Изборник

Персы же, глядя на Александра, удивлялись его небольшому росту, но не ведали, что в небольшом сосуде скрыта небесная сила. И когда пили они чашу за чашей, Александр нечто придумал: всякий раз, выпивая чашу, клал он ее за пазуху. Видевшие это, сказали Дарию. И, встав, спросил Дарий: «О храбрый! Зачем же ты во время пира прячешь чаши себе за пазуху?» Услышав это, сказал Александр: «Великий царь! Когда Александр устраивает пир для вельмож и воевод своих, то дарит им чаши. Я подумал, что и ты таков, как он, и поэтому так поступаю». Удивились персы словам Александра, ибо справедлива поговорка: «Если уж поверил кто кому, то и ложь его примет за правду». Замолчали все. По вот некто Парангис, вельможа персидский, узнал Александра, ибо запомнил его лицо еще с тех пор, когда, посланный Дарием за данью, приходил в Пеллу македонскую и был прогнан Александром. И, рассмотрев мало-помалу Александра, подумал он про себя: «Это же Филиппов сын. Хотя и изменил он свой облик, но многих людей можно узнать по голосу, даже если они приходят во тьме». И так, убедившись в своей догадке, что это и есть сам Александр, наклонился к Дарию и сказал ему: «Великий царь всей земли, Дарий! Этот посол — сам Александр, царь македонский, сын Филиппов». Но Дарий и все пировавшие с ним были сильно пьяны. Александр же, услышав, что сказал Парангис Дарию на пиру, понял, что узнали его, и, обманув всех, вышел. И вышел незаметно с золотой чашей за пазухой и сел на коня, чтобы избежать беды. И застал в воротах одного стража-перса, и, убив его, выехал из города. Узнав об этом, Дарий послал за ним вооруженных персов, чтобы схватить Александра. Александр же помогал коню, освещая ему путь факелом, ибо было уже около полуночи, и стояла полная темнота. Многие гнались за ним и не смогли догнать, одни скакали по дорогам, другие же — в темноте и падали в овраги. Александр же, сверкая как звезда на небе, мчался один, нисколько не опасаясь персов. А Дарий горевал, сидя на своей постели. И увидел такое знамение: упало внезапно со столба изображение царя Ксеркса, которое Дарий очень любил за его красоту.

Александръ же, спасенъ бывъ нощию, приидѣ бѣжа на рѣку Гагину. Яко же прииде, пришедшю коневи къ брѣгу и преднии нозѣ поставльшю на сусѣ, раздрушися рѣка от слъньчьныя теплоты, и конь протруячаше убо, восхищенъ водою, 312Александра извергъ на сухо. Пръси, гоняще Александра, приидоша къ рѣцѣ, уже прошедшю Александру, и не могша преити, възвратишася, рѣка бо непроходима бяше всѣмъ человѣкомъ. Пръси же повѣдаша Дарьеви Александрово вазньство. Дарии же, дивяся преславному знамению, дряхлъ бысть велми. Александръ же, пѣшь шедъ от рѣкы, обрѣте Еумила, с нимъ же оставилъ два коня, и исповѣда ему бывшаа вся.

Александра же выручила ночная темнота: доскакал он до реки Странги. И когда уже пересек ее, и достиг его конь берега, и уже поставил на землю передние ноги, то от солнечного тепла разрушился лед, и обессилевший конь, выбросив Александра на сушу, был унесен водой. Персы же, преследуя Александра, примчались к реке, когда он уже переправился, и повернули назад, не сумев через нее перебраться, ибо река была непреодолима для людей. И поведали персы Дарию об удаче Александра. А Дарий пребывал в глубокой печали, пораженный удивительным знамением. Александр же, идя пешком от реки, встретил Евмила, с которым оставил двух коней, и рассказал ему о всем происшедшем…

По сих же написа Александръ къ матери своей Алумпиадѣ: «Сладцѣи моеи матери радоватися! И Аристотелю, честному моему учителю, радоватися! Добрѣ умыслихъ написати вамъ о уставлении моемъ, бывшимъ противу Дарьеви. Слышахъ о немъ, яко съ многими царьми и боляры есть на Исаковѣ луцѣ, прияхъ козы многьг, и привязавъ свѣща къ рогомъ ихъ, и изгнахъ нощию. Они же, видѣвше насъ, на бѣжение устрѣмишася, мнѣвше, яко мнози суть вой. И тако побѣду на нихъ сътворихъ, иде же градъ създахъ, имя ему сътворивъ Козии, въ Исаковѣ луцѣ създахъ град Александрию, иже на Исонѣ. 313Оттуду же пакы поидохъ по пути Арменскыя страны, иде же есть источникъ Еуфрата и Тигры. И оставленъ же бывъ Дарии, убиенъ бысть от Виса и от Ариовръзана, мидскых старостъ. 314Азъ же печаленъ быхъ о немъ, побѣдивъ бо его, не хотяхъ его погубити, но имѣти его подъ моимъ царствомъ. Дышюща же его достигъ, съвлекся съ своея хламиды, покрыхъ его. Потом же озрѣвся на безвѣстную чясть, на предлежащее указание, проводихъ Дария и честь велику сътворихъ на исходъ живота его, и повелехъ обрѣзати носы и уши стрегущимъ гробъ его по обычаю пръскому.

После всех этих событий написал Александр матери своей Олимпиаде: «Сладостной матери моей — радоваться! И Аристотелю, почтенному учителю моему, — радоваться! Хорошо, что надумал я написать вам о борьбе моей с Дарием. Услышал я, что стоит он возле Исакова залива со многими царями и вельможами, и, собрав множество коз и привязав свечи к рогам их, погнал стадо ночью. Персы же, увидев нас, обратились в бегство, подумав, что у нас множество воинов. И так одолел я их, и на том месте основал город, назвав его Козьим, а у Исакова залива основал город Александрию, стоящий на Иссе. Оттуда же снова двинулся в путь по Армении, где находятся истоки Тигра и Евфрата. И покинут был всеми Дарий, и убит Бессом и Набарзаном, мидийскими вельможами. Огорчился я, ибо, и победив его, не хотел убивать, а лишь хотел иметь его в своей власти. И застал я его еще дышавшим и, сняв с себя хламиду, накрыл его. Потом же, подумав о неисповедимой судьбе, проводил Дария и оказал ему великие почести при погребении, и велел, по местному обычаю, обрезать носы и уши персам, сторожившим его гроб.

Оттуду же, приимъ многы вожда, въсхотѣхъ внити въ заднюю страну пустыня въ слѣдъ звѣздныхъ колъ. Туземци же глаголаху, яко въ странахъ тѣхъ дивии человѣци суть и звѣрие зли и дивни. Азъ же паче видѣти въсхотѣх страну ту и человѣкы ты. Приидохъ же на мѣсто нѣкоторое пропастно, идѣ же бѣ пропасть велика и глубока, юже прѣидохъ осмью дьни, видяще пустаа мѣста и звери инакы, ово инакы роды. Пришедше же нѣ на которое мѣсто въ 9 часъ, обрѣтохомъ лѣсъ густъ, нарицаемыи Анафиетъ, имѣюще яблока всѣми лици. Бяху же в томъ лѣсе человѣци вел ми велици, имѣющи въ высоту лакотъ 24, имеюще шия длъгы и рукы, беруще овощь. Иже поидоша на ны, азъ же велми начахъ тужити, видѣхъ такы человекы. Повелѣхъ же, да ми имуть от них. Устрѣмившимъ же ся намъ на ня съ кличяниемъ и трубами, и, видѣвше насъ, побегоша. Убихом же от нихъ 300 и 32. От нихъ же наших вои убиша 100 и 60 и 3. Пребывахом же, ядуще овощь. Тои бо бяше единъ.

Оттуда же, взяв с собой многих проводников, захотел я проникнуть в глубину неведомых земель, в направлении созвездия Воз. Местные жители рассказывали, что в тех землях живут дикие люди и диковинные свирепые звери. Мне же тем более захотелось увидеть и земли те и тех людей. И достиг некоего места, обильного пропастями, где было ущелье широкое и глубокое, и, перейдя его за семь дней, увидел неведомые места и зверей различных пород. Однажды в девятом часу достигли мы густого леса, называвшегося Анафиет, в котором росли разнообразные яблоки. И жили в том лесу люди гигантского роста, в высоту двадцать четыре локтя, с длинными шеями и руками, и питались они плодами. И напали они на нас, я же встревожился немало, видя таких гигантов. И велел схватить кого-либо из них. Бросились мы на них с криками и под звуки труб, а они, увидев нас, обратились в бегство. Убили мы триста тридцать два человека, а они убили сто шестьдесят трех наших воинов. Мы же остались тут, питаясь плодами, а другого ничего не было в той земле.