Полное собрание сочинений. Том 34

Разумеется, сейчас.

Поезжайте, найдите его и скажите, что всё забыто, что я жду его.

Но где искать его?

Он у цыган. Я сама была там. Я была у крыльца, хотела послать письмо, потом раздумала и решила просить вас... адрес вот. Ну, так скажите ему, чтобы он вернулся, что ничего не было, что всё забыто. Сделайте это из любви к нему и дружбы к нам.

Сделаю всё, что могу. (Выжидает, потом кланяется и уходит.)

Не могу, не могу. Всё лучше, чем... не могу.

Ну, что? Послала?

Лиза делает утвердительный знак головой.

И он согласился?

Разумеется.

Зачем его — не понимаю...

Кого же?

Да ведь ты знаешь, что он влюблен в тебя?

Это всё было и прошло. Но кого же ты хочешь, чтобы я просила? Как ты думаешь, вернется он?

Я уверена, потому что...

А Виктор Михайлович где?

Уехал.

Как уехал?

Я просила его исполнить мою просьбу.

Какую просьбу? Опять секреты?

Не секреты, а просто просила его самому передать письмо Феде.

Феде? Федор Васильевичу?

Да, Феде...

Я думала, что между [вами] все отношения кончены.

Я не могу расстаться с ним.

Как, опять всё сначала?

Я хотела, я старалась, но я не могу. Всё, что хотите, но только бы не разлучаться с ним.

Так что же, ты хочешь вернуть его?

Да.

Опять <���пустить к себе в дом эту гадину?>

Мама, я прошу вас, не говорите так про моего мужа.

Он был муж.

Нет, он теперь мой муж.

Мот, пьяница, развратник, и ты не можешь с ним расстаться?

За что вы меня мучаете? Мне и так тяжело, а вы точно нарочно хотите...

Я мучаю, так я уеду. Не могу я видеть этого.

Лиза молчит.

Я вижу, что вы этого хотите, что я вам мешаю. Не могу я жить. Ничего я в вас не понимаю. Всё это по-новому. То развелась, решила, потом вдруг выписываешь человека, который в тебя влюблен.

Ничего этого нет.

Каренин делал предложение... и посылаешь его за мужем. Что это? Чтобы возбудить ревность?

Мама! Это ужасно, что вы говорите. Оставьте меня.

Так мать выгони из дома, а развратного мужа пусти. Да я не стану ждать. И прощайте, и бог с вами, как хотите, так и делайте. (Уходит, хлопая дверью.)

Этого недоставало.

Ничего. Всё будет хорошо. Мама мы успокоим.

Дуняша, мой чемодан!

Мама! Вы послушайте! (Уходит за ней и подмигивает сестре.)

Федя! Спишь?

Не разговаривайте. Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля. Теперь «Не вечерняя».

Нельзя, Федор Васильевич. Теперь пусть Маша одна споет.

Ну, ладно. А потом «Не вечерняя». (Опять ложится.)

«Час роковой». Согласны?

Пускай.

Что ж, записали?

Невозможно. Всякий раз по-новому. И какая-то скàлa иная. Вот тут. (Подзывает. К цыган [ ке ] , к [ оторая ] смотрит.) Это как? (Напевает.)

Да так и есть. Так чудесно.

Не запишет. А запишет, да в оперу всунет, — всё изгадит. Ну, Маша, валяй, хоть «Час». Бери гитару. (Встает, садится перед ней и смотрит ей в глаза.)

Маша поет.

И это хорошо. Ай да Маша. Ну, теперь «Не вечерняя».

Нет, постой. Прежде мою, похоронную.

Отчего похоронную?

А это оттого, что когда я умру... понимаешь, умру, в гробу буду лежать, придут цыгане... понимаешь? Так жене завещаю. И запоют: «Шэл мэ вѐрста», — так я из гроба вскочу — понимаешь? (Музыканту.) Вот что запиши. Ну, катай.

Цыгане поют.

А, каково. Ну — «Размолодчики мои».

Поют.

Афремов делает выходку. Цыгане улыбаются и, продолжая петь, хлопают. [Афремов] садится. Песня кончается.

Ай да Михаил Андреевич, настоящий цыган.

Ну, теперь — «Не вечернюю».

Вас барин спрашивает.

Какой барин?

Не знаю. Одет хорошо. Соболья шуба.

Барарай? Ну что же, зови.

Кто ж это к тебе сюда?

А чорт его знает. Кому до меня дело? (Встает шатаясь.)

Маша уходит и что[-то] говорит по-цыгански с своими.

А, Виктòр. Вот кого не ждал. Раздевайся. Каким ветром тебя сюда занесло? Ну, садись. Слушай, Ви[кто̀р], «Не вечерняя».

Цыгане поют.

Вот это она. Вот это она. Удивительно, и где же делается то всё, что тут высказано? Ах, хорошо. И зачем может человек доходить до этого восторга, а нельзя продолжать его?

Да, очень оригинально.

Не оригинально, а это настоящее...

Ну, чавалы, вы отдохните. (Берет гитару и подсаживается к Кате.)