Полное собрание сочинений. Том 33

Маслова была грустна, но Нехлюдовъ не могъ не зам ѣтить перем ѣны къ лучшему. Она была проще и дов ѣрчив ѣе; она разсказала, что ее перевели въ коридоръ политическихъ, но въ отд ѣльную камеру. Днемъ она могла вид ѣться съ политическими, и Марья Павловна пос ѣщала ее; но вечеромъ и ночью она была одна, и ей было и скучно и страшно.

— Хоть бы со мной кого нибудь пом ѣстили; я просила, чтобы Федосью пом ѣстили, говорятъ — нельзя. Вы попросите, пожалуйста, для васъ сд ѣлаютъ.

— Что же, это можно, — сказалъ помощникъ, слушавшій ихъ разговоръ. — Вы скажите начальнику, онъ сд ѣлаетъ.

Какъ ни тяжело было Нехлюдову просить смотрителя, онъ об ѣщалъ сд ѣлать это.

На вопросъ о Меньшовыхъ Нехлюдовъ разсказалъ ей, что зa д ѣло Меньшовыхъ взялся 318 тотъ же адвокатъ, 319 который ведетъ и ея д ѣло, и это, видимо, обрадовало ее. Онъ спросилъ ее о томъ, понравились ли ей ея новые знакомые въ политическомъ отд ѣленіи.

— Марья Павловна очень мн ѣнравятся, — сказала она въ множественномъ числ ѣ. — Хорошая барышня, простая, я и не видала такихъ. Хорошіе тоже мущины: Николай Павловичъ — вы знаете? Вильгельмсонъ. Онъ съ ней приходилъ разъ, — сказала она, и на лиц ѣея заиграла опять та непріятная въ ней женская улыбка кокетства. — Два раза приходилъ. — Они помолчали. — А я что об ѣщала, то держу, — сказала она улыбаясь, — ни разу не пила, курить — курю.

Взятое съ самого начала р ѣшеніе Нехлюдова служить ей и сд ѣлать все возможное для облегченія ея участи и для возрожденія ее, даже до женитьбы на ней, не изм ѣнилось. Не изм ѣнилось и чувство любовной жалости, которую онъ испытывалъ къ ней. Напротивъ, чувство это все усиливалось, и ея мертвенность и лежавшая на ней печать нечистой жизни, которыя должны были бы отталкивать его, увеличивали въ немъ его чистую любовь къ ней, не ждущую ни отъ нея, ни отъ кого бы то ни было какой-нибудь за это награды. Сначала у него было чувство тщеславія, желаніе похвалиться передъ людьми своимъ поступкомъ. Это было первое время, когда онъ объяснился съ прокуроромъ, но очень скоро чувство это прошло и зам ѣнилось другимъ чувствомъ. Онъ чувствовалъ, какъ понемногу разгорается все больше и большее тепло въ его душ ѣ, и это увеличеніе тепла, т. е. любви, не то чтобы радовало его, — радости тутъ не было, напротивъ, онъ испытывалъ постоянно тяжелое, напряженное чувство, — но оно давало ему сознаніе полноты жизни, того, что онъ д ѣлаетъ въ жизни то, что должно д ѣлать и лучше чего онъ ничего не можетъ сд ѣлать. Удастся ли ему пробудить въ ней жизнь, вызвать въ ней не любовь къ себ ѣ, объ этомъ онъ и не думалъ, и она ему не нужна была, — но если ему удастся пробудить любовь къ тому, что онъ любилъ и что свойственно любить всякому челов ѣку — любовь къ добру, это будетъ огромное, сверхдолжное счастье. Если же не удастся, и она останется такою же, какая она теперь, то онъ чувствовалъ, что въ немъ самомъ пробудилась жизнь, и жизнь эта уже не замретъ теперь, 320 и это было большое счастіе. Но вотъ нынче онъ въ первый разъ увидалъ въ ней возможность обновленія. И какъ ни мало зам ѣтно было это изм ѣненіе, это было для него большой, не ожиданной радостью.

— Я очень, очень радъ, — сказалъ онъ. Хот ѣлъ спросить о книгахъ, читала ли она, но раздумалъ, боясь отрицательнаго отв ѣта. На этомъ кончилось ихъ свиданіе.

— Такъ попросите смотрителя перевести ко мн ѣФеню. Какъ бы хорошо было.

— Непрем ѣнно, — сказалъ Нехлюдовъ и исполнилъ это об ѣщаніе, несмотря на то, что исполненіе его было очень тяжело для него.

Чувство жалости и любви, возникшее въ душ ѣНехлюдова къ Катюш ѣ, наполняло его душу и направлялось теперь на вс ѣявленія жизни и на людей, встр ѣчавшихся ему, но не на вс ѣхъ людей: онъ жал ѣлъ страдающихъ, мучимыхъ, но никакъ не могъ еще жал ѣть мучителей, надзирателей, конвойныхъ, смотрителя, 321 Масленникова, жандарма, прокурора. А между т ѣмъ онъ былъ поставленъ въ необходимость им ѣть съ ними д ѣло. И это было для него особенно мучительно. Онъ умомъ зналъ, что они, какъ 322 унылый смотритель, заслуживаютъ сожал ѣнія и потому любви, но, зная, что они непосредственно участвуютъ въ мученіи людей, въ поруганіи челов ѣческаго достоинства, онъ не могъ не им ѣть къ нимъ отвращенія и даже злобы. А надо было мягко просить ихъ. Такъ онъ попросилъ смотрителя, и смотритель разр ѣшилъ перевести Федосью къ Масловой. На выраженное же Нехлюдовымъ желаніе пос ѣтить еще однаго заключеннаго, который прислалъ ему письмо съ просьбой защитить его, смотритель отв ѣчалъ отказомъ.

— По закону запрещается, — сказалъ онъ.

Это новое отношеніе къ нему и запрещеніе пос ѣщать острогъ внутри было очень досадно Нехлюдову и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ подтверждало его въ томъ новомъ взгляд ѣна тюрьмы, наказаніе, управленіе и суды, который возникалъ въ его сознаніи. Кром ѣсердечнаго, личнаго его д ѣла съ Катюшей, въ посл ѣднее время его все сильн ѣе и сильн ѣе занимали общіе вопросы о томъ, что д ѣлалось въ этомъ дом ѣи во вс ѣхъ подобныхъ домахъ въ мір ѣ.

Посл ѣвсего, что онъ вид ѣлъ и узналъ за посл ѣднее время, передъ нимъ ясно сталъ вопросъ о томъ, что это такое; этотъ острогъ и судъ и управленье — что это: не есть ли это средство избавленія людей отъ преступленія или огромное хронически совершаемое 323 преступленіе? 324

Р ѣшеніе вопроса во второмъ смысл ѣбыло слишкомъ страшно, и онъ не могъ еще р ѣшить его въ этомъ смысл ѣ; признать то, что онъ признавалъ прежде, что все это есть средство избавленія людей отъ преступленія, есть д ѣло справедливости, онъ уже не могъ теперь.

Глава 69.

«Что это — хорошо или дурно», думалъ Нехлюдовъ, возвращаясь изъ острога. Дурно было это ея озлобленіе, заслуженная ненависть, которое больно растравляло въ Нехлюдов ѣего рану раскаянія. Хорошо же было то, что та ст ѣна, которую она ставила между собою и имъ, сломлена, что она признаетъ прошедшее, вспоминаетъ его и видитъ всю ту пропасть, въ которую она упала. «Пускай она ненавидитъ того, кто былъ главной причиной этого паденія, но она видитъ теперь то, что она стала и ч ѣмъ могла и теперь еще можетъ быть», думалъ Нехлюдовъ. И мысль о томъ, что онъ добьется своего, что она возродится духовно, приводила его въ восторженное и умиленное состояніе.

На другой день, хотя въ этотъ день и не принимали въ контор ѣ, Нехлюдовъ рано утромъ по ѣхалъ въ острогъ, над ѣясь, что смотритель пуститъ его хоть на минуту или, по крайней м ѣр ѣ, скажетъ, что съ ней.

Зная, что въ этотъ день не пускаютъ, Нехлюдовъ пошелъ по знакомой л ѣстниц ѣкъ смотрителю. Несмотря на ранній часъ, съ первой площадки послышались быстрые переборы аранжировки Листа венгерскихъ танцевъ, дошедшіе уже до 10-го такта. Опять звуки эти вм ѣст ѣсъ запахомъ капусты обдали его, какъ только ему отворила дверь подвязанная горничная. Въ передней уже дожидался надзиратель съ книжкой подъ мышкой.