Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The bell still ringing violently, their mistress fell into a passion, and swore, if the drawer did not go up immediately, she would turn him away that very morning.	Между тем колокольчик продолжал отчаянно звонить, и рассерженная хозяйка поклялась, что если Джо не поднимется сейчас же наверх, то она сегодня же выгонит его вон.
"If you do, madam," says he, "I can't help it. I won't do another servant's business."	- Как вам угодно, сударыня, - отвечал буфетчик, -а только чужих обязанностей я исполнять не стану.
She then applied herself to the maid, and endeavoured to prevail by gentle means; but all in vain: Betty was as inflexible as Joe.	Тогда хозяйка обратилась к горничной и постаралась подействовать на нее лаской; но все было напрасно: Бетти оставалась столь же непреклонной, как и Джо.
Both insisted it was not their business, and they would not do it.	Оба утверждали, что это не их дело, и не желали трогаться с места.
The lieutenant then fell a laughing, and said,	Тогда лейтенант рассмеялся и сказал:
"Come, I will put an end to this contention;" and then turning to the servants, commended them for their resolution in not giving up the point; but added, he was sure, if one would consent to go the other would.	- Позвольте, сейчас я положу конец этим пререканиям, - и, обратясь к слугам, похвалил их за то, что они твердо стоят на своем, но прибавил, что если один из них пойдет, то, вероятно, и другой не откажется сопровождать его.
To which proposal they both agreed in an instant, and accordingly went up very lovingly and close together.	На это они тотчас же согласились и отправились в комнату Джонса, тесно прижавшись друг к другу.
When they were gone, the lieutenant appeased the wrath of the landlady, by satisfying her why they were both so unwilling to go alone.	Когда они ушли, лейтенант рассеял гнев хозяйки, объяснив ей, почему они так упорно не желали идти поодиночке.
They returned soon after, and acquainted their mistress, that the sick gentleman was so far from being dead, that he spoke as heartily as if he was well; and that he gave his service to the captain, and should be very glad of the favour of seeing him before he marched.	Скоро Бетти и Джо вернулись и доложили своей госпоже, что больной джентльмен не только не умер, но с виду кажется совсем здоровым и что он свидетельствует свое почтение командиру и был бы очень рад увидеть его до выступления в поход.
The good lieutenant immediately complied with his desires, and sitting down by his bed-side, acquainted him with the scene which had happened below, concluding with his intentions to make an example of the centinel.	Почтенный лейтенант немедленно уважил просьбу Джонса и, сев у его постели, рассказал всю сцену, разыгравшуюся внизу, заявив в заключение, что хочет примерно наказать часового.
Upon this Jones related to him the whole truth, and earnestly begged him not to punish the poor soldier, "who, I am confident," says he, "is as innocent of the ensign's escape, as he is of forging any lie, or of endeavouring to impose on you."	Тогда Джонс признался ему в том, что произошло на самом деле, и горячо просил не наказывать бедного солдата, "который, я в этом уверен, -сказал он, - так же не виноват в побеге прапорщика, как и в попытке обмануть вас небылицей".
The lieutenant hesitated a few moments, and then answered:	После некоторого колебания лейтенант отвечал:
"Why, as you have cleared the fellow of one part of the charge, so it will be impossible to prove the other, because he was not the only centinel.	- Да, раз вы оправдали его в одной части обвинения, то невозможно доказать другую, потому что не он один стоял на часах.
But I have a good mind to punish the rascal for being a coward.	Но мне очень хочется наказать мошенника за трусость.

Yet who knows what effect the terror of such an apprehension may have? and, to say the truth, he hath always behaved well against an enemy.	Впрочем, кто знает, какое действие способны оказать на человека страхи подобного рода. А перед неприятелем он, правду сказать, всегда держался храбро.
Come, it is a good thing to see any sign of religion in these fellows; so I promise you he shall be set at liberty when we march.	К тому же приятно видеть в солдате хотя бы такое проявление религиозного чувства. Словом, я обещаю вам выпустить его на свободу, когда мы выступим в поход.
But hark, the general beats.	Но чудо! - забили сбор.
My dear boy, give me another buss.	Поцелуемся же еще раз, дорогой мой.
Don't discompose nor hurry yourself; but remember the Christian doctrine of patience, and I warrant you will soon be able to do yourself justice, and to take an honourable revenge on the fellow who hath injured you."	Не расстраивайтесь и не торопитесь; помните христианскую заповедь терпения, и я ручаюсь, что вы скоро получите возможность достойным образом рассчитаться с вашим обидчиком.
The lieutenant then departed, and Jones endeavoured to compose himself to rest.	С этими словами лейтенант ушел, а Джонс попытался заснуть.
BOOK VIII. - CONTAINING ABOUT TWO DAYS.	КНИГА ВОСЬМАЯ, охватывающая почти два дня
Chapter i.	ГЛАВА I
- A wonderful long chapter concerning the marvellous; being much the longest of all our introductory chapters.	Отменно длинная глава касательно чудесного -гораздо длиннее всех наших вводных глав
As we are now entering upon a book in which the course of our history will oblige us to relate some matters of a more strange and surprizing kind than any which have hitherto occurred, it may not be amiss, in the prolegomenous or introductory chapter, to say something of that species of writing which is called the marvellous.	Мы приступаем теперь к книге, в которой по ходу повествования нам придется изла-гать происшествия более странные и удивительные, чем всё, с чем мы встречались до сих пор, и потому в этой водной или вступительной главе не лишним будет сказать кое-что о литературном жанре, известном под названием чудесного.
To this we shall, as well for the sake of ourselves as of others, endeavour to set some certain bounds, and indeed nothing can be more necessary, as critics of different complexions are here apt to run into very different extremes; for while some are, with M. Dacier, ready to allow, that the same thing which is impossible may be yet probable, others have so little historic or poetic faith, that they believe nothing to be either possible or probable, the like to which hath not occurred to their own observation.	Как в наших собственных интересах, так для пользы других попробуем наметить этому жанру определенные границы; и в самом деле, в этом ощущается самая настоятельная потребность, поскольку критики различного склада склонны впадать в самые противоположные крайности: в то время как одни, вместе с господином Дасье, готовы допускать, что вещи невозvожные все-таки могут быть вероятными, другие на-только скептики в истории и поэзии, что отвергают возvожность или вероятность вещей, если им самим не случалось наблюдать ничего похожего. Здесь, как и в большинстве случаев, мы обозначаем этим оловом всех вообще читателей.
First, then, I think it may very reasonably be required of every writer, that he keeps within the bounds of possibility; and still remembers that what it is not possible for man to perform, it is scarce possible for man to believe he did perform.	Итак, во-первых, мне кажется весьма разумным требовать от каждого писателя, чтобы он держался в границах возможного и постоянно помнил, что человек едва ли способен поверить таким вещам, совершить которые ему не под силу.

This conviction perhaps gave birth to many stories of the antient heathen deities (for most of them are of poetical original).	Это убеждение и послужило, может быть, источником множества сказок о древних языческих богах (ибо большинство их поэтического происхождения).
The poet, being desirous to indulge a wanton and extravagant imagination, took refuge in that power, of the extent of which his readers were no judges, or rather which they imagined to be infinite, and consequently they could not be shocked at any prodigies related of it.	Поэт, желая дать волю своему прихотли- вому и буйному воображению, прибегал к существам, могущество которых не поддавалось измерению читателей, или, вернее, представлялось им безграничным, так что никакие чудеса в этой области их не поражали.
This hath been strongly urged in defence of Homer's miracles; and it is perhaps a defence; not, as Mr Pope would have it, because Ulysses told a set of foolish lies to the Phaeacians, who were a very dull nation; but because the poet himself wrote to heathens, to whom poetical fables were articles of faith.	Этот довод часто приводили в защиту чудес Гомера; довод, пожалуй, убедительный - не потому, как склонен думать мистер Поп, что Улисс рассказывает кучу небылиц феакам -народу, известному своей глупостью, но потому, что сам поэт писал для язычников, для которых поэтические басни были догматами веры.
For my own part, I must confess, so compassionate is my temper, I wish Polypheme had confined himself to his milk diet, and preserved his eye; nor could Ulysses be much more concerned than myself, when his companions were turned into swine by Circe, who showed, I think, afterwards, too much regard for man's flesh to be supposed capable of converting it into bacon.	Что касается меня лично, то, признаюсь, сердце у меня сострадательное, и я жалею, что Полифем не ограничился молочной пищей и не сохранил своего глаза, и Улисс не больше меня был опечален, когда товарищи его были превращены в свиней Цирцеей, выказавшей, впрочем, потом столько уважения к человеческой плоти, что, надо полагать, она совершила это превращение отнюдь не ради того, чтобы добыть окорока.
I wish, likewise, with all my heart, that Homer could have known the rule prescribed by Horace, to introduce supernatural agents as seldom as possible.	От всей души жалею я также, что Гомер не мог знать правила Горация о том, чтобы как можно реже выводить на сцену сверхъестественные силы.
We should not then have seen his gods coming on trivial errands, and often behaving themselves so as not only to forfeit all title to respect, but to become the objects of scorn and derision.	Тогда его боги не сходили бы на землю по разным пустякам и не вели бы себя часто так, что не только теряешь к ним всякое уважение, но и начинаешь даже их презирать и насмехаться над ними.
A conduct which must have shocked the credulity of a pious and sagacious heathen; and which could never have been defended, unless by agreeing with a supposition to which I have been sometimes almost inclined, that this most glorious poet, as he certainly was, had an intent to burlesque the superstitious faith of his own age and country.	Поведение это не могло не оскорблять благочестивых и здравомыслящих язычников и может быть оправдано только предположением, которое я порой почти готов разделить, а именно: что этот знаменитейший поэт умышленно выставлял в смешном виде суеверия своего века и своей страны.
But I have rested too long on a doctrine which can be of no use to a Christian writer; for as he cannot introduce into his works any of that heavenly host which make a part of his creed, so it is horrid puerility to search the heathen theology for any of those deities who have been long since dethroned from their immortality.	Но я слишком долго задержался на теории, не могущей принести никакой пользы писателю-христианину: ведь если ему нельзя вводить в свои произведения небесные силы, составляющие предмет его веры, то было бы детской наивностью заимствовать из языческой мифологии божества, давно уже развенчанные.