Бус Таркинтон - Суета и смятение

— Никогда? — спросила Мэри, потому что он вдруг умолк.

— Никогда. И я… — Он не сказал больше ни слова, только покачал головой. Потом понял, что они идут мимо Нового дома, и громко вздохнул. — Мэри, наша прогулка почти завершена.

Она выглядела столь же отрешенной.

— А ведь верно, Биббз.

Молодые люди молча дошли до калитки Вертризов. Не успели они остановиться там, как дверь особняка Роскоу отворилась и появился хозяин с пугающе бледной женой. Но по Сибил не было видно, что болезнь ослабила ее: она довольно бодро шла рядом с Роскоу, не держась за его руку. Они пересекли улицу и, кажется, не заметили Биббза и Мэри; войдя в Новый дом, они исчезли из вида. Мэри мрачно поглядела им вслед, но Биббз в это время смотрел на Мэри, потому не видел брата с женой.

— Мэри, — сказал он, — ты такая серьезная. Что-то беспокоит тебя?

— Нет, Биббз. — Она одарила его веселым взглядом, отчего душа его внезапно запела.

— Я знаю, тебе хочется домой… — начал он.

— Нет. Не хочется.

— Мне не следует тебя задерживать, и пойти с тобой тоже нельзя… но… я хотел сказать… я так глупо вел себя утром, ворчал на сажу и всё такое… хотя в то же самое время я… Мэри, я думаю, что это была самая счастливая наша прогулка. Правда. И… сам не знаю, почему… мне показалось, что я буду помнить ее вечно. А ты, — он заикался, — ты такая… такая красивая сегодня!

— Наверное, это из-за сажи на щеке, Биббз.

— Мэри, можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Я много думал об одной вещи, но всё равно ничего не понимаю. Осенью ты носила меха, но сейчас гораздо холоднее, а ты… ты их больше не надеваешь. Почему?

На мгновение она опустила глаза и вспыхнула. Потом весело посмотрела на него.

— Биббз, если я тебе отвечу, обещаешь больше ничего не спрашивать?

— Да. Почему ты перестала их носить?

— Потому что поняла, что без них теплее! — На секунду она взяла его за руку, рассмеялась ему прямо в лицо и убежала в дом.

Нечитанные книги обладают одним отрадным свойством: красота их корешков может сделать даже закупленную оптом библиотеку уютнее всякой гостиной для тех семейств, для которых расставленные на полках тома всё равно что запечатанные намертво. Таким вот уютным прибежищем библиотека стала для Шеридана, не читавшего ничего, кроме газет, деловой корреспонденции и счетов, и смотревшего на книги, как иные смотрят на безделушки или макраме; если он был дома и при этом не спал или не ел, значит, он находился в библиотеке.

Когда пришли Роскоу с женой, он, являя собой воплощение импозантности, стоял в пестром свете витража в дальнем углу этого вытянутого помещения. Как всегда, он свято чтил день воскресный, посему облачился в длинный сюртук и накануне вечером тщательно побрился; выражение его лица еще более соответствовало этой благочестивой помпезности, но самым устрашающим проявлением торжественности происходящего было то, что он держал руку на перевязи.

Сибил дошла до середины комнаты и остановилась, вперив взгляд в муфту и не глядя на свекра; было заметно, что под мехом пальцы ее в беспрестанном движении. Роскоу проследовал к креслу в другом углу библиотеки. Повисла мертвая тишина.

Наконец, судорожно сглотнув, Сибил неуверенно подала голос, по-прежнему не в силах поднять глаза, прикрытые темными веками. Говорила она сбивчиво и быстро, как бездарный ребенок, декламирующий что-то по памяти, однако усомниться в ее искренности было невозможно.

— Папа Шеридан, вы с мамой Шеридан всегда были добры ко мне, и мне больно думать, что вам по моим поступкам может показаться, что я не ценю этого. Я пришла извиниться за то, что сделала тем вечером, и сказать, что понимаю не хуже остальных, что вела себя неприемлемо. Этого больше не повторится, я усвоила урок; однажды, когда мы вернемся, я надеюсь, вы увидите, что вам больше не придется краснеть за свою невестку. Прошу простить меня за всё и могу добавить, что не держу зла на Эдит, а желаю ей лишь счастья и всяческих благ в новой жизни. Спасибо вам за вашу доброту; я знаю, что отплатила черной неблагодарностью, но если вы сможете забыть мое недостойное поведение, мне станет гораздо легче… и Роскоу тоже. Мне хотелось бы пообещать, что в будущем не натворю глупостей, не повторю ошибки, так сильно расстроившей нас всех, если вы будете столь великодушны и простите меня.

Шеридан молча и пристально смотрел на Сибил, а она застыла перед ним, не поднимая взора, только колыхание меха выдавало нервное движение рук внутри муфты.

— Хорошо, — наконец произнес он.

Сибил с огромным облегчением взглянула на него, и тяжелые слезы блеснули в уголках глаз.

— Спасибо, — проговорила она. — Есть еще кое-что… совсем не о том… Я хочу сказать это вам, и чтобы мама Шеридан тоже слышала.

— Она наверху, в своей спальне. Роскоу…

Сибил замолчала, успев заметить, как Биббз миновал холл и принялся подниматься по лестнице; женщина подсознательно и мгновенно увидела представившуюся возможность произвести именно то впечатление, на которое рассчитывала.

— Нет, я пойду к ней сама, — сказала она. — В любом случае мне надо перемолвиться с мамой Шеридан наедине.

Она быстро вышла и взбежала на второй этаж как раз тогда, когда Биббз закрыл за собой дверь в свою спальню. Сибил знала, что оттуда он слышал, как она ссорилась с Эдит в коридоре, потому как обозленная сестра, желая уязвить ее еще сильнее, не преминула сообщить ей об этом обстоятельстве. Сибил только что вспомнила об этом, и в голове сразу созрел план: привыкнув судить других по себе, она полагала, что люди придают гораздо большее значение подслушанному тайком, чем сказанному в глаза. Сибил решила не упускать шанса заставить Биббза слушать. Она не колебалась и была готова свести старые счеты, искренне веря, что правда на ее стороне, и не сомневаясь в справедливости того, что намеревалась сказать. Фортуна улыбнулась ей — девушка, посмевшая нанести Сибил оскорбление, теперь оказалась в ее руках.

Миссис Шеридан была в своей комнате. Приход Сибил и Роскоу прогнал ее из библиотеки, а всё потому, что она неверно оценила настроение мужа и почувствовала, что стукни он хотя бы раз больной рукой по столу в ее присутствии, ее (как она мысленно определила) «тут же хватит удар». Услышав шаги Сибил, она встала перед зеркалом, притворяясь, что поправляет прическу.

— Я как раз собралась спускаться, — произнесла она, когда дверь отворилась.

— Да, он звал вас, — сказала Сибил. — Всё хорошо, мама Шеридан. Он меня простил.

Миссис Шеридан шмыгнула носом, блеснули слезы. Она поцеловала невестку в щеку и молча повернулась к зеркалу вытереть глаза и припудриться.

— Надеюсь, Эдит будет счастлива, — добавила Сибил, чем заставила миссис Шеридан еще энергичнее обратиться к платку и пуховке.