Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It was very late, no doubt, for a theatrical representation, but they had been obliged to fix the hour to suit the convenience of the ambassadors.	Несомненно, для театрального представления это было довольно позднее время, но оно было удобно для послов.
Now, this whole multitude had been waiting since morning.	Тем не менее многочисленная толпа народа дожидалась представления с самого утра.
A goodly number of curious, good people had been shivering since daybreak before the grand staircase of the palace; some even affirmed that they had passed the night across the threshold of the great door, in order to make sure that they should be the first to pass in.	Добрая половина этих простодушных зевак с рассвета дрогла перед большим крыльцом Дворца; иные даже утверждали, будто они провели всю ночь, лежа поперек главного входа, чтобы первыми попасть в залу.
The crowd grew more dense every moment, and, like water, which rises above its normal level, began to mount along the walls, to swell around the pillars, to spread out on the entablatures, on the cornices, on the window-sills, on all the salient points of the architecture, on all the reliefs of the sculpture.	Толпа росла непрерывно и, подобно водам, выступающим из берегов, постепенно вздымалась вдоль стен, вздувалась вокруг столбов, заливала карнизы, подоконники, все архитектурные выступы, все выпуклости скульптурных украшений.
Hence, discomfort, impatience, weariness, the liberty of a day of cynicism and folly, the quarrels which break forth for all sorts of causes-a pointed elbow, an iron-shod shoe, the fatigue of long waiting-had already, long before the hour appointed for the arrival of the ambassadors, imparted a harsh and bitter accent to the clamor of these people who were shut in, fitted into each other, pressed, trampled upon, stifled.	Не мудрено, что давка, нетерпение, скука в этот день, дающий волю зубоскальству и озорству, возникающие из-за пустячных ссор, будь то соседство слишком острого локтя или подбитого гвоздями башмака, усталость от долгого ожидания - все вместе взятое еще задолго до прибытия послов придавало ропоту этой запертой, стиснутой, сдавленной, задыхающейся толпы едкий и горький привкус.
Nothing was to be heard but imprecations on the Flemish, the provost of the merchants, the Cardinal de Bourbon, the bailiff of the courts, Madame Marguerite of Austria, the sergeants with their rods, the cold, the heat, the bad weather, the Bishop of Paris, the Pope of the Fools, the pillars, the statues, that closed door, that open window; all to the vast amusement of a band of scholars and lackeys scattered through the mass, who mingled with all this discontent their teasing remarks, and their malicious suggestions, and pricked the general bad temper with a pin, so to speak.	Только и слышно было, что проклятия и сетования по адресу фламандцев, купеческого старшины, кардинала Бурбонского, главного судьи Дворца, Маргариты Австрийской, стражи с плетьми, стужи, жары, скверной погоды, епископа Парижского, папы шутов, каменных столбов, статуй, закрытой двери, открытого окна, и все это смешило и потешало рассеянных в толпе школяров и слуг, которые подзадоривали общее недовольство острыми словечками и шуточками, еще больше возбуждая этими булавочными уколами общее недовольство.
Among the rest there was a group of those merry imps, who, after smashing the glass in a window, had seated themselves hardily on the entablature, and from that point despatched their gaze and their railleries both within and without, upon the throng in the hall, and the throng upon the Place.	Среди них отличалась группа веселых сорванцов, которые, выдавив предварительно стекла в окне, бесстрашно расселись на карнизе и оттуда бросали лукавые взгляды и замечания то в толпу, находившуюся в зале, то в толпу на площади.

It was easy to see, from their parodied gestures, their ringing laughter, the bantering appeals which they exchanged with their comrades, from one end of the hall to the other, that these young clerks did not share the weariness and fatigue of the rest of the spectators, and that they understood very well the art of extracting, for their own private diversion from that which they had under their eyes, a spectacle which made them await the other with patience.	Судя по тому, как они передразнивали окружающих, по их оглушительному хохоту, по насмешливым окликам, которыми они обменивались с товарищами через всю залу, видно было, что эти школяры далеко не разделяли скуки и усталости остальной части публики, превращая для собственного удовольствия все, что попадалось им на глаза, в зрелище, помогавшее им терпеливо переносить ожидание.
"Upon my soul, so it's you, 'Joannes Frollo de Molendino!'" cried one of them, to a sort of little, light-haired imp, with a well-favored and malign countenance, clinging to the acanthus leaves of a capital; "you are well named John of the Mill, for your two arms and your two legs have the air of four wings fluttering on the breeze.	- Клянусь душой, это вы, Жоаннес Фролло де Молендино! - кричал один из них другому, белокурому бесенку с хорошенькой лукавой рожицей, примостившемуся на акантах капители. - Недаром вам дали прозвище Жеан Мельник, ваши руки и ноги и впрямь походят на четыре крыла ветряной мельницы.
How long have you been here?"	Давно вы здесь?
"By the mercy of the devil," retorted Joannes Frollo, "these four hours and more; and I hope that they will be reckoned to my credit in purgatory.	- По милости дьявола, - ответил Жоаннес Фролло- я торчу здесь уже больше четырех часов, надеюсь, они зачтутся мне в чистилище!
I heard the eight singers of the King of Sicily intone the first verse of seven o'clock mass in the Sainte-Chapelle."	Еще в семь утра я слышал, как восемь певчих короля сицилийского пропели у ранней обедни в Сент-Шапель Достойно...
"Fine singers!" replied the other, "with voices even more pointed than their caps!	- Прекрасные певчие! - ответил собеседник. -Голоса у них тоньше, чем острие их колпаков.
Before founding a mass for Monsieur Saint John, the king should have inquired whether Monsieur Saint John likes Latin droned out in a Proven?al accent."	Однако перед тем как служить обедню святому королю Иоанну, не мешало бы осведомиться, приятно ли Иоанну слушать эту гнусавую латынь с провансальским акцентом.
"He did it for the sake of employing those accursed singers of the King of Sicily!" cried an old woman sharply from among the crowd beneath the window. "I just put it to you!	- Он заказал обедню, чтобы дать заработать этим проклятым певчим сицилийского короля! - злобно крикнула старуха из теснившейся под окнами толпы. - Скажите на милость!
A thousand livres parisi for a mass! and out of the tax on sea fish in the markets of Paris, to boot!"	Тысячу парижских ливров за одну обедню! Да еще из налога за право продавать морскую рыбу в Париже!
"Peace, old crone," said a tall, grave person, stopping up his nose on the side towards the fishwife; "a mass had to be founded.	- Молчи, старуха! - вмешался какой-то важный толстяк, все время зажимавший себе нос из-за близкого соседства с рыбной торговкой. - Обедню надо было отслужить.
Would you wish the king to fall ill again?"	Или вы хотите, чтобы король опять захворал?
"Bravely spoken, Sire Gilles Lecornu, master furrier of king's robes!" cried the little student, clinging to the capital.	- Ловко сказано, господин Жиль Лекорню, придворный меховщик! крикнул ухватившийся за капитель маленький школяр.
A shout of laughter from all the students greeted the unlucky name of the poor furrier of the king's robes.	Оглушительный взрыв хохота приветствовал злополучное имя придворного меховщика.
"Lecornu!	- Лекорню!
Gilles Lecornu!" said some.	Жиль Лекорню! - кричали одни.

"Cornutus et hirsutus, horned and hairy," another went on.	- Cornutus et hirsutus! - вторили другие.
"He! of course," continued the small imp on the capital, "What are they laughing at? An honorable man is Gilles Lecornu, brother of Master Jehan Lecornu, provost of the king's house, son of Master Mahiet Lecornu, first porter of the Bois de Vincennes,-all bourgeois of Paris, all married, from father to son."	- Чего это они гогочут? - продолжал маленький чертенок, примостившийся на капители. - Ну да, почтеннейший Жиль Лекорню, брат Жеана Лекорню, дворцового судьи, сын Майе Лекорню, главного смотрителя Венсенского леса; все они граждане Парижа и все до единого женаты.
The gayety redoubled.	Толпа совсем развеселилась.
The big furrier, without uttering a word in reply, tried to escape all the eyes riveted upon him from all sides; but he perspired and panted in vain; like a wedge entering the wood, his efforts served only to bury still more deeply in the shoulders of his neighbors, his large, apoplectic face, purple with spite and rage.	Толстый меховщик молча пытался ускользнуть от устремленных на него со всех сторон взглядов, но тщетно он пыхтел и потел Как загоняемый в дерево клин, он, силясь выбраться из толпы, достигал лишь того, что его широкое, апоплексическое, побагровевшее от досады и гнева лицо только еще плотнее втискивалось между плеч соседей.
At length one of these, as fat, short, and venerable as himself, came to his rescue.	Наконец один из них, такой же важный, коренастый и толстый, пришел ему на выручку:
"Abomination! scholars addressing a bourgeois in that fashion in my day would have been flogged with a fagot, which would have afterwards been used to burn them."	- Какая мерзость! Как смеют школяры так издеваться над почтенным горожанином? В мое время их за это отстегали бы прутьями, а потом сожгли бы на костре из этих самых прутьев.
The whole band burst into laughter.	Банда школяров расхохоталась.
"Hol? h?! who is scolding so?	-Эй! Кто это там ухает?
Who is that screech owl of evil fortune?"	Какой зловещий филин?
"Hold, I know him" said one of them; "'tis Master Andry Musnier."	- Стой-ка, я его знаю, - сказал один, - это Андри Мюнье.
"Because he is one of the four sworn booksellers of the university!" said the other.	- Один из четырех присяжных библиотекарей Университета, - подхватил другой.
"Everything goes by fours in that shop," cried a third; "the four nations, the four faculties, the four feasts, the four procurators, the four electors, the four booksellers."	- В этой лавчонке всякого добра по четыре штуки, - крикнул третий, четыре нации, четыре факультета, четыре праздника, четыре эконома, четыре попечителя и четыре библиотекаря.
"Well," began Jean Frollo once more, "we must play the devil with them."	- Отлично, - продолжал Жеан Фролло, - пусть же и побеснуются вчетверо больше!
"Musnier, we'll burn your books."	- Мюнье, мы сожжем твои книги!
"Musnier, we'll beat your lackeys."	- Мюнье, мы вздуем твоего слугу!
"Musnier, we'll kiss your wife."	- Мюнье, мы потискаем твою жену!
"That fine, big Mademoiselle Oudarde."	- Славная толстушка госпожа Ударда!
"Who is as fresh and as gay as though she were a widow."	- А как свежа и весела, точно уже овдовела!
"Devil take you!" growled Master Andry Musnier.	- Черт бы вас побрал! - прорычал Андри Мюнье.