Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

She shuddered and turned round; but applause broke forth and drowned the morose exclamation. It even effaced it so completely from her mind, that she continued to question her goat.	Она вздрогнула и обернулась. Но гром рукоплесканий заглушил зловещие слова и настолько сгладил впечатление от этого возгласа, что девушка как ни в чем не бывало снова обратилась к своей козочке:
"Djali, what does Master Guichard Grand-Remy, captain of the pistoliers of the town do, at the procession of Candlemas?"	- Джали! А как ходит начальник городских стрелков Гишар Гран-Реми во время крестного хода на Сретенье?
Djali reared himself on his hind legs, and began to bleat, marching along with so much dainty gravity, that the entire circle of spectators burst into a laugh at this parody of the interested devoutness of the captain of pistoliers.	Джали поднялась на задние ножки; заблеяв, она переступала с такой забавной важностью, что зрители покатились со смеху при виде этой пародии на ханжеское благочестие начальника стрелков.
"Djali," resumed the young girl, emboldened by her growing success, "how preaches Master Jacques Charmolue, procurator to the king in the ecclesiastical court?"	- Джали! - продолжала молодая девушка, ободренная все растущим успехом. - А как говорит речь в духовном суде королевский прокурор Жак Шармолю?
The goat seated himself on his hind quarters, and began to bleat, waving his fore feet in so strange a manner, that, with the exception of the bad French, and worse Latin, Jacques Charmolue was there complete,-gesture, accent, and attitude.	Козочка села и заблеяла, так странно подбрасывая передние ножки, что все в ней - поза, движения, повадка - сразу напомнило Жака Шармолю, не хватало только скверного французского и латинского произношения.
And the crowd applauded louder than ever.	Толпа восторженно рукоплескала.
"Sacrilege! profanation!" resumed the voice of the bald man.	- Богохульство! Кощунство! - снова послышался голос лысого человека.
The gypsy turned round once more.	Цыганка обернулась.
"Ah!" said she, "'tis that villanous man!"	- Ах, опять этот гадкий человек!
Then, thrusting her under lip out beyond the upper, she made a little pout, which appeared to be familiar to her, executed a pirouette on her heel, and set about collecting in her tambourine the gifts of the multitude.	Выпятив нижнюю губку, она состроила, по-видимому, свою обычную гримаску, затем, повернувшись на каблучках, пошла собирать в бубен даяния зрителей.
Big blanks, little blanks, targes and eagle liards showered into it.	Крупные и мелкие серебряные монеты, лиарды сыпались градом.
All at once, she passed in front of Gringoire. Gringoire put his hand so recklessly into his pocket that she halted.	Когда она проходила мимо Гренгуара, он необдуманно сунул руку в карман, и цыганка остановилась.
"The devil!" said the poet, finding at the bottom of his pocket the reality, that is, to say, a void.	- Черт возьми! - воскликнул поэт, найдя в глубине своего кармана то, что там было, то есть пустоту.
In the meantime, the pretty girl stood there, gazing at him with her big eyes, and holding out her tambourine to him and waiting.	А между тем молодая девушка стояла и глядела ему в лицо черными большими глазами, протягивая свой бубен, и ждала.
Gringoire broke into a violent perspiration.	Крупные капли пота выступили на лбу Гренгуара.
If he had all Peru in his pocket, he would certainly have given it to the dancer; but Gringoire had not Peru, and, moreover, America had not yet been discovered.	Владей он всем золотом Перу, он тотчас же, не задумываясь, отдал бы его плясунье; но золотом Перу он не владел, да и Америка в то время еще не была открыта.
Happily, an unexpected incident came to his rescue.	Неожиданный случай выручил его.

"Will you take yourself off, you Egyptian grasshopper?" cried a sharp voice, which proceeded from the darkest corner of the Place.	- Да уберешься ты отсюда, египетская саранча? -крикнул пронзительный голос из самого темного угла площади.
The young girl turned round in affright.	Девушка испуганно обернулась.
It was no longer the voice of the bald man; it was the voice of a woman, bigoted and malicious.	Это кричал не лысый человек, - голос был женский, злобный, исступленный.
However, this cry, which alarmed the gypsy, delighted a troop of children who were prowling about there.	Этот окрик, так напугавший цыганку, привел в восторг слонявшихся по площади детей.
"It is the recluse of the Tour-Roland," they exclaimed, with wild laughter, "it is the sacked nun who is scolding!	- Это затворница Роландовой башни! - дико хохоча, закричали они. Это брюзжит вретишница!
Hasn't she supped?	Она, должно быть, не ужинала.
Let's carry her the remains of the city refreshments!"	Принесем-ка ей оставшихся в городском буфете объедков!
All rushed towards the Pillar House.	И тут вся ватага бросилась к "Дому с колоннами"
In the meanwhile, Gringoire had taken advantage of the dancer's embarrassment, to disappear.	Г ренгуар, воспользовавшись замешательством плясуньи, ускользнул незамеченным.
The children's shouts had reminded him that he, also, had not supped, so he ran to the public buffet.	Возгласы ребятишек напомнили ему, что и он тоже не ужинал. Он побежал за ними.
But the little rascals had better legs than he; when he arrived, they had stripped the table.	Но у маленьких озорников ноги были проворнее, чем у него, и когда он достиг цели, все уже было ими дочиста съедено.
There remained not so much as a miserable camichon at five sous the pound.	Не осталось даже хлебца по пяти су за фунт.
Nothing remained upon the wall but slender fleurs-de-lis, mingled with rose bushes, painted in 1434 by Mathieu Biterne.	Лишь на стенах, расписанных в 1434 году Матье Битерном, красовались среди роз стройные королевские лилии.
It was a meagre supper.	Но то был слишком скудный ужин.
It is an unpleasant thing to go to bed without supper, it is a still less pleasant thing not to sup and not to know where one is to sleep.	Плохо ложиться спать не поужинав; еще печальнее, оставшись голодным, не знать, где переночевать.
That was Gringoire's condition.	В таком положении оказался Гренгуар.
No supper, no shelter; he saw himself pressed on all sides by necessity, and he found necessity very crabbed.	Ни хлеба, ни крова; со всех сторон его теснила нужда, и он находил, что она чересчур сурова.
He had long ago discovered the truth, that Jupiter created men during a fit of misanthropy, and that during a wise man's whole life, his destiny holds his philosophy in a state of siege.	Уже давно открыл он ту истину, что Юпитер создал людей в припадке мизантропии и что мудрецу всю жизнь приходится бороться с судьбой, которая держит его философию в осадном положении.
As for himself, he had never seen the blockade so complete; he heard his stomach sounding a parley, and he considered it very much out of place that evil destiny should capture his philosophy by famine.	Никогда еще эта осада не была столь жестокой; желудок Гренгуара бил тревогу, и поэт полагал, что со стороны злой судьбы крайне несправедливо брать его философию измором.

This melancholy revery was absorbing him more and more, when a song, quaint but full of sweetness, suddenly tore him from it.	Эти грустные размышления, становившиеся все неотвязней, внезапно были прерваны странным, хотя и не лишенным сладости пеньем.
It was the young gypsy who was singing.	То пела юная цыганка.
Her voice was like her dancing, like her beauty. It was indefinable and charming; something pure and sonorous, aerial, winged, so to speak.	И веяло от ее песни тем же, чем и от ее пляски и от ее красоты: чем-то неизъяснимым и прелестным, чем-то чистым и звучным, воздушным и окрыленным, если можно так выразиться.
There were continual outbursts, melodies, unexpected cadences, then simple phrases strewn with aerial and hissing notes; then floods of scales which would have put a nightingale to rout, but in which harmony was always present; then soft modulations of octaves which rose and fell, like the bosom of the young singer.	То было непрестанное нарастание звуков, мелодий, неожиданных рулад; простые музыкальные фразы перемешивались с резкими свистящими звуками; водопады трелей, способные озадачить даже соловья, хранили вместе с тем верность гармонии; мягкие переливы октав то поднимались, то опускались, как грудь молодой певицы.
Her beautiful face followed, with singular mobility, all the caprices of her song, from the wildest inspiration to the chastest dignity.	Ее прелестное лицо с необычайной подвижностью отражало всю прихотливость ее песни, от самого страстного восторга до величавого целомудрия.
One would have pronounced her now a mad creature, now a queen.	Она казалась то безумной, то королевой.
The words which she sang were in a tongue unknown to Gringoire, and which seemed to him to be unknown to herself, so little relation did the expression which she imparted to her song bear to the sense of the words.	Язык песни был неизвестен Гренгуару. По-видимому, он был не понятен и самой певице, - так мало соответствовали чувства, которые она влагала в пенье, словам песни.
Thus, these four lines, in her mouth, were madly gay,-Un cofre de gran riqueza Hallaron dentro un pilar, Dentro del, nuevas banderas Con figuras de espantar.	Эти четыре стиха: Un cofre de gran nqueza Hallaron dentro un pilar, Dentro del, nueuus banderas, Con figuras de espantar.
And an instant afterwards, at the accents which she imparted to this stanza,- Alarabes de cavallo Sin poderse menear, Con espadas, y los cuellos, Ballestas de buen echar,	в ее устах звучали безумным весельем, а мгновение спустя выражение, которое она придавала словам: Alarabes de caballo Sin poderse menear, Con espadas, у los cuellot, Ballestas de buen echar...
Gringoire felt the tears start to his eyes.	исторгало у Гренгуара слезы.
Nevertheless, her song breathed joy, most of all, and she seemed to sing like a bird, from serenity and heedlessness.	Но чаще ее пение дышало счастьем, она пела, как птица, ликующе и беспечно.
The gypsy's song had disturbed Gringoire's revery as the swan disturbs the water.	Песнь цыганки встревожила течение мыслей Гренгуара, - так тревожит лебедь водную гладь.
He listened in a sort of rapture, and forgetfulness of everything.	Он внимал ей с упоением, забыв все на свете.
It was the first moment in the course of many hours when he did not feel that he suffered.	Наконец-то его муки утихли.
The moment was brief.	Но это длилось недолго.