Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Remove that mist which dims the intellects of mortals, and causes them to adore men for their art, or to detest them for their cunning, in deceiving others, when they are, in reality, the objects only of ridicule, for deceiving themselves.	Развей туман, застилающий умы смертных и побуждающий их преклоняться перед людьми или ненавидеть их за искусство обманывать других, между тем как в действительности они достойны только смеха, потому что обманывают самих себя.
Strip off the thin disguise of wisdom from self-conceit, of plenty from avarice, and of glory from ambition.	Сорви тонкую личину мудрости с самомнения, изобилия - со скупости и славы - с честолюбия.
Come, thou that hast inspired thy Aristophanes, thy Lucian, thy Cervantes, thy Rabelais, thy Moli?re, thy Shakespear, thy Swift, thy Marivaux, fill my pages with humour; till mankind learn the good-nature to laugh only at the follies of others, and the humility to grieve at their own.	Явись же, о вдохновитель Аристофана, Лукиана, Сервантеса, Рабле, Мольера, Шекспира, Свифта, Мариво, наполни страницы мои юмором, чтоб научить людей лишь беззлобно смеяться над чужими и уничиженно сокрушаться над собственными безрассудствами.
And thou, almost the constant attendant on true genius, Humanity, bring all thy tender sensations. If thou hast already disposed of them all between thy Allen and thy Lyttleton, steal them a little while from their bosoms.	А ты почти неразлучный спутник истинного гения, Человеколюбие, ниспошли мне все теплые твои чувства и если они уже отданы тобой все без остатка любимцам твоим, Аллену и Лигтлтону, похить их на малое время из их сердец.
Not without these the tender scene is painted.	Без них картина моя останется безжизненной.
From these alone proceed the noble, disinterested friendship, the melting love, the generous sentiment, the ardent gratitude, the soft compassion, the candid opinion; and all those strong energies of a good mind, which fill the moistened eyes with tears, the glowing cheeks with blood, and swell the heart with tides of grief, joy, and benevolence.	От них одних проистекают благородная бескорыстная дружба, горячая любовь, великодушие, пылкая благодарность, сострадание, прямота суждений и все высокие порывы доброй души, увлажняющие глаза слезами, устремляющие кровь к горячим щекам и переполняющие сердце скорбью, радостью и милосердием.
And thou, O Learning! (for without thy assistance nothing pure, nothing correct, can genius produce) do thou guide my pen. Thee in thy favourite fields, where the limpid, gently-rolling Thames washes thy Etonian banks, in early youth I have worshipped.	Руководи моим пером и ты, Ученость, - ведь без твоей помощи гению не создать ничего чистого, ничего верного Тебе поклонялся я в ранней юности, в излюбленном твоем святилище, где прозрачные, тихо струящиеся воды Темзы омывают твои Птонские владения.
To thee, at thy birchen altar, with true Spartan devotion, I have sacrificed my blood.	С истинно спартанским мужеством приносил я в жертву кровь мою на березовый твои алтарь.
Come then, and from thy vast, luxuriant stores, in long antiquity piled up, pour forth the rich profusion.	Приди же и надели меня в изобилии из твоих несметных сокровищ, собранных в далекой древности.
Open thy Maeonian and thy Mantuan coffers, with whatever else includes thy philosophic, thy poetic, and thy historical treasures, whether with Greek or Roman characters thou hast chosen to inscribe the ponderous chests: give me a while that key to all thy treasures, which to thy Warburton thou hast entrusted.	Раскрой свои мэонипские и мантуанские кладовые и предоставь все вообще твои сокровища философии, поэзии и истории - все равно, греческими или римскими буквами надписала ты увесистые свои сундуки. Дай мне на время ключ к твоей сокровищнице, который ты доверила любимцу твоему Ворбертону.
Lastly, come Experience, long conversant with the wise, the good, the learned, and the polite.	Наконец, приди и ты, Опытность, хорошо знакомая с людьми мудрыми, добрыми учеными, образованными.

Nor with them only, but with every kind of character, from the minister at his levee, to the bailiff in his spunging-house; from the dutchess at her drum, to the landlady behind her bar.	И не только с ними, а с людьми всех состояний -от министра на его приеме до тюремщика в долговом отделении, от герцогини на рауте до трактирщицы за стойкой.
From thee only can the manners of mankind be known; to which the recluse pedant, however great his parts or extensive his learning may be, hath ever been a stranger.	Только ты можешь ознакомить с нравами, которые навсегда останутся недоступными педанту-затворнику, как ни будь он умен и учен.
Come all these, and more, if possible; for arduous is the task I have undertaken; and, without all your assistance, will, I find, be too heavy for me to support.	Придите же вы все и приведите еще своих собратьев, ибо тяжел предпринятый мной труд, и без вашей помощи, боюсь, он будет мне не по силам.
But if you all smile on my labours I hope still to bring them to a happy conclusion.	Но если вы встретите его приветливой улыбкой, то я надеюсь довести его до благополучного завершения.
Chapter ii.	Глава II
- What befel Mr Jones on his arrival in London.	Что случилось с мистером Джонсом по прибытии в Лондон
The learned Dr Misaubin used to say, that the proper direction to him was To Dr Misaubin, in the World; intimating that there were few people in it to whom his great reputation was not known. And, perhaps, upon a very nice examination into the matter, we shall find that this circumstance bears no inconsiderable part among the many blessings of grandeur.	Ученый доктор Мизобен говаривал, что настоящий его адрес доктору Мизобену, в мир, подразумевая, таким образом, что мало найдется на свете людей, которым громкое имя его было бы неизвестно и, пожалуй, если вникнуть в дело поглубже, то окажется, что широкая известность не последнее из благ, даруемых величием.
The great happiness of being known to posterity, with the hopes of which we so delighted ourselves in the preceding chapter, is the portion of few.	Великое счастье быть известным будущим поколеньям, надеждами на которое мы так услаждались в предыдущей главе, достается в удел немногим.
To have the several elements which compose our names, as Sydenham expresses it, repeated a thousand years hence, is a gift beyond the power of title and wealth; and is scarce to be purchased, unless by the sword and the pen.	Ни титул, ни богатство не в состоянии обеспечить нам повторение через тысячу чет элементов, как выражается Сиднем, из которых складываются наши имена достигнуть этого едва ли можно иначе, как мечом или пером.
But to avoid the scandalous imputation, while we yet live, of being one whom nobody knows (a scandal, by the bye, as old as the days of Homer) will always be the envied portion of those, who have a legal title either to honour or estate.	Но зато избежать попрека, что вас никто не знает при жизни (бесславие, кстати сказать, известное уже во времена Г омера), всегда останется завидным уделом людей, законно наслаждающихся почестями и богатством.
From that figure, therefore, which the Irish peer, who brought Sophia to town, hath already made in this history, the reader will conclude, doubtless, it must have been an easy matter to have discovered his house in London without knowing the particular street or square which he inhabited, since he must have been one whom everybody knows. To say the truth, so it would have been to any of those tradesmen who are accustomed to attend the regions of the great; for the doors of the great are generally no less easy to find than it is difficult to get entrance into them.	По той роли, какую играл уже в нашей истории ирландский пэр, доставивший Софью в столицу читатель, без сомнения, заключит, что дом его в Лондоне было нетрудно найти, и не зная, на какой именно улице или площади он находится, ведь этот вельможа был человеком, которого всякий знает Правду сказать, так оно и было бы для любого лавочника, привыкшего посещать владения людей именитых, ибо найти их двери бывает обыкновенно столь же легко, как трудно в них войти.

But Jones, as well as Partridge, was an entire stranger in London; and as he happened to arrive first in a quarter of the town, the inhabitants of which have very little intercourse with the householders of Hanover or Grosvenor-square (for he entered through Gray's-inn-lane), so he rambled about some time before he could even find his way to those happy mansions where fortune segregates from the vulgar those magnanimous heroes, the descendants of antient Britons, Saxons, or Danes, whose ancestors, being born in better days, by sundry kinds of merit, have entailed riches and honour on their posterity.	Однако Джонс, равно как и Партридж, были совершенно чужие в Лондоне, и так как герою нашему случилось попасть прежде всего в такую часть города, жители которой не имеют почти никаких сношений с обитателями Ганноверской или Гровенорской площади (потому что Джонс въехал в Лондон по Грейс-Инн-лейну), то он немало побродил, пока нашел дорогу в те счастливые области, где Фортуна отделила от черни благородных героев происходящих от древних бриттов, саксов и данов, предки которых, рожденные в лучшие дни, укрепили за своими потомками при помощи разнообразных заслуг, богатство и почести.
Jones, being at length arrived at those terrestrial Elysian fields, would now soon have discovered his lordship's mansion; but the peer unluckily quitted his former house when he went for Ireland; and as he was just entered into a new one, the fame of his equipage had not yet sufficiently blazed in the neighbourhood; so that, after a successless enquiry till the clock had struck eleven, Jones at last yielded to the advice of Partridge, and retreated to the Bull and Gate in Holborn, that being the inn where he had first alighted, and where he retired to enjoy that kind of repose which usually attends persons in his circumstances.	Добравшись наконец до этих земных Елисейских Полей, Джонс отыскал бы жилище его светлости очень скоро, если бы, уезжая в Ирландию, пэр не покинул, к несчастью, прежнего дома и так как переехал он в новый дом лишь на днях, то молва о его пышности не успела еще распространиться в том квартале. После бесплодных поисков, продолжавшихся до одиннадцати часов, Джонс внял наконец совету Партриджа вернуться в гостиницу "на Гольборне" под вывеской "Бык и Ворота", где он остановился, и насладиться там отдыхом, какой обыкновенно ищут люди в его положении.
Early in the morning he again set forth in pursuit of Sophia; and many a weary step he took to no better purpose than before.	Рано поутру Джонс опять пустился разыскивать Софью, и долго поиски его были так же безрезультатны, как и накануне.
At last, whether it was that Fortune relented, or whether it was no longer in her power to disappoint him, he came into the very street which was honoured by his lordship's residence; and, being directed to the house, he gave one gentle rap at the door.	Наконец сжалилась ли над ним Фортуна, или устала водить его на нос, только он попал на улицу, удостоившуюся чести быть местопребыванием его светлости. Найдя по указаниям прохожих нужный дом, Джонс подошел к двери и тихонько постучат в дверь.
The porter, who, from the modesty of the knock, had conceived no high idea of the person approaching, conceived but little better from the appearance of Mr Jones, who was drest in a suit of fustian, and had by his side the weapon formerly purchased of the serjeant; of which, though the blade might be composed of well-tempered steel, the handle was composed only of brass, and that none of the brightest.	Швейцар, по скромности удара составивший невысокое представление о пришедшем, не изменил его к лучшему и увидевши мистера Джонса Джонс был в костюме из бумазеи, со шпагой, приобретенной у сержанта, клинок которой, может статься, был из отличной стали, но рукоять всего только из меди, да еще далеко не блестяще полированной.
When Jones, therefore, enquired after the young lady who had come to town with his lordship, this fellow answered surlily, "That there were no ladies there."	Поэтому на вопрос Джонса о молодой даме, приехавшей в Лондон с его светлостью, этот страж ответил довольно грубо, что "никаких дам здесь нет".
Jones then desired to see the master of the house; but was informed that his lordship would see nobody that morning.	Тогда Джонс изъявил желание увидеть хозяина дома, но получил в ответ, что сегодня его светлость никого не принимает.