Изборник

Оттуду же отшедше, приидохом на нѣкую страну травну, идѣ же бяху человѣци дивии, подобни суще величиемъ къ влатомъ, обли, и космати, чръмни, обличие имуще лвово. Друзии же, нарицаемии охлоти, не имѣюще власъ, въ высоту имуще 4 лактеи, прѣкы же двухъ. И приидоша же къ намъ, кожами пропоясани, крѣпци велми, готови суще на брань без копии и безъ стрѣлъ, но колиемъ биахуся съ вои и убита многы. Воемъ же гыблющимъ, повелѣхъ възгнѣтити огнь и огнемъ братися с ними. И тако изгорѣша силнии мужи. И от вой же погыбѣ мужии 70 и 2. И повелѣхъ съжещи а́ огнемъ, и оставльшаа кости их нести въ домъ их. Они же исчезоша. Въ утрии же день въсхотѣхомъ внити въ врътпы их, и обрѣтохомъ въ входѣхъ дверных привязаны звѣри, яко пси, великы и пестри, длъготу имуще лактии 4 и очеса три. Видѣхомъ тамо бълохы скачюща яко и жабы. Пришедъше же оттудѣ, приидохомъ на нѣкаа мѣста, идѣ же источникъ течяше великою водою. И повелѣхъ ту плъкъ сътворити и въоружитися, помня трудъ яблокоядець. Потом же въ девятыи часъ и десятыи явися намъ мужь косматъ, яко вепрь. И ужасохомся, видѣвше такова животна. И повелѣхъ яти и́. Он же, ятъ бывъ, безъ студа зряше на ны. И повелѣхъ съволокъше жену привести къ нему, дабы ея въсхотѣлъ. Онъ же, въсхытивъ ю́ и оттекъ кромѣ, нача ясти. Текшимъ же воемъ яти его, поторта языкомъ своимъ, и слышавше прочий от рода его изыдоша на ны из блата, мужии до десяти тысящь, а насъ бяше 4 тмы. И повелѣ зажещи ихъ блато. И, увидѣвше огнь, бѣжаша. Гнавше по нихъ, связахомъ от нихъ 4 ста мужии, иже не имуще чесо ясти, изъмроша. И бяху же в нихъ смыслъ не человѣчь, но лаяху, яко пси.

Двинувшись оттуда в путь, вступили мы в некую степную страну, где жили дикие люди, ростом подобные великанам, коренасты, косматы, краснокожи, видом похожие на львов. Другие же, называемые охлотами, были безволосые, высотой в четыре локтя, а толщиной в два. И пришли на нас, опоясаны кожами и могучи, готовые биться без копьев и без стрел. И одними кольями бились с нами и убили многих. И, видя, что гибнут воины, повелел я разжечь огонь и огнем сражаться с ними. И так сгорели могучие люди. У нас же погибло семьдесят два воина. И повелел трупы сжечь, а оставшиеся кости их отнести в их дома. Люди же те исчезли. На другой день захотели мы войти в пещеры их и увидели привязанных возле входов огромных пестрых зверей, похожих на псов, но в длину по четыре локтя и с тремя глазами. Видели там и скачущих блох, размером с жабу. Возвратившись оттуда, пришли мы на некое место, где протекал полноводный поток. И тотчас велел я воинам изготовиться и вооружиться, помня нападение яблокоядцев. Некоторое время спустя, в девятом часу или десятом, явился к нам мужчина, косматый, как вепрь. Ужаснулись мы, видя такое чудовище. И повелел я его изловить. Он же, схваченный, смотрел на нас без смущения. И велел я, раздев женщину, подвести ее к нему, чтобы он ее пожелал. А он, оттащив ее в сторону, начал пожирать. Когда же бросились на него воины, то залопотал по-своему, и, услышав его, вышел на нас из болота весь род его — мужей около десяти тысяч, а нас было сорок тысяч. И повелел я зажечь болото их. И, увидев огонь, обратились они в бегство. Преследуя их, связали мы четыреста мужей, но все они умерли без пищи. И разум у них был не человеческий, а лаяли, как псы.

Отшедше же оттудѣ, приидохомъ на рѣку нѣкую, и повелѣхъ воемъ исплъчитися ту, и въоружишася по обычаю. И бяше же при рѣцѣ древо, и купно солнцю въсходящю, и дрѣво растяше до шестаго часа, от 7-маго часу исчезаху, яко же не видѣти их отинудь. Слезы же имяху, яко же пръскыи пепелъ, воню же велми сладку и добру. Повелѣхъ бо сѣщи дрѣво, губами собирати слезу. Внезаапу же събирающеи бьеми бяху от бѣсовъ невидимых, и бьемых лопотъ слышати бяше и раны по плещема видяхомъ, биющихъ же не видѣхомъ. Глас же нѣкакъ прихожаше, глаголя: «Не достойно сѣщи, ни събирати. Аще ли не престанете, да будуть вси вои нѣми». Азъ же убояхъся, повелѣхъ ни сѣчи, ни събирати от нихъ. Бяше же в рѣцѣ камение чръно, иже ся прикосняше къ камени сему, такыи же образъ приимаше. Бяху же змиевѣ в рѣцѣ мнози, и рыбы мнози инакы родом, яже огнемъ не печяхуся, но въ кладежнѣ водѣ студнѣ. Единъ убо от воинъ, приимъ, измывъ и вложи въ сосудъ и остави, и обрѣте рыбу сварену. Бяху же на рѣцѣ птица, подобны нашимъ птицамъ, их же приближишася къ огню пакы исхожааше от него.

Покинув то место, пришли мы к некоей реке, и велел я воинам изготовиться к бою, вооружившись, как обычно. И были возле реки той деревья, и когда всходило солнце, то начинали расти деревья и росли до шестого часа, а в седьмом часу исчезали, так что снова их не было видно. И сок тех деревьев имел запах сладкий и приятный, как у персидского перца. И повелел я рубить деревья и губками собирать их сок. Но внезапно собиравшие сок были избиты невидимыми бесами, и были слышны крики избиваемых и видны раны на их плечах, а кто бьет — не было видно. И донесся чей-то голос: «Не смеете ни рубить, ни сок собирать! Если же не перестанете, то будут все воины немыми». Я же испугался и велел, чтобы не рубили деревья и не собирали их сок. В реке же были черные камни, и тот, кто прикасался к такому камню, сам становился черным. Было в реке и немало змей, и много рыб такой породы, что варились не на огне, а в холодной колодезной воде. Один из воинов, поймав и помыв рыбу, положил в сосуд и оставил так, а нашел ее уже сваренной. Были же на реке и птицы, похожие на наших птиц, которые, влетая в огонь, вылетали из него живыми.

Въ утрии же день идяхомъ и блудяхомъ. Глаголаху же ми вождеве, яко не вѣмы, камо идемъ, владыко, царю Александре! Обратимся, да не въ горшаа мѣста впадемъ. Азъ же не хотяхъ възвратитися. Срѣтаху же насъ звѣрие мнози о шести ногъ, и о трехъ очесѣхъ, и о пяти очесехъ, имущь длъготу 10 лакоть, и инаци звѣрие мнози, да друзии убо бѣгаху, инии же приходяху къ намъ. Придохом же на некако мѣсто песочно, иде же изидоша звѣрие, подобни дивиимъ осломъ, имущь длъготу по 20 лакотъ, не имѣяху же по два ока, но по шести, двѣма же толико глядаху. Не бяху же люти, но кротци. Иныи многы убиша вои стрелами. Оттуду же пошедше, приидохомъ на нѣкако мѣсто, иде же бяху человѣци безглавни, глаголюще же человѣческымъ своимъ языкомъ, космати, ходяше въ кожахъ, рыбоядци. Ловяще рыбы от моря, прилежащаго в них, и приношаху к намъ. Друзии же от земля приношаху нудна, яже бяху въ тягости гривенъ 25. 315Вормоны же многы и великы видѣхомъ ходяща по земли. Друзи же наши веляху, да ся быхомъ обратили, но азъ не хотяхъ, хотя видѣти конець земли.

На другой день шли мы и блуждали. И говорили мне проводники: «Не знаем, куда идем, владыка царь Александр! Вернемся, а не то попадем в места пострашнее этих». Я же не хотел возвращаться. Встречались нам и многочисленные шестиногие звери с тремя глазами, и звери с пятью глазами, длиной в десять локтей, и иные различные звери; и одни убегали от нас, а другие подходили к нам. Пришли мы в некую песчаную землю, где повстречались нам звери, похожие на диких ослов, длиной по двадцать локтей, и было у них не по два глаза, а по шесть, но видели только двумя. И были они не злы, а кротки. И многих других зверей убили воины стрелами. И, выйдя оттуда, пришли мы в страну, где обитали безголовые люди, говорившие на своем человеческом языке; были они волосаты, одевались в шкуры и питались рыбой. Ловили же рыбу они в море, возле которого жили, и приносили нам. Другие же приносили добытые в земле грибы, весом до двадцати пяти гривен. Видели мы и немало гигантских чудовищ, бродящих по земле. И то одни, то другие советовали мне вернуться, но я не соглашался, мечтая увидеть конец земли.