Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Thus a Trajan and an Antoninus, a Nero and a Caligula, have all met with the belief of posterity; and no one doubts but that men so very good, and so very bad, were once the masters of mankind.	Так, позднейшие поколения все верили в существование Траяна и Антонина, Нерона и Калигулы, и никто не сомневается, что эти герои добродетели и порока были некогда повелителями человечества.
But we who deal in private character, who search into the most retired recesses, and draw forth examples of virtue and vice from holes and corners of the world, are in a more dangerous situation.	Но мы, имеющие дело с частными лицами, шарящие в самых отдаленных закоулках и раскапывающие примеры добродетели и порока в разных трущобах и глухих углах, - мы находимся в более опасном положении.
As we have no public notoriety, no concurrent testimony, no records to support and corroborate what we deliver, it becomes us to keep within the limits not only of possibility, but of probability too; and this more especially in painting what is greatly good and amiable.	Так как нас не поддержат и не подтвердят излагаемых нами событий ни общеизвестность их, ни согласные свидетельства, ни документы, то мы должны держаться в границах не только возможного, но и вероятного, в особенности изображая возвышенные добродетели и благородство сердца.
Knavery and folly, though never so exorbitant, will more easily meet with assent; for ill-nature adds great support and strength to faith.	Низостям и глупости, как бы ни были они чудовищны, поверят скорее - наши порочные нравы сильно этому способствуют.
Thus we may, perhaps, with little danger, relate the history of Fisher; who having long owed his bread to the generosity of Mr Derby, and having one morning received a considerable bounty from his hands, yet, in order to possess himself of what remained in his friend's scrutore, concealed himself in a public office of the Temple, through which there was a passage into Mr Derby's chambers.	Так, мы спокойно можем рассказать дело Фишера. В течение долгого времени обязанный куском хлеба щедрости мистера Дерби и получив однажды утром из его рук крупную сумму денег, человек этот не удовлетворился ею и, с целью завладеть всем содержимым письменного стола своего друга, спрятался в канцелярии Темпля, из которой был ход в квартиру мистера Дерби.
Here he overheard Mr Derby for many hours solacing himself at an entertainment which he that evening gave his friends, and to which Fisher had been invited.	Оттуда он несколько часов подслушивал, как мистер Дерби веселился с друзьями - у него был званый вечер, на который получил приглашение и Фишер.
During all this time, no tender, no grateful reflections arose to restrain his purpose; but when the poor gentleman had let his company out through the office, Fisher came suddenly from his lurking-place, and walking softly behind his friend into his chamber, discharged a pistol-ball into his head.	В течение этого времени в груди Фишера ни разу не шевельнулось чувство признательности, которое удержало бы его от задуманного дела, и, когда благодетель его выпустил своих гостей через канцелярию, Фишер вышел из угла, в котором скрывался, и, тихонько прокравшись за своим другом в его комнату, всадил ему в голову пулю из пистолета.
This may be believed when the bones of Fisher are as rotten as his heart.	Этому все охотно будут верить и тогда, когда кости Фишера сгниют так же, как сгнило его сердце.
Nay, perhaps, it will be credited, that the villain went two days afterwards with some young ladies to the play of Hamlet; and with an unaltered countenance heard one of the ladies, who little suspected how near she was to the person, cry out,	Пожалуй, не вызовет сомнений даже и то, что негодяй, явившись через два дня с молодыми дамами в театр на представление "Гамлета", с невозмутимым лицом выслушал восклицание одной из спутниц, не подозревавшей, что убийца так близко:

"Good God! if the man that murdered Mr Derby was now present!" manifesting in this a more seared and callous conscience than even Nero himself; of whom we are told by Suetonius, "that the consciousness of his guilt, after the death of his mother, became immediately intolerable, and so continued; nor could all the congratulations of the soldiers, of the senate, and the people, allay the horrors of his conscience."	"Боже мой, если бы сейчас тут был человек, убивший мистера Дерби!", свидетельствуя, таким образом, о большей черствости своей совести, чем у самого Нерона, о котором Светоний говорит, что вскоре после смерти матери сознание виновности начало нестерпимо мучить его; долгое время никакие приветствия солдат, сената и народа не могли ослабить пыток его совести.
But now, on the other hand, should I tell my reader, that I had known a man whose penetrating genius had enabled him to raise a large fortune in a way where no beginning was chaulked out to him; that he had done this with the most perfect preservation of his integrity, and not only without the least injustice or injury to any one individual person, but with the highest advantage to trade, and a vast increase of the public revenue; that he had expended one part of the income of this fortune in discovering a taste superior to most, by works where the highest dignity was united with the purest simplicity, and another part in displaying a degree of goodness superior to all men, by acts of charity to objects whose only recommendations were their merits, or their wants; that he was most industrious in searching after merit in distress, most eager to relieve it, and then as careful (perhaps too careful) to conceal what he had done; that his house, his furniture, his gardens, his table, his private hospitality, and his public beneficence, all denoted the mind from which they flowed, and were all intrinsically rich and noble, without tinsel, or external ostentation; that he filled every relation in life with the most adequate virtue; that he was most piously religious to his Creator, most zealously loyal to his sovereign; a most tender husband to his wife, a kind relation, a munificent patron, a warm and firm friend, a knowing and a chearful companion, indulgent to his servants, hospitable to his neighbours, charitable to the poor, and benevolent to all mankind. Should I add to these the epithets of wise, brave, elegant, and indeed every other amiable epithet in our language, I might surely say,	Но если, с другой стороны, я скажу читателю, что знал человека, который благодаря проницательности своего ума приобрел большое состояние способом, до него еще никем не применявшимся; что он сделал это приобретение, нисколько не поступаясь своей честностью, и не только никого не обидел и не притеснил, но даже доставил огромные выгоды торговле и значительно увеличил поступления в государственную казну; что одну часть дохода от этого состояния он употребил на произведения искусства, в которых высокое достоинство сочеталось с благородной простотой, а другую -на благотворение людям, единственной рекомендацией которых были их заслуги или их нужда, - доказав, таким образом, наличие у него тонкого вкуса и доброго сердца; что он неутомимо разыскивал бедняков, с достоинством переносящих свои невзгоды, деятельно старался облегчить их участь, а потом заботливо (может быть, даже слишком заботливо) скрывал свои благодеяния; что его дом, обстановка, сады, стол, гостеприимство и благотворительность - все свидетельствовало о благородстве души, из которой оно проистекало, все было богато и со вкусом, но без мишуры, без внешнего блеска; что он исполнял все свои обязанности с пунктуальнейшей точностью; что он был набожнейшим христианином и лояльнейшим подданным своего государя, самым нежным супругом, добрым родственником, щедрым попечителем прихода, горячим и верным другом, занимательным и остроумным собеседником, снисходительным к слугам и гостеприимным хозяином, благотворителем бедных и доброжелательным ко всем людям; если ко всему этому я прибавлю еще эпитеты мудрого, храброго, изящного, вообще все хвалебные эпитеты, какие существуют на нашем языке, - то, наверное, я вправе буду сказать:
-Quis credet? nemo Hercule! nemo; Vel duo, vel nemo;	- Quis credet? Nemo, Hercule, nemo: Vel duo, vel nemo. [Кто втому поверит? Никто, о Геркулес, никто: Или двое, или никто (лат.).]
and yet I know a man who is all I have here described.	И все-таки я знаю человека, наделенного осеми описанными качествами.