Полное собрание сочинений. Том 2

Была минута, что я хот ѣлъ сказать «ничего» и безъ оглядки б ѣжать домой; но тотчасъ же мн ѣпришла мысль, что я преодол ѣваю великія препятствія, [и] увеличила во мн ѣэнергію. Я сказалъ, что мнъ по очень важному д ѣлу нужно вид ѣть Отца Макарія. Криворукій служка провелъ меня черезъ чистенькія с ѣни и переднюю по полотняному половику и оставилъ однаго въ маленькой, чистенькой комнатк ѣ, съ шкапчикомъ, столикомъ, на которомъ лежало н ѣсколько старыхъ церковныхъ книгъ, стоичкой для образовъ, геранями на окнахъ и ст ѣнными часами, производящими равном ѣрный и пріятный стукъ, въ опрятномъ и молчаливомъ уголк ѣ. Я перенесся совс ѣмъ въ другую жизнь, въ другую сферу, вступивъ въ эту комнату. Особенно слабыя полузавядшія герани и старая нанковая ряса, вис ѣвшая на гвоздик ѣ, и, главное, чиканіе маятника много говорили мн ѣпро эту особенную безмятежную жизнь. На право маятникъ стучалъ громче, на л ѣво — легче — тукъ-тикъ, тукъ-тикъ. Съ полчаса я одинъ сид ѣлъ въ кель ѣи слушалъ маятникъ. Изъ пріятнаго этаго состоянія вывелъ меня приходъ Отца Макарія.

— «Кто вы такой?» спросилъ онъ.

— «Я... я пришелъ, я вчера......»

— «Ахъ, да-съ, сказалъ О[тецъ] Макарій, вы кажется изъ дома Иртеньевыхъ?»

Выраженіе изъ дома окончательно смутило меня, что я совершенно растерялся и чуть не до слезъ покрасн ѣлъ и сконфузился. Отецъ Макарій, какъ кажется, сжалился надо мной.

— «Что вамъ угодно-съ, скажите», сказалъ онъ, садясь подл ѣменя.

Когда я сказалъ ему свою просьбу, онъ долго, проницательно и строго смотр ѣлъ, но потомъ подвелъ къ стоичк ѣи снова испов ѣдывалъ. —

Когда онъ кончилъ, онъ положилъ мн ѣоб ѣруки на голову и сказалъ, какъ мн ѣпоказалось, торжественно съ слезами въ голос ѣ.

— «Да будетъ, сынъ мой, надъ тобой благословенье Отца Небеснаго, да сохранитъ онъ въ теб ѣна в ѣки в ѣру, кротость и смиреніе. Аминь».

Съ минуту посл ѣтого онъ молчалъ, и я ничего не см ѣлъ говорить ему.

— «Прощайте-съ, сказалъ онъ мн ѣвдругъ своимъ простымъ офиціальнымъ голосомъ, поздравляю васъ съ духовнымъ изц ѣленіемъ. — Передайте мое нижайшее почтеніе батюшк ѣ».

Я простился съ нимъ и, выйдя на дворъ, не обращая вниманія на монаховъ, выходившихъ изъ церкви и можетъ быть удивлявшихся моей фигур ѣ, въ самомъ отрадномъ, самодовольномъ состояніи рысью поб ѣжалъ къ извощику.

— «Что долго были, баринъ?» спросилъ меня извощикъ.

— «Разв ѣдолго, сказалъ я ему, мн ѣпоказалась одна минута. А знаешь, зач ѣмъ я ѣздилъ?»

— «В ѣрно хоронить кого м ѣсто покупали».

— «Н ѣтъ, братецъ, сказалъ я, а знаешь, зач ѣмъ я ѣздилъ?»

— «Не могу знать, баринъ».

— «Хочешь, я теб ѣразскажу?»

— «Скажите, баринъ».

Извощикъ со спины и затылка показался мн ѣтакимъ добрымъ, что, въ назиданіе его, я р ѣшился разсказать ему причины моей по ѣздки и чувства, которыя я испытывалъ.

— «Вотъ видишь ли, сказалъ я, я вчера испов ѣдывался и однаго гр ѣха не сказалъ Священнику, a в ѣдь ты знаешь, какой это гр ѣхъ. Такъ я теперь ѣздилъ испов ѣдываться, и мн ѣтакъ хорошо теперь, такъ весело. Вотъ что значитъ». —

— «Такъ, съ недов ѣрчивостью сказалъ извощикъ, а у насъ въ деревн ѣ, вотъ что вамъ скажу, баринъ, какъ кто гр ѣхъ попу затаитъ, такъ онъ его ос ѣдлаетъ да на колокольню на немъ и ѣдетъ».

Подъ ѣзжая къ Москв ѣ, движеніе народа, разсказы извощика и вліяніе утра такъ развлекли меня, что я уже думалъ о томъ, какъ бы со мной случилось какое-нибудь приключеніе и, встр ѣтивъ передъ самой [ 1 неразобр. ] незнакомку съ д ѣтьми, думалъ, что это есть та самая брюнетка съ родинкой [о которой] мечталъ всегда, «а что, не остановиться [ли] и не предложить [ли] ей идти гулять вм ѣст ѣ?» но само собой разум ѣется, что я раздумалъ, т ѣмъ бол ѣе, что, когда я увидалъ незнакомку спереди, я увидалъ, что она не брюнетка и безъ родинки. —

Вернувшись же домой, стыдъ просить денегъ уничтожилъ во мн ѣпосл ѣдніе сл ѣды прежняго чувства и мыслей. <���Я оставилъ извощика за воротами и поб ѣжалъ къ дворецкому. Два раза подходилъ къ его комнат ѣи отходилъ въ нер ѣшительности. (Я былъ уже долженъ синенькую). Наконецъ надо было выйдти изъ этого положенія. Я р ѣшился:

— «Гаврило, дай мн ѣ, пожалуйста, до новаго жалованья полтора рубля — очень нужно, я теб ѣотдамъ».

— «Ей Богу н ѣту, сударь, посл ѣдніе были...»

— «Давай, я честное слово даю, что отдамъ».

— «Ежели бы были, я бы не отказалъ...»

— «Ахъ, Боже мой, что я буду д ѣлать, сказалъ я самъ себ ѣи поб ѣжалъ опять къ извощику уговаривать его прі ѣхать за деньгами посл ѣзавтра.

Извощикъ не согласился и даже зам ѣтилъ, что онъ знаетъ меня и много такихъ.

— «Ахъ, чортъ возьми, что я над ѣлалъ. Нужно мн ѣбыло ѣздить любезничать къ монаху», проворчалъ я, совершенно позабывъ, что часъ тому назадъ я боялся каждой гр ѣшной мысли и считалъ бы себя достойнымъ великаго несчастія съ такими словами. Наконецъ, я досталъ кое какъ двугривенный у Василья, расплатился и пошелъ въ Церковь пріобщаться съ чувствомъ какой-то торопливости въ мысляхъ, беззаботности и недов ѣрія къ <���самому себ ѣ>, [къ] своимъ добрымъ наклонностямъ>.

Глава 3-я. Экзамены.

Съ т ѣхъ поръ, какъ наши у ѣхали въ деревню, оставшись одинъ въ нашемъ большомъ дом ѣ, я такъ взволнованъ былъ сознаніемъ свободы и надеждами разнаго рода, что р ѣшительно не могъ совладать съ своими мыслями. Бывало утромъ занимаешься въ классной и знаешь, что необходимо, потому что завтра экзаменъ, а не прочелъ еще ц ѣлаго вопроса, вдругъ пахнетъ какими-то весенними духами въ отворенное окно, какъ-будто вспомнишь что то очень хорошее, и н ѣтъ возможности продолжать заниматься. Или — тоже сидишь за книгой — услышишь по корридору женскія шаги — опять невозможно усид ѣть на м ѣст ѣ; хотя и знаешь, что въ дом ѣженщинъ, кром ѣГаши, старой горничной бабушки, никого н ѣтъ и быть не можетъ; и всетаки думаешь: можетъ быть это она , можетъ теперь-то вотъ сейчасъ и начнется ». Или, бывало, вечеромъ въ дом ѣвсе становится такъ тихо, что хочется слушать тишину эту и ничего не д ѣлать. А ужъ при лунномъ св ѣт ѣя р ѣшительно не могъ не выходить въ полисадникъ или не ложиться на окно и по ц ѣлымъ часамъ лежать, ничего не д ѣлая и не думая. Такъ что, ежели бы не учителя, которые продолжали ходить ко мн ѣ, не St.-Jérôme подстрекалъ мое самолюбіе и — главное — не Дмитрій, который давалъ мн ѣпрактическія наставленія, какъ готовиться, весна и свобода сд ѣлали бы то, что я не выдержалъ бы экзамена и забылъ бы все, что зналъ прежде.

Шестнадцатаго Апр ѣля я первый разъ вошелъ въ университетскую экзаменную залу. На мн ѣбыли чорныя узенькія брюки со штрипками, лаковые сапоги, атласная жилетка и бывшій Володинъ синій фракъ съ бронзовыми пуговицами. Признаюсь, наружность моя больше всего меня занимала: была одна кривая складка на панталонахъ около сапогъ и оторванная запонка на рубашк ѣ, которая меня ужасно мучила. Только верхнія части ногъ до кол ѣнъ я находилъ красивыми и любовался ими.