favourite, could not have said as much. | Далия, Зефина и в особенности Фэйворитка не могли бы сказать о себе того же. |
| There had already been more than one episode in their romance, though hardly begun; and the lover who had borne the name of Adolph in the first chapter had turned out to be Alphonse in the second, and Gustave in the third. | Романтическая повесть их юности, едва начавшись, уже насчитывала не один эпизод: влюбленный, который в первой главе носил имя Адольфа, во второй превращался в Альфонса, а в третьей -в Гюстава. |
| Poverty and coquetry are two fatal counsellors; one scolds and the other flatters, and the beautiful daughters of the people have both of them whispering in their ear, each on its own side. | Бедность и кокетство - дурные советчицы: первая ропщет, а вторая льстит, и обе, каждая о своем, нашептывают что-то красивым девушкам из народа. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты", Виктор Гюго
Книги похожие на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
