Бус Таркинтон - Суета и смятение

— Не знаю, — огрызнулся Роскоу.

Сибил вновь перешла на радостный крик:

— БИББЗОМ! Подкараулила его на кладбище и поехала с ним с ПОХОРОН ДЖИМА! А до этого ни разу словом с ним не перемолвилась! Джима-то ХВАТАЛО!

Она принялась раскачиваться взад и вперед на диване.

— Биббз! — визжала она. — Биббз! Роскоу, только ПОДУМАЙ! БИББЗ!

Муж с неприязнью смотрел на нее, но Сибил развеселилась, ее было не остановить.

— А вчера, — продолжала она между припадками смеха, — вчера она вышла из дома… как раз когда он проходил по улице. Наверное, у окошка сидела… ждала возможности; я видела, что и старуха тоже подглядывает из окна! И вчера вечером эта девица затащила его к себе… ПОИГРАТЬ для него — это мне старуха сболтнула! А сегодня заставила его взять с собой покататься на машине! Самое смешное, что они никак не могли понять, в своем ли он уме… не были уверены, а ее всё равно с ним отпустили! Старуха нынче попыталась допросить меня про него. БИББЗ! О, господи! БИББЗ!

Но Роскоу оставался мрачен.

— Тебе всё это кажется смешным? А мне горько слышать подобное. Мне казалось, что женщинам тоже лучше об этом молчать.

— Возможно, — ответила она, став серьезнее. — Возможно, но эти люди такие напыщенные и самоуверенные наглецы. Если бы у них хватило совести стать хотя бы немного приветливее, меня бы, вероятно, всё это не так смешило, но видеть, как, не спускаясь со своего пьедестала на землю, они лопают грязь… ну, по-моему, обхохочешься! Девица восседает, как королева Елизавета, думает, перед ней все падать ниц станут, а когда подползут поближе, она даст им хорошенького пинка старыми латаными туфлями… о, она на ТАКОЕ способна, о да!.. Но вот она припудривается и начинает кокетничать с… БИББЗОМ ШЕРИДАНОМ!

— Послушай, — сурово сказал Роскоу, — мне это совершенно безразлично. Если ты закончила, то позволь поговорить с тобой на другую тему. Я собирался сделать это как раз в тот день, когда мы узнали про Джима.

Сибил мгновенно оцепенела, лишь чуть ярче заблестели глаза.

— Ты о чем?

Он нахмурился и произнес:

— То, что я собирался сказать тогда… — Он замолчал, заметив, что всё еще держит в руке мокрую салфетку. Отбросив ее в угол, Роскоу продолжил: — Никогда не думал, что мне придется говорить такое женщине, на которой ЖЕНАТ, но я хотел спросить, что происходит между тобой и Лэмхорном.

— И? — Сибил дерзко фыркнула.

— Полагаю, что пришло время разобраться с этим. Ты никогда не говорила мне…

— Это ты не спрашивал, — вклинилась она.

— Ну, мы не так уж и часто разговариваем, — сказал Роскоу. — Мне кажется, что мы, как и многие супружеские пары, отдалились друг от друга. Не отрицаю, в этом есть и моя вина. Я рано встаю и ухожу на весь день на работу, а домой возвращаюсь настолько усталым, что перед сном успеваю лишь прочесть газету, если, конечно, в городе нет приличного концерта. До недавнего времени мне казалось, что с тобой всё хорошо, но примерно месяц назад я начал подозревать, что что-то не так. Я не мог не заметить этого.

— Что-то не так? — переспросила она. — Ты о чем?

— Ты изменилась, даже выглядишь по-другому. Стала вся такая напряженная, и взволнованная, и нервная, чуть что дуешься и срываешься. Так вот, с Лэмхорном мы давно общаемся, но вдруг я заметил, что в последнее время ты набрасываешься на него по малейшему поводу, ссоришься с ним как при мне, так и без меня. Когда бы я ни застал вас вместе, вы всегда ругаетесь.

— Так чем ты недоволен? — спросила Сибил, ее дыхание участилось.

— Дело касается здоровья моей жены! — ответил он и быстро заглянул ей в глаза. — Как только начались эти конфликты, ты стала постоянно нервничать. — Он подошел к ней. — Слушай, Сибил, мне необходимо знать, что происходит.

— Необходимо? — окрысилась она.

— Ты вся дрожишь, — серьезно заметил он.

— Да. И я так зла, что одной дрожью тут не обойдется, вот увидишь. Давай же, продолжай!

— Это всё, о чем я собирался поговорить тогда, — сказал он. — Я хотел спросить…

— Да, но то было ТОГДА. Да. А сегодня что тебе надо?

— Сегодня, — коротко и быстро сказал он, — я хочу знать, почему ты названиваешь ему и зовешь к себе, хотя он прекратил ходить сюда.

Она всем видом показала, что понимает, в чем дело, а затем произнесла:

— И о чем еще Эдит попросила расспросить меня?

— Мне нужно знать, что ты говоришь Лэмхорну по телефону, — грозно сказал он.

— Эдит приказала тебе узнать только это? Вы с ней виделись сегодня вечером, вот поэтому ты задержался, ведь так? А она сама не сообщила, о чем мы с мистером Лэмхорном разговаривали по телефону?

— Нет, ничего такого она не говорила! — Роскоу повысил голос. — Лишь сказала: «Передай своей жене, чтобы она прекратила звонить Роберту Лэмхорну и просить о встрече, потому что он не желает ее видеть!» Вот что она сказала! И мне надо знать, что сие означает. Я намерен…

В конце коридора показалась горничная.

— Ужин готов, — сказала она и, бросив взгляд на ссорящуюся пару, тихо исчезла в столовой. Роскоу не обратил внимания на ее появление.

— Я намерен выяснить, что происходит, — заявил он. — Я правда узнаю, что…

Сибил вскочила, почти налетев на мужа, и встала с ним лицом к лицу.

— Ах, ты НАМЕРЕН! — оглушительно вскричала она. — Хочешь разложить всё по полочкам, так? Выслушиваешь, как сестра злобно наговаривает на твою жену, а потом заявляешься домой и устраиваешь сцену перед слугами, унижая меня в их присутствии! Думаешь, эта ирландка не слышала каждое твое слово? Иди туда сам и ешь свой ужин в одиночестве! Давай! Ужинай один — я с тобой есть не собираюсь!

Он попытался удержать ее, но она вырвалась и, задыхаясь, бросилась вверх по лестнице. Дверь ее комнаты с грохотом захлопнулась, в замке громко звякнул ключ.

В последнее утро месяца, проходя в семь часов по коридору второго этажа по пути вниз на завтрак, Шеридан нашел на полу пару исписанных листов. Вечером Биббз не закрыл окно; заметки случайно остались на подоконнике, и не прикрепленные к блокноту листки улетели. Дверь оказалась нараспашку, а когда Биббз вошел в комнату и закрыл ее, он не заметил, что две страницы выдуло в коридор. Шеридан узнал почерк и опустил находку в карман пиджака, намереваясь передать их через Джорджа или Джексона владельцу, но забыл и увез их с собой в город. Днем, оставшись в обеденный перерыв в кабинете в полном одиночестве, он вспомнил про записки, вынул их из кармана и мельком просмотрел. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что это не письма. Шеридан не позволил бы себе читать «частную переписку», попавшую к нему таким вот образом, хотя, «исходя из деловых соображений», он мог бы почувствовать себя обязанным воспользоваться предоставленной возможностью и забыть про такт. Удовлетворившись объяснением, что эти Биббзовы каракули всего-навсего образчик писанины, из-за которой тот не хочет работать в цеху, отец — довольно невинно — подумал, что он вправе прочесть записи.