Полное собрание сочинений. Том 33

Онъ высказывалъ теперь по отношенію къ Масловой особенную сентиментальную н ѣжность, и въ дневник ѣего были страницы, выражавшія восторженную любовь къ ней.

Вильгельмсонъ, несмотря на свои 27 л ѣтъ и черную бороду, не зналъ женщинъ и изб ѣгалъ ихъ. Зд ѣсь же, въ тюремномъ уединеніи, случайное сближеніе съ Масловой, существомъ совершенно другого міра, неожиданно захватило его такъ, что онъ страстно влюбился въ нее.

Любовь эта, съ его настроеніемъ самоотверженія, усиливалась еще мыслью о томъ, что она жертва ложнаго устройства міра и что хотя она проститутка, а выше и лучше всей грязи женщинъ буржуазной среды.

— Да, я знаю, что это прекрасная натура, чистая и высоко нравственная.

— Да почемъ ты знаешь?

— Знаю.

— И онъ правъ, — сказала Марья Павловна, — она прекрасный челов ѣкъ. И я очень рада, что она поступаетъ теперь въ госпиталь.

— A мн ѣочень жаль, — сказалъ Вильгельмсонъ.

И вс ѣопять засм ѣялись.

То онъ испытывалъ мучительную тоску безвыходности того положенія угнетенности, б ѣдности и нев ѣжества, въ которомъ находился народъ, и сознанія своей виновности въ этомъ положеніи и невозможности помочь этому, какъ челов ѣку съ ушибленной больной частью т ѣла всегда кажется, что онъ какъ нарочно ушибается все этой больной частью только потому, что здоровыя части не чувствуютъ, а больная чувствуетъ каждый толчекъ, такъ и Нехлюдовъ безпрестанно натыкался на вопросы преступленій и наказаній.

Въ то л ѣто, когда онъ жилъ въ Панов ѣ, Софья Ивановна посадила 50 веймутовыхъ сосенокъ. Нехлюдовъ, проходя мимо этого м ѣста, нашелъ дв ѣсрубленныхъ. Онъ спросилъ прикащика, и тотъ, улыбаясь той улыбкой солидарности, которой онъ, очевидно, думалъ привлекать къ себ ѣхозяина, отв ѣчалъ, что это негодяи срубили на мутовки. — Я нашелъ и настоялъ въ волостномъ правленіи, чтобы ихъ наказали.

Оказывалось, что то т ѣлесное наказаніе, которое такъ ужасно поразило его въ острог ѣ, производилось и зд ѣсь, ради огражденія его интересовъ.

Его тотчасъ же впустили, и онъ почувствовалъ 329 то, что испытываетъ челов ѣкъ, становящійся на работу: отвлеченіе отъ вс ѣхъ другихъ заботъ, готовность къ труду и сосредоточенное вниманіе. Знакомые надзиратели ужъ знали его и что ему нужно и тотчасъ же пошли за Масловой, пользующейся благодаря ему теперь почти уваженіемъ надзирателей, а его направили въ контору.

Въ контор ѣнынче былъ опять пріемъ пос ѣтителей къ политическимъ. Марья Павловна, Вильгельмсонъ и еще н ѣсколько челов ѣкъ принимали своихъ пос ѣтителей. Строгость, напущенная Масленниковымъ, уже опять ослаб ѣла, и опять политическихъ соединяли съ неполитическими пос ѣтителями.

Марья Павловна, все такая же румяная, жизнерадостная и ласковая, подошла къ нему и поблагодарила его за то, что выпустили ту, о которой она просила.

— Едва ли я заслуживаю эту благодарность мн ѣ. Я сказалъ. Но я радъ, что выпустили. Теперь вы успокоитесь.

— Никогда она не успокоится, — мрачно сказалъ Вильгельмсонъ. — Теперь изъ себя выходитъ, чтобы дали свиданіе матери Николаевой въ кр ѣпости. Ну, да она найдетъ о чемъ безпокоиться.

— Видаюсь и съ Катей, — сказала Марья Павловна, — хорошая она натура, да ужъ очень изломала ее жизнь. Тщеславіе и кокетство и больше ничего.

— Да, не такъ какъ ты, — сказалъ Вильгельмсонъ.

— Главное — праздность, — продолжала Марья Павловна. — Однако тутъ есть перем ѣна: она стала теперь шить себ ѣб ѣлье сама.

— Какъ я вамъ благодаренъ.

— Я хот ѣла ее устроить въ больницу ходить за д ѣтьми, такъ обид ѣлась, не захот ѣла.

— Это было бы прекрасно, — сказалъ Нехлюдовъ, — я поговорю ей.

— А знаете что, — сказала вдругъ Марья Павловна и покрасн ѣла: — Вы простите меня, но, можетъ быть, ее мучаетъ неопред ѣленность ея положенія относительно васъ.

— То есть какъ? 330

— Какъ вы къ ней относитесь? Что вы хотите?

— Я хочу жениться на ней, — сказалъ Нехлюдовъ, чувствуя какъ кровь у него [прилила] къ лицу и голов ѣи отлила отъ рукъ.

— Я думаю, что она сомн ѣвается и что эта неопред ѣленность мучаетъ ее.

— Вы думаете?

— Да.

Въ это время привели Маслову, но не оставили ее въ общей, какъ тотъ разъ, а тотчасъ же провели въ маленькую комнатку, называемую адвокатскую, гд ѣадвокаты бес ѣдуютъ съ кліентами. Нехлюдовъ посл ѣдовалъ за ней. Катюша была весел ѣе обыкновеннаго. Она обрадовалась, увидавъ его.

— Ну, какъ вы жили? — спросилъ онъ.

— Хорошо. Марью Павловну видаю иногда, но р ѣдко. А вы какъ?

— Я съ ѣздилъ въ деревню. Былъ въ Панов ѣ.

Не усп ѣлъ Нехлюдовъ выговорить это слово, какъ какая то перепонка затмила св ѣтъ ея глазъ, л ѣвый глазъ сталъ косить, и лицо приняло серьезное выраженіе.

— Вотъ привезъ вамъ. Помните?

Онъ подалъ ей фотографическую карточку.

Она взглянула, нахмурилась и опустила на кол ѣни руку, въ которой держала карточку.

— Я не помню этого ничего. А вотъ что, напрасно вы меня перевели сюда.

— Я думалъ, что лучше. Можно заниматься.

— Н ѣтъ, хуже.

— Отчего же?

— Такъ, скучно.

Она не смотр ѣла на него и отв ѣчала отрывисто.

— Отчего же скучно?

Она не отв ѣчала и смотр ѣла на фотографическую карточку. 331

Въ это время помощникъ смотрителя подошелъ и сказалъ, что тотъ сектантъ, который писалъ ему, желаетъ его вид ѣть.

— Онъ въ контор ѣ; если хотите, пройдите, а она подождетъ.

Нехлюдовъ взглянулъ на Маслову. Она не гляд ѣла на него и молча свертывала и развертывала уголъ косынки.

— Н ѣтъ, я посл ѣ, — сказалъ Нехлюдовъ. — Отчего же скучно? — сказалъ Нехлюдовъ.

— Все скучно, все скверно. Зач ѣмъ только я не умерла.

— Видно, Богъ хочетъ, чтобы ты жила, чтобъ... — Онъ не договорилъ.

— Какой Богъ? Н ѣтъ никакого Бога. И все вы притворяетесь. Вотъ когда вамъ нужна была я, тогда приставали, погубили, бросили. Ненавижу я васъ. Уйдите вы отъ меня. Не могу я съ вами быть. Съ каторжными мн ѣхорошо. А съ вами мука. Перестаньте вы меня мучать... Бога?... Какого Бога? — продолжала она. — Вотъ вы бы тогда помнили Бога, когда меня сгубили. А вы щеголяли въ мундирахъ, за д ѣвками б ѣгали. Да что говорить, не люди вы, a зв ѣри, зв ѣри, животныя.

— Какъ бы жестоко ты не говорила, ты не можешь сказать того, что я чувствую, — весь дрожа, тихо сказалъ Нехлюдовъ. — Я сначала говорилъ и теперь говорю: прости меня...

— Да, это легко сказать — прости. А пережить-то, что я пережила. 332 И за что?... В ѣдь какъ я любила. Ну, хоть бы вспомнилъ... написалъ бы, а то ты мимо про ѣхалъ..., сунулъ 100 рублей. Вотъ твоя ц ѣна. Пропади ты. Злод ѣй ты... Ненавижу тебя... Уйди отъ меня... Я каторжная, а ты князь, и нечего теб ѣтутъ быть.

— Катюша! Прости, — сказалъ онъ и взялъ ея руку. — Я говорилъ теб ѣ: я женюсь на теб ѣ.