Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It is true that it may be quite possible, in the first place, that Ravaillac had no accomplices; and in the second, that if he had any, they were in no way connected with the fire of 1618.	Весьма возможно, впрочем, что у Равальяка никаких сообщников не было, а если, случайно, они у него и оказались, то могли быть совершенно непричастны к пожару 1618 года.
Two other very plausible explanations exist: First, the great flaming star, a foot broad, and a cubit high, which fell from heaven, as every one knows, upon the law courts, after midnight on the seventh of March; second, Th?ophile's quatrain,- "Sure, 'twas but a sorry game When at Paris, Dame Justice, Through having eaten too much spice, Set the palace all aflame."	Существуют еще два других весьма правдоподобных объяснения. Во-первых, огромная пылающая звезда, шириною в фут, длиною в локоть, свалившаяся, как всем известно, с неба 7 марта после полуночи на крышу Дворца правосудия; во-вторых, четверостишие Теофиля: Да, шутка скверная была, Когда сама богиня Права, Съев пряных кушаний немало, Себе все небо обожгла.
Whatever may be thought of this triple explanation, political, physical, and poetical, of the burning of the law courts in 1618, the unfortunate fact of the fire is certain.	Но, как бы ни думать об этом тройном -политическом, метеорологическом и поэтическом - толковании, прискорбный факт пожара остается несомненным.
Very little to-day remains, thanks to this catastrophe,-thanks, above all, to the successive restorations which have completed what it spared,-very little remains of that first dwelling of the kings of France,-of that elder palace of the Louvre, already so old in the time of Philip the Handsome, that they sought there for the traces of the magnificent buildings erected by King Robert and described by Helgaldus.	По милости этой катастрофы, в особенности по милости всевозможных последовательных реставраций, уничтоживших то, что пощадило пламя, немногое уцелело ныне от этой первой обители королей Франции, от этого Дворца, более древнего, чем Лувр, настолько древнего уже в царствование короля Филиппа Красивого, что в нем искали следов великолепных построек, воздвигнутых королем Робером и описанных Эльгальдусом.
Nearly everything has disappeared.	Исчезло почти все.
What has become of the chamber of the chancellery, where Saint Louis consummated his marriage? the garden where he administered justice, "clad in a coat of camelot, a surcoat of linsey-woolsey, without sleeves, and a sur-mantle of black sandal, as he lay upon the carpet with Joinville?"	Что сталось с кабинетом, в котором Людовик Святой "завершил свой брак"? Где тот сад, в котором он, "одетый в камлотовую тунику, грубого сукна безрукавку и плащ, свисавший до черных сандалий", возлежа вместе с Жуанвилем на коврах, вершил правосудие?
Where is the chamber of the Emperor Sigismond? and that of Charles IV.? that of Jean the Landless?	Где покои императора Сигизмунда? Карла IV? Иоанна Безземельного?

Where is the staircase, from which Charles VI. promulgated his edict of pardon? the slab where Marcel cut the throats of Robert de Clermont and the Marshal of Champagne, in the presence of the dauphin? the wicket where the bulls of Pope Benedict were torn, and whence those who had brought them departed decked out, in derision, in copes and mitres, and making an apology through all Paris? and the grand hall, with its gilding, its azure, its statues, its pointed arches, its pillars, its immense vault, all fretted with carvings? and the gilded chamber? and the stone lion, which stood at the door, with lowered head and tail between his legs, like the lions on the throne of Solomon, in the humiliated attitude which befits force in the presence of justice? and the beautiful doors? and the stained glass? and the chased ironwork, which drove Biscornette to despair? and the delicate woodwork of Hancy?	Г де то крыльцо, с которого Карл VI провозгласил свой милостивый эдикт? Г де та плита, на которой Марсель в присутствии дофина зарезал Робера Клермонского и маршала Шампанского? Где та калитка, возле которой были изорваны буллы антипапы Бенедикта и откуда, облаченные на посмешище в ризы и митры и принужденные публично каяться на всех перекрестках Парижа, выехали обратно те, кто привез эти буллы? Где большая зала, ее позолота, ее лазурь, ее стрельчатые арки, статуи, каменные столбы, ее необъятный свод, весь в скульптурных украшениях? А вызолоченный покой, у входа в который стоял коленопреклоненный каменный лев с опущенной головой и поджатым хвостом, подобно львам соломонова трона, в позе смирения, как то приличествует грубой силе перед лицом правосудия? Где великолепные двери, великолепные высокие окна? Где все чеканные работы, при виде которых опускались руки у Бискорнета? Где тончайшая резьба дю Ганси?..
What has time, what have men done with these marvels?	Что сделало время, что сделали люди со всеми этими чудесами?
What have they given us in return for all this Gallic history, for all this Gothic art?	Что получили мы взамен всего этого, взамен этой истории галлов, взамен этого искусства готики?
The heavy flattened arches of M. de Brosse, that awkward architect of the Saint-Gervais portal. So much for art; and, as for history, we have the gossiping reminiscences of the great pillar, still ringing with the tattle of the Patru.	Тяжелые полукруглые низкие своды де Броса, сего неуклюжего строителя портала Сен-Жерве, -это взамен искусства; что же касается истории, то у нас сохранились лишь многословные воспоминания о центральном столбе, которые еще доныне отдаются эхом в болтовне всевозможных Патрю.
It is not much.	Но все это не так уж важно.
Let us return to the veritable grand hall of the veritable old palace.	Обратимся к подлинной зале подлинного древнего Дворца.
The two extremities of this gigantic parallelogram were occupied, the one by the famous marble table, so long, so broad, and so thick that, as the ancient land rolls-in a style that would have given Gargantua an appetite-say, "such a slice of marble as was never beheld in the world"; the other by the chapel where Louis XI. had himself sculptured on his knees before the Virgin, and whither he caused to be brought, without heeding the two gaps thus made in the row of royal statues, the statues of Charlemagne and of Saint Louis, two saints whom he supposed to be great in favor in heaven, as kings of France.	Один конец этого гигантского параллелограмма был занят знаменитым мраморным столом такой длины, ширины и толщины, что, если верить старинным описям, слог которых мог бы возбудить аппетит у Гаргантюа, "подобного ломтя мрамора еще не видывал свет"; противоположный конец занимала часовня, где стояла изваянная по приказанию Людовика XI статуя, изображающая его коленопреклоненным перед Пречистой девой, и куда он, невзирая на то, что две ниши в ряду королевских изваяний остаются пустыми, приказал перенести статуи Карла Великого и Людовика Святого - двух святых, которые в качестве королей Франции, по его мнению, имели большое влияние на небесах.

This chapel, quite new, having been built only six years, was entirely in that charming taste of delicate architecture, of marvellous sculpture, of fine and deep chasing, which marks with us the end of the Gothic era, and which is perpetuated to about the middle of the sixteenth century in the fairylike fancies of the Renaissance.	Эта часовня, еще новая, построенная всего только шесть лет тому назад, была создана в изысканном вкусе того очаровательного, с великолепной скульптурой и тонкими чеканными работами зодчества, которое отмечает у нас конец готической эры и удерживается вплоть до середины XVI века в волшебных архитектурных фантазиях Возрождения.
The little open-work rose window, pierced above the portal, was, in particular, a masterpiece of lightness and grace; one would have pronounced it a star of lace.	Небольшая сквозная розетка, вделанная над порталом, по филигранности и изяществу отделки представляла собой настоящее произведение искусства. Она казалась кружевной звездой.
In the middle of the hall, opposite the great door, a platform of gold brocade, placed against the wall, a special entrance to which had been effected through a window in the corridor of the gold chamber, had been erected for the Flemish emissaries and the other great personages invited to the presentation of the mystery p lay.	Посреди залы, напротив главных дверей, было устроено прилегавшее к стене возвышение, обтянутое золотой парчой, с отдельным входом через окно, пробитое в этой стене из коридора, смежного с вызолоченным покоем. Предназначалось оно для фландрских послов и для других знатных особ, приглашенных на представление мистерии.
It was upon the marble table that the mystery was to be enacted, as usual.	По издавна установившейся традиции представление мистерии должно было состояться на знаменитом мраморном столе.
It had been arranged for the purpose, early in the morning; its rich slabs of marble, all scratched by the heels of law clerks, supported a cage of carpenter's work of considerable height, the upper surface of which, within view of the whole hall, was to serve as the theatre, and whose interior, masked by tapestries, was to take the place of dressing-rooms for the personages of the piece.	С самого утра он уже был для этого приготовлен. На его великолепной мраморной плите, вдоль и поперек исцарапанной каблуками судейских писцов, стояла довольно высокая деревянная клетка, верхняя плоскость которой, доступная взорам всего зрительного зала, должна была служить сценой, а внутренняя часть, задрапированная коврами, - одевальной для лицедеев.
A ladder, naively placed on the outside, was to serve as means of communication between the dressing-room and the stage, and lend its rude rungs to entrances as well as to exits.	Бесхитростно приставленная снаружи лестница должна была соединять сцену с одевальной и предоставлять свои крутые ступеньки и для выхода актеров на сцену и для ухода их за кулисы.
There was no personage, however unexpected, no sudden change, no theatrical effect, which was not obliged to mount that ladder.	Таким образом, любое неожиданное появление актера, перипетии, сценические эффекты - ничто не могло миновать этой лестницы.
Innocent and venerable infancy of art and contrivances!	О невинное и достойное уважения детство искусства и механики!
Four of the bailiff of the palace's sergeants, perfunctory guardians of all the pleasures of the people, on days of festival as well as on days of execution, stood at the four corners of the marble table.	Четыре судебных пристава Дворца, непременные надзиратели за всеми народными увеселениями как в дни празднеств, так и в дни казней стояли на карауле по четырем углам мраморного стола.
The piece was only to begin with the twelfth stroke of the great palace clock sounding midday.	Представление мистерии должно было начаться только в полдень, с двенадцатым ударом больших стенных дворцовых часов.