Полное собрание сочинений. Том 33

Она вырвала руку.

— Очень ты мн ѣнуженъ теперь. Подлецъ. Не нужно мн ѣничего отъ тебя. Ты мной хочешь спастись. Ты мной въ этой жизни услаждался, мной же хочешь и на томъ св ѣт ѣспастись. — Противенъ ты мн ѣ..., и очки твои, и пл ѣшь твоя, и жирная, поганая вся рожа твоя! Уйди!.... Уйди ты! — Она вскочила, потрясая руками, съ исковерканнымъ лицомъ.... — Ха, ха, ха, ха!..... — захохотала она истерическимъ хохотомъ и упала на столъ.

Нехлюдовъ стоялъ надъ ней, не зная, что д ѣлать.

— Катюша! — сказалъ онъ, дотрагиваясь до ней рукой.

Она отстранилась отъ него.

Въ комнату быстрыми шагами вошла Марья Павловна и начала успокаивать Маслову.

— Никакъ нельзя, — сказалъ надзиратель.

— Пустяки! Видите, женщина въ припадк ѣ! Надо же помочь ей. Принесите лучше воды.

Надзиратель не могъ не послушаться.

— Вы уйдите, — сказала Марья Павловна Нехлюдову.

Онъ вышелъ въ пріемную и минутъ черезъ 10-ть вид ѣлъ, какъ всхлипывающую Маслову провели до двери, гд ѣМарья Павловна оставила ее.

— Очень, очень жалкая женщина, — сказала она Нехлюдову. — Ну, да я ужъ знаю, что сд ѣлаю.

Глава LXXVII (77).

Нехлюдовъ прі ѣхалъ въ Сенатъ въ день зас ѣданія раньше вс ѣхъ Сенаторовъ, такъ что при немъ они прі ѣхали; и Владиміръ Васильевичъ Вольфъ представилъ его своему товарищу, Бе. Бе былъ очень любезенъ съ Нехлюдовымъ, распросилъ его о д ѣл ѣи сейчасъ же сразу понялъ, въ чемъ была ошибка присяжныхъ и въ чемъ недоразум ѣніе.

Оказывалось, что Бе служилъ вм ѣст ѣсъ зятемъ Нехлюдова (мужемъ его сестры). Бе былъ прокуроромъ, а зять Нехлюдова членомъ суда. Бе былъ маленькій молодящійся старичокъ, очень перегнутый въ спин ѣ, съ вывернутыми ногами. Онъ былъ влюбленъ и ухаживалъ за молоденькой хорошенькой д ѣвушкой, товаркой по гимназіи своей дочери. Онъ считалъ эту свою любовь совершенно платонической и поэтической и нетолько не старался побороть ее, но самъ радовался на то чувство помолод ѣнія, которое онъ испытывалъ. Жена д ѣлала ему сцены, но онъ былъ такъ уб ѣжденъ въ своей правот ѣ, испытывая, какъ ему казалось, такое высокое чувство къ Юленьк ѣ, что считалъ жену грубымъ и не понимающимъ ничего высокаго существомъ и очень обижался, когда вид ѣлъ ея недовольство. Онъ любилъ, уважалъ свою жену, мать своихъ д ѣтей, желалъ быть ей пріятнымъ, но это все было въ другой области. Юлинька же, съ блестящими глазами и д ѣтскимъ см ѣхомъ, была поэзія. Онъ вчера провелъ съ ней вечеръ, читая ей Шекспира, котораго онъ думалъ что читаетъ очень хорошо, а нынче везъ ее въ театръ съ своею дочерью. Онъ очень обрадовался знакомству съ Нехлюдовымъ и просилъ его бывать у нихъ. Это былъ женихъ. И жена будетъ рада.

Прі ѣхалъ и Сковородниковъ, ученый сенаторъ. Это былъ рябой грузный челов ѣкъ, похожій на медв ѣдя, ходившій такъ своими толстыми ногами, что онъ ворочалъ вс ѣмъ тазомъ. Сковородниковъ обладалъ огромной памятью и потому блестяще кончилъ курсъ, получилъ дипломы магистра и доктора правъ, читалъ лекціи какого то права, а потомъ сталъ служить и нашелъ, что это гораздо покойн ѣе, 333 но не бросалъ своихъ ученыхъ занятій въ разныхъ комиссіяхъ, за участіе въ которыхъ онъ получалъ хорошее жалованье. Онъ былъ женатъ, но жена уже давно бросила его, и онъ велъ холостую грязную жизнь и, кром ѣтого, пилъ, какъ онъ полагалъ, запоемъ. Свою развратную жизнь онъ нетолько не осуждалъ, но какъ будто даже немножко гордился ею въ томъ смысл ѣ, что вотъ, молъ, какой умный и ученый челов ѣкъ, a им ѣетъ слабость. Онъ считалъ себя очень умнымъ и очень ученымъ челов ѣкомъ, потому что, не им ѣя никакихъ своихъ мыслей и не упражняя свою мысль, онъ запоминалъ все, что ему нужно было запоминать; а нужно ему было запоминать то, что различные ученые писали прежде и теперь о т ѣхъ глупыхъ и, очевидно, тщетныхъ усиліяхъ людей механическимъ и насильственнымъ способомъ достигнуть справедливости. Онъ и помнилъ очень многое въ этой области и зналъ, гд ѣчто можно найти касающееся этой области, ум ѣлъ, (хотя и очень нескладно), но всетаки ум ѣлъ кое какъ компилировать изъ вс ѣхъ этихъ чужихъ мн ѣній то, что требовалось, и потому самъ себя считалъ ученымъ и очень умнымъ челов ѣкомъ. И вс ѣзнавшіе его считали его такимъ, въ особенности потому, что онъ при этомъ былъ грязенъ, грубъ и развратенъ. Предполагалось, что если бы у него не было особенныхъ, необыкновенныхъ качествъ, онъ не могъ бы себ ѣпозволять быть такою свиньею. То, что онъ презиралъ вс ѣхъ т ѣхъ людей, которые не знали всего того, что онъ зналъ, еще увеличивало его престижъ. И онъ читалъ лекціи и былъ членомъ комитетовъ исправленія законовъ.

Узнавъ, что прежде д ѣла Масловой пойдутъ другія, а ея д ѣло будетъ слушаться не раньше часа, Нехлюдовъ съ ѣздилъ еще въ комисію Прошеній и, узнавъ тамъ, что по д ѣлу Бирюковой сд ѣланъ запросъ въ Министерство Юстиціи, т. е. д ѣло спущено такъ, чтобы ничего не изм ѣнилось, вернулся въ Сенатъ къ часу. Адвокатъ съ ѣхался съ нимъ у подъ ѣзда. Они вошли и заявили Судебному приставу, что желаютъ быть въ зал ѣзас ѣданій, адвокатъ въ качеств ѣзащитника, а Нехлюдовъ въ качеств ѣпублики. Онъ былъ одинъ въ этомъ качеств ѣ.

Судебный приставъ, въ великол ѣпномъ мундир ѣ, великол ѣпный мущина, пожалъ плечами и сказалъ:

— Конечно, и адвокатъ и публика; но, господа, если вамъ все равно, лучше... Но н ѣтъ, я доложу.

— Да что же? — спросилъ адвокатъ.

— Изволите вид ѣть, господа Сенаторы теперь кушаютъ чай. И разбираютъ д ѣла, и для усп ѣшности имъ туда приказано подать.

— Такъ мы не желаемъ тревожить, но желали бы...

— Я доложу, доложу...

И приставь скрылся.

Сенаторы, д ѣйствительно, трое, и оберъ прокуроръ, въ своихъ великол ѣпныхъ мундирахъ, за великол ѣпнымъ краснымъ бархатнымъ столомъ съ золотыми галунами кушали чай и курили — Владимиръ Васильевичъ свою сигару, Сковородниковъ папироски, которыя онъ держалъ пухлыми, выворачивающими[ся] наружу грязными пальцами, не концами ихъ, а въ разр ѣз ѣпальцовъ. Бе не курилъ. Онъ только что кончилъ д ѣло о поджог ѣстрахового имущества, отказавъ просителю, и толковалъ о другомъ, занимавшемъ въ это время, кром ѣдуэли Каменскаго, д ѣл ѣ. Это было д ѣло Директора Департамента, пойманнаго и уличеннаго въ преступленіи, предусмотр ѣнномъ такой то статьей, и о томъ, что это изловленіе его было сд ѣлано по ненависти къ нему полиціи и что д ѣло замято.

— Какая мерзость! — говорилъ Вольфъ, всегда строгій къ другимъ.

— Чтожъ тутъ дурнаго? Я вамъ въ нашей литератур ѣнайду проэкты. Н ѣмецъ Гофштаръ прямо предлагаеть, чтобы это не считалось преступленіемъ, а возможенъ былъ бракъ между мущинами. Ха, ха, ха, — сказалъ Сковородниковъ.

— Да не можетъ быть, — сказалъ Бе.

— Я вамъ покажу. Die Lehre des..... 1873, Лейпцигъ.

— Говорятъ, его въ какой то сибирскій городъ губернаторомъ пошлютъ.