Полное собрание сочинений. Том 33

Семеновъ былъ сынъ нажившагося чиновника, который, кончивъ курсъ, пошелъ, бросивъ успокоенную [?], богатую жизнь, въ народъ, чтобы избавить его отъ рабства, былъ рабочимъ на фабрик ѣ, взятъ и сид ѣлъ по острогамъ и кр ѣпостямъ три года, потомъ сошелся съ революціонерами и былъ сужденъ и приговоренъ къ каторг ѣ. Набатовъ былъ крестьянинъ, кончившій курсъ съ золотой медалью и не поладившій въ университет ѣ, a поступившій въ рабочіе. Ему было 26 л ѣтъ, и онъ 8 л ѣтъ провелъ въ тюрьмахъ. Вильгельмсонъ былъ офицеромъ. Крузе былъ адвокатъ. У вс ѣхъ у нихъ были друзья, братья, сестры, также погибшіе прежде ихъ и также страдавшіе. Началось съ того, что они шли въ народъ, чтобъ просв ѣтить его. Ихъ за это казнили. Они мстили за это. За ихъ месть имъ мстили еще хуже, и вотъ дошло до 1-го Марта, и тогда мстили имъ за прошедшее, и они отв ѣчали т ѣмъ же.

Нехлюдовъ думалъ про все это и, не ложась спать, ходилъ взадъ и впередъ. Мысли его о прошедшемъ этихъ людей перебивались воспоминаніями о томъ, что онъ вид ѣлъ нынче и въ острог ѣ.

— Ахъ, какой ужасъ, какой ужасъ, — повторялъ онъ, вспоминая 343 въ особенности часто и съ особеннымъ отвращеніемъ то, что вид ѣлъ сквозь окно въ посл ѣдней камер ѣ, и о томъ равнодушномъ и спокойномъ въ зл ѣвыраженіи Федорова и хохот ѣвсей каторги надъ словами Евангелія.

Такъ в ѣрила и Маслова. Прежде, въ то время, когда она жила въ Панов ѣу старушекъ и любила Нехлюдова, она в ѣрила въ добро, но не в ѣрила въ церковь. Съ т ѣхъ же поръ какъ она перестала в ѣрить въ добро, она не то что стала в ѣрить въ церковь, но не стала такъ р ѣшительно отрицать ее, какъ прежде. Теперь, кром ѣтого, это было развлеченіе. Такъ было и нынче.

Маслова уже много разъ и давно испытала свою неудачу въ этомъ д ѣл ѣ. Она много разъ уже и до своихъ родовъ и посл ѣпросила и Спасителя, и Царицу Небесную, и Владимирскую, и Николая угодника о томъ, чтобы они сд ѣлали то, что ей хотелось, 344 но никогда, о чемъ она просила, ничто не исполнялось. 345 Изъ этого она никакъ не выводила того, что прошенія не нужны и не могутъ исполняться, а только сама перестала просить о томъ, что могло совершиться въ этой жизни, а безц ѣльно и безсмысленно поддавалась тому настроенію смутнаго страха, благогов ѣнія и скуки, которое производило на нее богослуженіе. 346

Она стояла сначала въ середин ѣтолпы за перегородкой и не могла вид ѣть никого, кром ѣсвоихъ товарокъ; когда же причастницы двинулись впередъ и она выдвинулась вм ѣст ѣсъ Федосьей, она увидала смотрителя, его жену, надзирателя, фельдшера и занялась рассматриваніемъ шляпокъ и накидокъ этихъ женщинъ. Осмотр ѣвъ ихъ, она увидала и мужичка съ св ѣтлой б ѣлой бородкой, Федосьинаго мужа, который весь сіялъ, глядя на жену. Маслова улыбаясь толкнула въ бокъ Феничку, подмигнувъ ей глазомъ.

Когда утомившій вс ѣхъ акафистъ кончился и Маслова, поц ѣловавъ обтянутую парчевымъ поручнемъ б ѣлую св ѣже вымытую руку священника и крестъ, повернулась назадъ, 347 ей стало особенно радостно на душ ѣи оттого, что кончилась утомившая ее служба и можно пойти напиться чаю и, главное, отъ того, что милая Феничка рада и что мужъ ея такой красивый, пріятный малый.

Въ этомъ настроеніи возвращалась Маслова назадъ среди парами шедшихъ женщинъ, когда надзиратель, встр ѣтивъ ихъ, громко прокричалъ:

— Маслову и Бирюкову (это была Федосья) въ пос ѣтительскую.

XX.

— Самочувствіе олимпійское, — говорила В ѣра Ефремовна, какъ всегда испуганно 348 глядя своими огромными добрыми круглыми глазами на Нехлюдова и вертя желтой, тонкой, тонкой, жилистой 349 шеей, выступающей изъ за жалкихъ смятыхъ и грязныхъ воротничковъ кофточки. 350

Нехлюдовъ сталъ спрашивать ее о томъ, какъ она попалась. Отв ѣчая ему, она съ большимъ оживленіемъ стала разсказывать объ ихъ д ѣл ѣ. Вся р ѣчь ея была пересыпана иностранными научными словами о пропагандированіи, о дознаніи, о группахъ и секціяхъ и подсекціяхъ, народовольцахъ и еще какихъ то отд ѣлахъ революціонеровъ, которыхъ она была, очевидно, ув ѣрена, что вс ѣзнали и о которыхъ Нехлюдовъ никогда не слыхивалъ. Она разсказывала ему, очевидно вполн ѣув ѣренная, что 351 ему очень интересно и пріятно знать вс ѣтайны народовольства, Нехлюдовъ же смотр ѣлъ на ея жалкую шею, на р ѣдкіе спутанные волосы и удивлялся, зач ѣмъ она все это д ѣлала и разсказывала. Она жалка была ему, но совс ѣмъ не такъ, какъ былъ жалокъ Меньшовъ, мужикъ, съ своими поб ѣл ѣвшими, какъ картофельные ростки, руками и лицомъ, безъ всякой вины съ его стороны сид ѣвшій въ вонючемъ острог ѣ. Она жалка была той очевидной путаницей, которая у ней была въ голов ѣ. Она, очевидно, считала себя героиней и рисовалась передъ нимъ и этимъ то и была особенно жалка ему. Эту черту рисовки Нехлюдовъ вид ѣлъ и въ ней и во вс ѣхъ лицахъ, бывшихъ въ комнат ѣ. Онъ чувствовалъ, что онъ сталъ галлереей для вс ѣхъ этихъ лицъ, и они немножко иначе д ѣлали то, что д ѣлали, потому что онъ былъ тутъ. Рисовка эта была и въ молодомъ челов ѣк ѣвъ гутаперчевой куртк ѣ, и въ женщин ѣвъ арестантскомъ халат ѣ, и даже и въ парочк ѣвлюбленныхъ. Не было этой черты только въ красавиц ѣсъ бараньими глазами и въ черномъ лохматомъ челов ѣк ѣсъ глубоко сидящими глазами, который говорилъ съ худымъ безбородымъ челов ѣкомъ, похожимъ на скопца.

Д ѣло, по которому хот ѣла говорить В ѣра Ефремовна съ Нехлюдовымъ, состояло, во 1-хъ, въ томъ, чтобы избавить подсл ѣдственную товарку отъ нравственныхъ мученій, которымъ ее подвергали жандармы. Ее держали въ одиночк ѣ, разстраивали ей нервы пос ѣщеніями и потомъ допрашивали, всячески застращивая и обманывая ее. Нехлюдовъ сказалъ, что онъ едва ли что нибудь можетъ тутъ сд ѣлать, но об ѣщалъ, записавъ фамилію. Другое же д ѣло шло тоже о товарк ѣ, сидящей въ Петропавловк ѣвъ Петербург ѣи которая, по словамъ В ѣры Ефремовны, ни въ чемъ не была виновна, а только была дружна съ зам ѣшанной.

Свою исторію В ѣра Ефремовна разсказала такъ, что она кончила акушерскіе курсы, сошлась съ партіей Народовольцевъ, прочла капиталъ Маркса и р ѣшила, что она должна работать для революцiи. Сначала шло все хорошо: писали прокламацiи, пропагандировали на фабрик ѣ, но потомъ схватили одну и начали вс ѣхъ брать. И вотъ ее приговорили къ ссылк ѣ.

Нехлюдовъ спросилъ про д ѣвушку съ бараньими глазами. В ѣра Ефремовна разсказала, что это дочь генерала, давно уже принадлежитъ къ революціонной партіи. Сама мало понимаетъ, но больше по сочувствію къ взятымъ. Всегда помогала, а сама попалась за то, что, пере ѣхавъ только наканун ѣ, остановилась въ конспиративной квартир ѣ. А въ ночь пришли съ обыскомъ, была типографія тайная. Р ѣшили защищаться, потушили огонь и стали уничтожать улики. Полицейскіе ворвались, и тотъ, кто не пускалъ, выстр ѣлилъ и ранилъ смертельно одного. Когда стали допрашивать, кто стр ѣлялъ, она сказала: «Я!» И такъ и осталось. И теперь идетъ въ каторгу.