Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

«С этим инструментом (Полевотипом) все равно, писать ли историю, издавать ли журнал или составлять драмы: тут нужны только искусство и ловкость, и вы без всякого внутреннего убеждения можете переменять мнение и образ воззрения на вещи и дела. Например, вы сегодня редактор “Сына Отечества”, следовательно, можете порицать сколько угодно “Библиотеку для чтения”, а завтра, определившись в сотрудники “Библиотеки для чтения”, можете смело порицать прежних товарищей своих по изданию “Сына Отечества”, и т. д. Г. Полевой в “Московском телеграфе” порицал все и всех и хвалил только себя и своих сотрудников. Это доказывалось в “Северной пчеле” в продолжение времени, когда издавался “Телеграф”. Переселясь в Петербург, г-н Полевой был попеременно сотрудником “Библиотеки для чтения”, редактором “Сына Отечества”, “Русского вестника”, “Листка для светских людей” и потом сотрудником “Северной пчелы”. “Сын Отечества”, “Русский вестник”… Что о них сказать?.. Mortui, sed non depulti sunt (т. е. «Умерли, но не погребены»). Литературные листки перешли было в другую редакцию, расцвели и снова завяли».

Вот уж это нехорошо, почтеннейший Ф. В., потому что вы вспомнили то, что говорите на 47 стр. введения ваших «Воспоминаний»; вы приняли средство, впрочем, самое невинное, и иногда верное – иногда, но не всегда, и здесь оно вовсе не годится. Оставя в покое «Телеграф» и что доказывалось в «Северной пчеле» – мало ли что не только доказывалось , но даже было доказано и в «Телеграфе» – скажите, что ж тут худого, что Н. А. Полевой был редактором «Сына Отечества» и сотрудником «Библиотеки для чтения», «Русского вестника» и «Северной пчелы»? Нам кажется, это доказательство, с одной стороны, что Н. А. Полевого считали достойным участия в их трудах редакторы упомянутых журналов, и, право, мы не видим тут никакого бесчестия; с другой стороны, здесь доказательство самобытности мнений Н. А. Полевого, ибо именно несоглашение его с литературными мнениями тех изданий, где он участвовал, заставляло его отказываться от участия. Худо то, что Ф. В. Булгарин старается вывесть, будто Н. А. Полевой изменял свои мнения и что от его редакции погибли «Сын Отечества» и «Русский вестник», как будто он не знает, что, принявши «Сын Отечества» в 1837 году с 600 подписчиков, Н. А. Полевой оставил его с 2000, и почему именно оставил! Если история «Русского вестника» ему неизвестна, пусть он спросит у Н. А. Греча. Да что тут спрашивать! Ф. В. очень хорошо все сам знает , для чего ж говорит он не то? Но продолжим.

«Сперва “Библиотека для чтения”, а потом и “Северная пчела” откланялись очень вежливо почтенному своему сотруднику , и вот г. Полевой определился в сотрудники к г. Краевскому (одному из всех журналистов, которому он до сих пор не сотрудничал), и, как мы видели в объявлении, взялся редакторствовать в “Литературной газете”».

Опять намек, что «Библиотека для чтения» и «Северная пчела» рады были отделаться от навязчивого сотрудника! Мы осмеливаемся напомнить Ф. В. Булгарину, что он просил и умолял Н. А. Полевого (на это есть свидетели , есть у Н. А. Полевого и письменные доказательства) продолжать сотрудничество в «Северной пчеле», но Н. А. Полевой вежливо отказался, после чего остался и теперь остается в приязненных отношениях с редакторами «Северной пчелы», Н. И. и А. Н. Гречем. Но «Библиотека для чтения»? Что именно Н. А. Полевой, несогласный с мнениями ее, но также сохраняя взаимную приязнь с редактором ее, отказался сам от участия, ссылаемся на почтенного редактора «Библиотеки для чтения», который и теперь готов допустить мнения и статьи Н. А. Полевого в свой журнал, как с благодарностью готова была принять их, до критики «Воспоминаний», «Северная пчела». « Определился в сотрудники к г-ну Краевскому», сказано довольно неучтиво, но положим, что «определился», не доказательство ли, что А. А. Краевский, которого многие, не понимающие, что можно быть различных мнений и взаимно уважать друг друга, почитали врагом Н. А. Полевого, охотно согласился отдать ему управление редакциею «Литературной газеты», не стесняя его мнений? Ф. В. Булгарин говорит, что будто «всю жизнь прожил он в стеклянном доме без занавесок » (Воспоминания, т. I, стр. 45). Н. А. Полевой в стеклянном доме не жил, и жить не согласится, потому что такой дом ломок, не по русскому климату, да и сам он не пчела, которую, как любопытное насекомое, садят в стеклянный улей, но, положа руку на сердце, может сказать, что дети его не постыдятся ни гражданской, ни литературной жизни своего отца.

«Чем это кончится (сотрудничество в “Литературной газете”), не предсказываем, хотя математически, по данным , и можно было бы вывесть заключение. Если “Литературная газета” не занимательна (что доказывается неуспехом ее), зато уж судьба “Литературной газеты” по крайней мере столько же занимательна, как “Парижские тайны” и “Вечный жид” Евгения Сю! В который раз “Литературная газета” переменяет своего редактора, свой формат и свое направление? По пальцам не сосчитаешь! Теперь г. Полевой взялся поднять газету, так, как он брался поднять журналы “Сын Отечества” и “Русский вестник”…»

Сказанное о «Литературной газете» до нас не касается, но мы знаем одно, что Н. А. Полевой не брался ни ронять, ни поднимать «Литературной газеты», а просто решился посвятить труд и время на образование хорошего, дельного повременного издания и быть свободным при изъяснении своих мнений, которые почитает справедливыми и полезными при нынешнем состоянии русской литературы и критики. Если думает кто-либо, что заведывание редакциею «Литературной газеты» значит признание Н. А. Полевым всех мнений А. А. Краевского, тот ошибается. Самобытность направления была притом первым условием, и такое условие нисколько не удивило г-на Краевского, охотно на него согласившегося.

« Поднять , легко сказать, да ведь надобна сила. Силы не видим, а сметка есть. Надобно обратить на газету внимание публики. Чем же? Г. Полевой знает дело. В 3‐м нумере “Литературной газеты”, в 4‐м листе, на стр. 25‐й, он пишет: “Не говорим (должно читать: говорим) о критикантах, у которых одна обязанность: отделать книгу порядком, и своя публика, которая в восторге, если любимец ее отвалял кого-нибудь – браво! и делу конец”. В силу этого мудрого правила надобно было, при желании поднять газету, отделать и отвалять (выражения г-на Полевого) что-нибудь такое, что обращает на себя общее внимание, чтобы внимание это отразилось на газету . Не прикидываясь излишне застенчивыми, мы, скромные “Воспоминания” Ф. Б. (О! помилуйте!) должны сказать, что нам посчастливилось обратить на себя внимание публики , и вот нас отделал и отвалял г. Полевой. Ведь иначе нельзя: г. Полевой, будучи сотрудником “Северной пчелы”, помещал же в ней критики противу изданий г-на Краевского, так будучи теперь его сотрудником, обязан критиковать Ф. Булгарина. Г. Полевой знает хорошо, как и где должно действовать, и не нам учить его».