Полное собрание сочинений. Том 33

— И прекрасно.

Въ это время пришелъ Приставъ доложить о желаніи адвоката и Нехлюдова присутствовать.

— Чтожъ, я думаю, можно сейчасъ, — сказалъ Владиміръ Васильевичъ, у котораго сигара была уже докурена, и пепелъ можно было сбросить.

Вс ѣсогласились. Чай и папиросы убрали, впустили публику и адвоката, и Владиміръ Васильевичъ доложилъ д ѣло очень обстоятельно.

Бе разъяснилъ въ чемъ было д ѣло и настаивалъ на упущенiи, сд ѣланномъ Предс ѣдателемъ въ своемъ слов ѣкъ присяжнымъ.

Владиміръ Васильевичъ говорилъ, что это опущеніе не обозначено въ протокол ѣ.

Сковородниковъ р ѣшилъ, что поводовъ къ касаціи н ѣтъ, и такимъ поводомъ не можетъ служить не прочтеніе осмотра и недоказанное опущеніе внушенія присяжнымъ.

Сенаторы согласились, согласился и Оберъ-прокуроръ, и д ѣло оставлено безъ посл ѣдствій.

— Ну что же д ѣлать? Подайте на высочайшее имя, — сказалъ адвокатъ, когда они выходили.

— А я думаю, что ничего не надо, — сказалъ Нехлюдовъ. — Н ѣтъ, впрочемъ, надо сд ѣлать все до конца.

— Прошеніе готово. Я пришлю вамъ, — сказалъ адвокатъ, 334 и началъ разсказывать Нехлюдову исторію того Директора Департамента, про котораго говорили и Сенаторы, о томъ, какъ его уличили, какъ по закону ему предстояла каторга и какъ его назначаютъ Губернаторомъ въ Сибирь.

Дойдя до угла, Адвокатъ простился, и пошелъ направо. Нехлюдовъ пошелъ одинъ по Невскому.

Предс ѣдательствующій Никитинъ былъ безд ѣтный челов ѣкъ, холодный, злой, гордый и сн ѣдаемый неудовлетвореннымъ честолюбіемъ. Онъ былъ однимъ изъ членовъ верховнаго суда, приговорившаго убійцъ перваго Марта къ пов ѣшенію. На прошлой нед ѣл ѣ 335 только стало изв ѣстно, что тотъ важный постъ, на который онъ им ѣлъ виды, занимается другимъ лицомъ, а не имъ, и поэтому онъ былъ особенно сухъ и золъ. Вчера онъ сд ѣлалъ страшную сцену своей жен ѣзa то, что она высказала жен ѣминистра недовольство своего мужа. Онъ р ѣшилъ не говорить съ ней совс ѣмъ и просид ѣлъ весь вчерашній об ѣдъ молча.

Глава LXXX (80).

Посл ѣднее д ѣло, задерживавшее Нехлюдова въ Петербург ѣ, было д ѣло сектантовъ, для котораго онъ р ѣшилъ прежде подачи черезъ флигель-адъютанта прошенія Государю, съ ѣздить еще къ лицу, по иниціатив ѣуправленія котораго возникло все д ѣло. Лицо это былъ бывшій лицеистъ, сд ѣлавшій карьеру по Петербургскимъ учрежденіямъ, челов ѣкъ сухой, ограниченный, и ч ѣмъ выше онъ поднимался по общественной л ѣстниц ѣ, т ѣмъ бол ѣе ув ѣрявшійся въ своихъ достоинствахъ и потому т ѣмъ бол ѣе туп ѣвшій и отстававшій отъ жизни. Положеніе его было выгодно, потому что было время реакціи, и потому не нужно было никакихъ новыхъ мыслей, нужно было, напротивъ, возставать противъ всякихъ мыслей и возвращаться къ старому, окрашивая его самыми привлекательными красками. Самыя привлекательныя краски, который можно было наложить на старое, были наложены славянофилами, пропов ѣдывавшими: православіе, т. е. окочен ѣвшую форму древняго греческаго христіанства, самодержавіе, т. е. деспотизмъ случайно попавшаго во власть Царя или Царицы, и народность, т. е. н ѣчто неопред ѣленное, им ѣющее наибол ѣе точное выраженіе въ народномъ самодовольств ѣи самохвальств ѣ. Но и этотъ символъ в ѣры казался слишкомъ либераленъ и опасенъ для государственныхъ людей того времени, и потому графъ Топоровъ, стоявшій во глав ѣвопросовъ в ѣры, держался смягченнаго полной покорностью существующей власти направленія, выражавшагося въ томъ, что онъ считалъ, что то самое, что считало для себя выгоднымъ духовенство, то самое и было нужно для народа, и что въ этомъ заключалась народная в ѣра, которую онъ призванъ былъ поддерживать.

Въ то время какъ Нехлюдовъ вошелъ въ его пріемную, гр. Топоровъ въ кабинет ѣсвоемъ бес ѣдовалъ съ монахиней игуменьей, бойкой аристократкой, которая распространяла и поддерживала православіе въ западномъ кра ѣсреди насильно пригнанныхъ къ православію униіатовъ.

Чиновникъ по особымъ порученіямъ, дежурившій въ пріемной, распросилъ Нехлюдова объ его д ѣл ѣи, узнавъ, что Нехлюдовъ желаетъ просить за сектантовъ, прежде ч ѣмъ подавать прошеніе Государю, спросилъ, не можетъ ли онъ дать просмотр ѣть прошеніе, и съ этимъ прошеніемъ пошелъ въ кабинетъ. Монахиня въ клобук ѣсъ разв ѣвающимся вуалемъ и тянущимся за ней чернымъ шлейфомъ, сложивъ б ѣлыя руки, въ которыхъ она держала четки, вышла изъ кабинета и прошла къ выходу, но Нехлюдова все еще не приглашали. Топоровъ читалъ прошеніе и покачивалъ головой. Онъ зналъ отца, мать Нехлюдова, зналъ его связи и былъ удивленъ, читая сильно и сдержанно написанное прошеніе. «Если только оно попадетъ въ руки царя, оно можетъ возым ѣть д ѣйствіе», подумалъ Топоровъ. И не дочтя прошенія, позвонилъ и приказалъ просить Нехлюдова.

Онъ помнилъ д ѣло этихъ сектантовъ, у него было ихъ прошеніе. И тогда онъ колебался, не прекратить ли д ѣло. Но вреда не могло быть никакого отъ утвержденія распоряженія о томъ, чтобы разослать въ разныя м ѣста членовъ семей этихъ крестьянъ; оставленіе же ихъ на м ѣстахъ могло им ѣть дурныя посл ѣдствія на остальное населеніе въ смысл ѣотпаденія отъ православія, и потому онъ далъ ходъ д ѣлу такъ, какъ оно было направлено. Теперь же съ такимъ защитникомъ, какъ Нехлюдовъ, д ѣло могло быть представлено Государю, особенно за границей, какъ н ѣчто жестокое, и потому онъ тотчасъ же принялъ неожиданное р ѣшеніе.

— Я знаю это д ѣло, — началъ онъ, какъ только Нехлюдовъ вошелъ. Онъ принялъ его стоя. — Какъ только я взглянулъ въ имена, я вспомнилъ. И я очень благодаренъ вамъ, что вы напомнили мн ѣо немъ. Это архіерей и губернаторъ переусердствовали. — Нехлюдовъ молчалъ, съ недобрымъ чувствомъ глядя на это лисье бритое лицо. — И я сд ѣлаю распоряженье, чтобы эта м ѣра была отм ѣнена и лица эти водворены на м ѣсто жительства.

Нехлюдовъ все молчалъ, съ трудомъ удерживая свое негодованіе и желая выразить его этому, очевидно, въ глаза лгавшему старому челов ѣку.

— Такъ что я могу не давать ходу этому прошенію?

— Вполн ѣ. Я вамъ об ѣщаю это. Да лучше всего я сейчасъ напишу губернатору. Потрудитесь прис ѣсть.

Онъ подошелъ къ столу и сталъ писать.

— Такъ вотъ-съ. Повторяю благодарность за то, что вы обратили наше вниманіе на это д ѣло. Д ѣло, охраняемое нами, такъ важно, и враговъ церкви такъ много, что во имя охраненія ея ц ѣлости если и могутъ быть печальныя ошибки, то ...

— За что же эти люди страдали, — почти вскрикнулъ Нехлюдовъ.

Топоровъ поднялъ голову и скривилъ безкровныя губы въ самоув ѣренную улыбку.

— Этого я вамъ не могу сказать. Могу сказать только то, что мы обязаны д ѣлать для охраненія интересовъ народа. Мое почтеніе.