Полное собрание сочинений. Том 33

Нехлюдова особенно поразило то, что это ужасное событіе, это преступленіе начальства нигд ѣ, ни на улиц ѣ, тамъ, гд ѣупалъ этотъ челов ѣкъ, ни потомъ въ участк ѣне вызвало какого либо особеннаго, выходящаго изъ обыкновеннаго отношенія къ себ ѣ. Все, казалось, было предусмотр ѣно и на все впередъ были приняты соотв ѣтствующія м ѣры. На улиц ѣ, гд ѣбы ни упалъ этотъ челов ѣкъ, былъ городовой, были дворники, были извощики, обязанные везти, былъ участокъ, въ участк ѣпріемный покой, врачъ, писарь и даже мертвецкая, гд ѣвъ удаленномъ отъ вс ѣхъ м ѣст ѣмогъ спокойно, соотв ѣтственно вс ѣмъ правиламъ лежать покойникъ. Что бы ни случилось, все будетъ предусмотр ѣно, и на все это люди будутъ смотр ѣть, какъ они смотр ѣли на эти смерти, какъ на н ѣчто такое, что бываетъ, должно быть, и причемъ главная важность въ томъ, чтобы все было сд ѣлано по правиламъ. И д ѣйствительно, не усп ѣлъ онъ отъ ѣхать отъ части, какъ ему встр ѣтился другой арестантъ съ конвойнымъ и городовымъ. И этотъ былъ, также какъ и первый, пораженъ солнечнымъ ударомъ, но еще былъ живъ. И точно также, какъ и съ первымъ, вся забота людей была въ томъ, чтобы и съ этимъ все произошло по правиламъ, такъ, какъ будто все это предвид ѣно и такъ и должно быть. Нехлюдовъ посмотр ѣлъ на этого несчастнаго и по ѣхалъ дальше.

«Это ужасно!» думалъ онъ, въ особенности про то, что все какъ будто было предвид ѣно.

Кром ѣэтихъ мыслей, еще одна ужасная мысль пришла Нехлюдову въ то время, какъ онъ ѣхалъ по жаркой, пыльной, гремящей мостовой улицъ къ вокзалу жел ѣзной дороги.

— Еще дв ѣженщины-арестантки умерли дорогой и свезены въ больницу, — сказалъ кто-то, когда поднимали упавшаго арестанта.

«Что, если это она? Она им ѣла видъ особенно слабый нынче. Она полная и сангвиническая женщина. Что, коли это она? — И страшное чувство желанія, чтобы это было правда вдругъ охватило его. — «Какъ бы все просто разр ѣшено было. Ну, а потомъ?» спросилъ онъ себя. И онъ ужаснулся на мысль о томъ, чтобы вернуться къ прежней жизни.

«Замолчишь ли ты негодяй! — обратился онъ къ своему презираемому я , которое съ такимъ гадкимъ предположеніемъ обратилось къ нему. — Н ѣтъ, не унывай и не ослаб ѣвай», обратился онъ къ своему настоящему духовному я , поощряя его, и въ бодромъ дух ѣподъ ѣхалъ къ вокзалу.

Глава (89).

Изъ больницы Нехлюдовъ едва усп ѣлъ прі ѣхать на вокзалъ къ отходу по ѣзда. На вокзал ѣонъ встр ѣтилъ сестру, прі ѣхавшую проститься съ нимъ. Онъ поздоровался съ ней и поб ѣжалъ отъискивать острожные вагоны. Арестанты уже вс ѣсид ѣли въ вагонахъ съ р ѣшетками. Какъ ему об ѣщали, Маслова была въ одномъ вагон ѣсъ политическими. Онъ подошелъ къ окну, и Марья Павловна и Маслова наперерывъ съ негодованіемъ стали разсказывать ему о томъ, что д ѣйствительно, кром ѣтого Латыша, котораго онъ вид ѣлъ, умерла отъ удара женщина и еще одинъ каторжный, который едва ли останется живъ.

— Разбойники! Разбойники! — проговорилъ про себя Нехлюдовъ и поб ѣжалъ отъискивать своего швейцара, свои вещи.

На платформ ѣонъ встр ѣтилъ своего сотоварища, какъ онъ называлъ его, Тараса, мужа Федосьи, который ѣхалъ за женой на поселенье. Тарасъ, улыбающійся, счастливый, помогъ Нехлюдову нести вещи, сдать ихъ и взять билетъ.

Выпущенная изъ тюрьмы старуха Меньшова съ сыномъ пришли тоже на вокзалъ благодарить Нехлюдова. Пришла и Аграфена Михайловна. Отд ѣлавшись отъ нихъ, онъ нашелъ сестру, и они, ус ѣвшись въ уголку, провели вм ѣст ѣпосл ѣднія пять минутъ и въ эти пять минутъ опять поняли и полюбили другъ друга такъ хорошо, какъ не понимали и не любили другъ друга вс ѣпосл ѣдніе года.

Глава

Всю компанію Нехлюдовъ засталъ въ сл ѣдующемъ положеніи. Въ узенькой, аршинъ 5 ширины и 10 длины комнатк ѣсъ однимъ окномъ за перегородкой были почему то высокіе нары и между нарами и перегородкой пустое пространство въ два аршина. Въ этомъ пустомъ пространств ѣстоялъ столъ, который досталъ всегда бодрый и вс ѣхъ оживляющій Набатовъ. Проходить на другую сторону стола можно было только черезъ нары. На нарахъ же лежалъ Семеновъ въ углу и кашлялъ, и въ другой сторон ѣлежала Марья Павловна ничкомъ, вытянувъ ноги съ толстыми икрами въ шерстяныхъ чулкахъ, которыя она над ѣла сухіе, снявъ размокшіе и сушившіеся у печки ботинки. N.N. сид ѣла на нарахъ съ ногами передъ самоваромъ и курила. Фельдшерица разв ѣшивала мокрое платье, Маслова въ кафтан ѣне по росту, стоя у стола, вся красная перемывала и перетирала чашки. Вильгельмсонъ раздувалъ печку, сидя на корточкахъ передъ заслонкой. Крузе въ клеенчатой куртк ѣу окна набивалъ папиросы. Набатовъ только что принесъ самоваръ, добытый отъ конвойнаго, и, перел ѣзши черезъ нары и ноги Марьи Павловны, лежавшія на дорог ѣ, шелъ за молокомъ и столкнулся въ дверяхъ съ Нехлюдовымъ.

— Идите, идите, у насъ все прекрасно. Только вотъ странницы наши (это были Марья Павловна и Маслова) измокли. Вотъ молока хочу достать, — сказалъ онъ, вышелъ на дворъ и вступилъ въ сов ѣщаніе съ конвойнымъ.

Комнатка осв ѣщалась лампой безъ втораго стекла и была вся полна парами отъ самовара и отъ мокрыхъ вещей, воздухъ весь былъ пропитанъ запахомъ сырости, людей и табачнаго дыма. Изъ за перегородки слышался неумолкаемый гамъ арестантовъ.

— Здравствуйте, Нехлюдовъ, — сказала N.N., всегда такъ называвшая его. — Прол ѣзайте, тутъ у окна просторно.

— Что вы такая красная? — сказалъ Нехлюдовъ Масловой, которая радостно улыбнулась, встр ѣчая его.

— Да в ѣдь они всю дорогу п ѣшкомъ шли. Измокли. Маша такъ совс ѣмъ свалилась, — сказала N.N., указывая на неподвижныя ноги Марьи Павловны.

— Чтоже, и вы бы отдохнули, — сказалъ Нехлюдовъ Масловой.

— Н ѣтъ, мн ѣне хочется.

— Не хочется, а сама дрожитъ, — сказала фельдшерица. — Ступай, Катя, гр ѣться, а я перетру.

Сначала была большая кутерьма въ этомъ уголк ѣ, но потомъ все понемногу устроилось. Печка растопилась. Набатовъ принесъ крынку молока. Вс ѣподс ѣли къ столу, кто на м ѣшки, кто на нарахъ, кто стоя, и за чаемъ завязался общій разговоръ. Подс ѣлъ и Семеновъ, въ которомъ Нехлюдовъ увидалъ большую перем ѣну съ т ѣхъ поръ, какъ онъ не видалъ его. Онъ, очевидно, таялъ и, какъ вс ѣчахоточные, не хот ѣлъ признавать этого и подозрительно и зло встр ѣчалъ устремленные на него взгляды.

— Ну разв ѣэто люди? — говорилъ онъ про утреннюю исторію съ Петькой. — В ѣдь этакого челов ѣка нич ѣмъ не проймешь. И мерзкая толпа эта....

— Н ѣтъ, чтожъ, толпа хот ѣла защитить, — сказалъ Вильгельмсонъ.

— Да, но сейчасъ же и покорилась. — Долго воспитывать.

— Вотъ мы это и д ѣлаемъ и будемъ д ѣлать, — сказалъ всегда бодрый Набатовъ.

— Да, въ Якутк ѣ, гд ѣн ѣтъ людей....

— И Якутка не в ѣчная.