Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The same woman's voice, which had interrupted the gypsy's dance, interrupted her song.	Тот же голос, который прервал пляску цыганки, прервал теперь и ее пение.
"Will you hold your tongue, you cricket of hell?" it cried, still from the same obscure corner of the place.	- Замолчишь ли ты, чертова стрекоза? -послышалось из того же темного угла площади.
The poor "cricket" stopped short.	Бедная "стрекоза" умолкла.
Gringoire covered up his ears.	Гренгуар заткнул себе уши.
"Oh!" he exclaimed, "accursed saw with missing teeth, which comes to break the lyre!"	- О проклятая старая пила, разбившая лиру! -воскликнул он.
Meanwhile, the other spectators murmured like himself;	Зрители тоже ворчали.
"To the devil with the sacked nun!" said some of them.	- К черту вретишницу! - возмущались многие.
And the old invisible kill-joy might have had occasion to repent of her aggressions against the gypsy had their attention not been diverted at this moment by the procession of the Pope of the Fools, which, after having traversed many streets and squares, debouched on the Place de Gr?ve, with all its torches and all its uproar.	Старое незримое пугало могло бы дорого поплатиться за свои нападки на цыганку, если бы в эту минуту внимание толпы не было отвлечено процессией шутовского папы, успевшей обежать улицы и хлынувшей теперь с факелами и шумом на площадь.
This procession, which our readers have seen set out from the Palais de Justice, had organized on the way, and had been recruited by all the knaves, idle thieves, and unemployed vagabonds in Paris; so that it presented a very respectable aspect when it arrived at the Gr?ve.	Эта процессия, которую читатель наблюдал, когда она выходила из Дворца, дорогой установила порядок и вобрала в себя всех мошенников, бездельников, воров и бродяг Парижа. Прибыв на Гревскую площадь, она являла собою зрелище поистине внушительное.
First came Egypt.	Впереди двигались цыгане.
The Duke of Egypt headed it, on horseback, with his counts on foot holding his bridle and stirrups for him; behind them, the male and female Egyptians, pell-mell, with their little children crying on their shoulders; all-duke, counts, and populace-in rags and tatters.	Во главе их, направляя и вдохновляя шествие, ехал верхом на коне цыганский герцог в сопровождении своих пеших графов; за ними беспорядочной толпой следовали цыгане и цыганки, таща на спине ревущих детей; и все -герцог, графы и чернь - были в отрепьях и мишуре.
Then came the Kingdom of Argot; that is to say, all the thieves of France, arranged according to the order of their dignity; the minor people walking first.	За цыганами двигались подданные королевства "Арго", то есть все воры Франции, разделенные по рангам на несколько отрядов; первыми шли самые низшие по званию.
Thus defiled by fours, with the divers insignia of their grades, in that strange faculty, most of them lame, some cripples, others one-armed, shop clerks, pilgrim, hubins, bootblacks, thimble-riggers, street arabs, beggars, the blear-eyed beggars, thieves, the weakly, vagabonds, merchants, sham soldiers, goldsmiths, passed masters of pickpockets, isolated thieves. A catalogue that would weary Homer.	По четыре человека в ряд, со всевозможными знаками отличия соответственно их ученой степени в области этой особой науки, проследовало множество калек - хромых и одноруких: карманников, богомольцев, эпилептиков, скуфейников, христарадников, котов, шатунов, деловых ребят, хиляков, погорельцев, банкротов, забавников, форточников, мазуриков и домушников, - если перечислить их всех, то это утомило бы самого Гомера.

In the centre of the conclave of the passed masters of pickpockets, one had some difficulty in distinguishing the King of Argot, the grand co?sre, so called, crouching in a little cart drawn by two big dogs.	В центре конклава мазуриков и домушников можно было с трудом различить короля Арго, великого кесаря, сидевшего на корточках в тележке, которую тащили две большие собаки.
After the kingdom of the Argotiers, came the Empire of Galilee.	Вслед за подданными короля Арго шли люди царства галилейского.
Guillaume Rousseau, Emperor of the Empire of Galilee, marched majestically in his robe of purple, spotted with wine, preceded by buffoons wrestling and executing military dances; surrounded by his macebearers, his pickpockets and clerks of the chamber of accounts.	Впереди бежали дерущиеся и выплясывающие пиррический танец скоморохи, за ними величаво выступал Гильом Руссо, царь галилейский, облаченный в пурпурную, залитую вином хламиду, окруженный своими жезлоносцами, клевретами и писцами счетной палаты.
Last of all came the corporation of law clerks, with its maypoles crowned with flowers, its black robes, its music worthy of the orgy, and its large candles of yellow wax.	Под звуки достойной шабаша музыки шествие замыкала корпорация судебных писцов в черных мантиях, несших украшенные цветами "майские ветви" и большие желтые восковые свечи.
In the centre of this crowd, the grand officers of the Brotherhood of Fools bore on their shoulders a litter more loaded down with candles than the reliquary of Sainte-Genevi?ve in time of pest; and on this litter shone resplendent, with crosier, cope, and mitre, the new Pope of the Fools, the bellringer of Notre-Dame, Quasimodo the hunchback.	В самом центре этой толпы самые знатные члены братства шутов несли на плечах носилки, на которых было больше свечей, чем на раке св. Женевьевы во время эпидемии чумы. А на носилках, облаченный в мантию и митру, с посохом в руке, блистал вновь избранный папа шутов - звонарь Собора Парижской Богоматери, Квазимодо-горбун.
Each section of this grotesque procession had its own music.	У каждого отряда этой причудливой процессии была своя музыка.
The Egyptians made their drums and African tambourines resound.	Цыгане били в балафосы и африканские тамбурины.
The slang men, not a very musical race, still clung to the goat's horn trumpet and the Gothic rubebbe of the twelfth century.	Народ "арго", не очень музыкальный, все еще придерживался виолы, пастушьего рожка и старинной рюбебы XII столетия.
The Empire of Galilee was not much more advanced; among its music one could hardly distinguish some miserable rebec, from the infancy of the art, still imprisoned in the re-la-mi.	Царство галилейское не намного опередило их: в его оркестре с трудом можно было различить звук жалкой ребеки - скрипки младенческой поры искусства, имевшей всего три тона.
But it was around the Pope of the Fools that all the musical riches of the epoch were displayed in a magnificent discord.	Зато все музыкальное богатство эпохи разворачивалось в великолепной какофонии, звучавшей вокруг папы шутов.
It was nothing but soprano rebecs, counter-tenor rebecs, and tenor rebecs, not to reckon the flutes and brass instruments.	И все же оно заключалось лишь в ребеках верхнего, среднего и нижнего регистров, если не считать множества флейт и медных инструментов.
Alas! our readers will remember that this was Gringoire's orchestra.	Увы! - нашим читателям уже известно, что это был оркестр Гренгуара.
It is difficult to convey an idea of the degree of proud and blissful expansion to which the sad and hideous visage of Quasimodo had attained during the transit from the Palais de Justice, to the Place de Gr?ve.	Трудно изобразить горделивую и благоговейную радость, которая все время, пока процессия двигалась от Дворца к Гревской площади, освещала безобразное и печальное лицо Квазимодо.

It was the first enjoyment of self-love that he had ever experienced.	Впервые испытывал он восторг удовлетворенного самолюбия.
Down to that day, he had known only humiliation, disdain for his condition, disgust for his person.	До сей поры он знал лишь унижение, презрение к своему званию и отвращение к своей особе.
Hence, deaf though he was, he enjoyed, like a veritable pope, the acclamations of that throng, which he hated because he felt that he was hated by it.	Невзирая на глухоту, он, как истинный папа, смаковал приветствия толпы, которую ненавидел за ее ненависть к себе.
What mattered it that his people consisted of a pack of fools, cripples, thieves, and beggars? it was still a people and he was its sovereign.	Нужды нет, что его народ был лишь сбродом шутов, калек, воров и нищих! Все же это был народ, а он его властелин.
And he accepted seriously all this ironical applause, all this derisive respect, with which the crowd mingled, it must be admitted, a good deal of very real fear.	И он принимал за чистую монету эти насмешливые рукоплескания, эти озорные знаки почтения, в которых, надо сознаться, выражался и самый настоящий страх.
For the hunchback was robust; for the bandy-legged fellow was agile; for the deaf man was malicious: three qualities which temper ridicule.	Ибо горбун был силен, ибо кривоногий был ловок, ибо глухой был свиреп, а эти три качества укрощают насмешников.
We are far from believing, however, that the new Pope of the Fools understood both the sentiments which he felt and the sentiments which he inspired.	Но едва ли вновь избранный папа шутов отдавал себе ясный отчет в чувствах, какие испытывал он сам, и в тех, какие внушал другим.
The spirit which was lodged in this failure of a body had, necessarily, something incomplete and deaf about it.	Дух, обитавший в его убогом теле, был столь же убог и несовершенен.
Thus, what he felt at the moment was to him, absolutely vague, indistinct, and confused.	Поэтому все, что переживал горбун в эти мгновения, оставалось для него неопределенным, сбивчивым и смутным.
Only joy made itself felt, only pride dominated.	Только источник радости бил в нем все сильнее, и все больше овладевало им чувство гордости.
Around that sombre and unhappy face, there hung a radiance.	Его жалкое и угрюмое лицо, казалось, сияло.
It was, then, not without surprise and alarm, that at the very moment when Quasimodo was passing the Pillar House, in that semi-intoxicated state, a man was seen to dart from the crowd, and to tear from his hands, with a gesture of anger, his crosier of gilded wood, the emblem of his mock popeship.	И вдруг, к изумлению и ужасу толпы, в ту минуту, когда упоенного величием Квазимодо торжественно проносили мимо "Дома с колоннами", к нему из толпы бросился какой-то человек и гневным движением вырвал у него из рук деревянный позолоченный посох - знак его шутовского папского достоинства.
This man, this rash individual, was the man with the bald brow, who, a moment earlier, standing with the gypsy's group had chilled the poor girl with his words of menace and of hatred.	Этот смельчак был тот самый незнакомец с облысевшим лбом, который только что, вмешавшись в толпу, окружавшую цыганку, напугал бедную девушку угрозами и злобными выкриками.
He was dressed in an ecclesiastical costume.	На нем была одежда духовного лица.
At the moment when he stood forth from the crowd, Gringoire, who had not noticed him up to that time, recognized him:	Как только он отделился от толпы, Гренгуар, который ранее не приметил его, тотчас же его узнал.