Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

Сенковский знает совершенно турецкий язык и арабский, как книжный, так и разговорный. Кроме того, он знает хорошо по-персидски и по-татарски. Из европейских языков он пишет с равною легкостию по-русски, по-польски, по-французски и по-итальянски и знает сии языки совершенно. Он читает и переводит с языков испанского, немецкого и английского. Вообще филологические познания и ученость Сенковского поставляют его в число необыкновенных людей, и можно смело сказать, что едва ли в Европе есть другой человек, который бы знал столько языков и так совершенно, как Сенковский.

Но должно при сем сказать, что характер его не соответствует его необыкновенному уму и познаниям. Он человек беспокойного нрава, честолюбив и самолюбив до крайности, спорщик с гордости и неуживчив с людьми. Во время своего деканства в университете он надоел товарищам и подчиненным строптивостию своего характера и для выказания своего усердия делал самые пустые и вздорные доносы. Сенковский не любит хорошо говорить о людях, даже оказавших ему благодеяния, и если знает, что может возвыситься или приобресть выгоды по службе, то не пожалеет лучшего приятеля. Он вкрадчив, скоро входит в фамилиарность и любит вредить людям, чтоб дать почувствовать свое могущество. Как драгоман, он может быть употреблен с величайшею пользою для службы. Но, награждая его за службу, его надобно всегда держать в отдалении и не употреблять ни для каких дел, где только участь человека зависит от его свидетельства. Если следовать правилу, что из каждого человека надобно извлекать для пользы службы то, что составляет главное его качество, Сенковский единственный человек как драгоман – но лишь позволить ему действовать нравственно в делах – он тотчас употребит во зло малейшую частичку власти или доверенности. – Он чрезвычайно остроумен и весьма искусен в диалектах» (Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф. В. Булгарина в III отделение / Изд. подготовил А. И. Рейтблат. М., 1998. С. 267–268).

Печатается по: Ф. Б. Журнальная всякая всячина // Северная пчела. 1854. № 175. 7 авг.

Отклик на некрологи академикам, представленные П. А. Плетневым в Отчете по Второму отделению имп. Академии наук за 1853 г. (были прочитаны в публичном собрании Академии наук 29 декабря 1853 г.).

Отчество инженера, члена-корреспондента Академии наук и музыканта-любителя М. Д. Резвого в некрологе Плетнева указано верно: Дмитриевич.

См.: Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук: В 4 т. СПб., 1847.

Булгарин перечисляет сражения между армией Наполеона и войсками антинаполеоновской коалиции: при Люцене (городок в 20 км к юго-западу от Лейпцига) 2 мая 1813 г., при Бауцене (город в Саксонии) 20–21 мая 1813 г., под Кульмом (местечко в Богемии в 40 км к югу от Дрездена) 29–30 августа 1813 г., под Лейпцигом 16–19 октября 1813 г. (все даты даны по новому стилю).

Причиной отставки Катенина в 1820 г. стал его конфликт с вел. кн. Михаилом Павловичем; за фрондерство Катенин в 1822 г. был выслан из Петербурга. В 1829 г. он писал своему другу Н. И. Бахтину: «Однажды навсегда жребий мой брошен, по грехам моим – я литератор; службу я оставил, кажется, навсегда, богатства у меня едва достает, чтобы с горем, скукой и нуждой жить, семейства я не имею, стало живейшие мои желания и чувства обращены на один предмет, на приобретение некоторого уважения и похвалы, как писатель, при жизни и по смерти» (Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину. СПб., 1911. С. 163).

Начатый Карамзиным период русской литературы Булгарин именовал Карамзинским, включая в него творчество Грибоедова и Пушкина и оканчивая его Лермонтовым (см.: Ф. Б. Журнальная всякая всячина // Северная пчела. 1856. № 100. 5 мая). Булгарин полагал, что «в последние годы царствования императрицы Екатерины II и в царствование императора Александра I сделано все возможное по части филологии и эстетики, чтоб утвердить и упрочить правила русского языка и составить легкую, выразительную прозу и блистательное стихосложение. И прежде, и теперь [в 1854 г.], если писатель желал нравиться умным, благовоспитанным и образованным людям, то должен был приближаться в чистоте и правильности слога и языка, в прозе к Карамзину, в стихах к Жуковскому и Пушкину. Это были и суть наши первообразы (прототипы) слога и языка» (Заметки, выписки и корреспонденция Ф. Б. // Северная пчела. 1854. № 4. 7 янв.).

См.: Расин Ж. Б. Есфирь: Трагедия из священного писания / Пер. с фр. [в стихах] Павел Катенин. СПб., 1816. В этом же году пьеса была поставлена в Петербурге.

«Ложные признания» ( фр .).

«Злой» ( фр .).

См.: Корнель П. Сид: Трагедия. СПб., 1822; Мариво П. К. де Ш. Обман в пользу любви: Комедия в 3 д. СПб., 1827; Катенин П. А. Сплетни: Комедия в трех действиях в стихах; подражание Грессетовой комедии: Le Méchant. СПб., 1821; Он же. Говорить правду, потерять дружбу: комедия в 1 д. Соч. Мариво. Переделанная с фр. П. А. Катениным // Букет: карманная книжка для любителей и любительниц театра на 1829 год. СПб., 1829. «Баязета» Расина Катенин переводил вместе с А. А. Жандром, перевод не был опубликован и рукопись не сохранилась; «Горациев» П. Корнеля он перевел с Чепеговым, А. А. Жандром, А. А. Шаховским. Пьеса была поставлена в Петербурге в 1817 г., опубликовано только 4‐е действие, переведенное Катениным: Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина. СПб., 1832. Ч. 2. С. 43–56. «Недоверчивый, или Елена и Клерваль» – переделка комедии Ш. Колле «Dupuis et Des Ronais»; «Нечаянный заклад, или Без ключа дверь не отопрешь» – переделка комедии М. Ж. Седена «La gageur imprévue» (две последние пьесы не опубликованы, рукописи хранятся в Санкт-Петербургской театральной библиотеке).

См.: Катенин П. А. Андромаха: Трагедия в 5 д., в стихах. СПб., 1827. Третье действие этой трагедии Булгарин поместил в своем альманахе «Русская Талия». Романтическая комедия А. А. Шаховского «Иваной, или Возвращение Ричарда Львиного Сердца» по роману В. Скотта «Айвенго» была поставлена в Петербурге в 1821 г. Пролог Катенина к ней «Пир Иоанна Безземельного» был опубликован в: Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина. СПб., 1832. Ч. 1. С. 123–162.

Булгарин принадлежал к числу приятелей Каратыгина и мог слышать об этом от него. В другом месте он писал: «Страсть к театру была в нем [В. А. Каратыгине], так сказать, врожденная, и отец его, видя в нем сценические способности, устроил домашний театр, на котором Василий Андреевич играл, следуя наставлениям отца. С семейством Каратыгиных был знаком в то время пламенный любитель драматического искусства, известный литератор и переводчик многих театральных пьес Павел Александрович Катенин, служащий тогда капитаном лейб-гвардии в Преображенском полку. Он занялся сценическим образованием Василия Андреевича по господствовавшим тогда формам классической трагедии. Василий Андреевич вышел в отставку, определился на службу в Дирекцию Императорских театров 3 мая 1820 года и в том же году дебютировал в “Фингале”, трагедии Озерова, с большим успехом. <���…> Василий Андреевич, пока господствовала на сцене классическая декламация, придерживался наставлений П. А. Катенина, с которым остался дружен до конца своей жизни» ( Булгарин Ф. Воспоминания о Василье Андреевиче Каратыгине // Северная пчела. 1855. № 64. 21 марта). Об отношениях Катенина с В. А. Каратыгиным и его семейством см.: Каратыгин П . Записки. Л., 1970 (по указ.). Катенин был театральным наставником и А. М. Колосовой (с 1828 г. – жена В. А. Каратыгина), письма Катенина к ней см. в: Русская старина. 1893. № 3, 4.