Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

2. Ф. В. решительно спорит, что римский император назывался германский император и что отречение от сего титула последовало по Пресбургскому трактату. « Берем первую попавшуюся нам под руки европейскую книгу – как это громко! – и читаем: Eine der wichtigsten Folgen des pressburger Friedens war die Niederlegung der deutschen Kaiserwürde, а по-французски австрийские императоры назывались Empereurs d’Allemagne. Ясно ли, г-н Полевой ?» (С[еверная] п[чела], стр. 79). Да, ясно, что мы правы. «Одним из последствий Пресбургского мира было», как говорит европейская книга , разве то же, что говорили «Воспоминания», что по условиям Пресбургского мира «император германский лишился титула и стал называться императором австрийским» (стр. 217). Ясно ли, г-н Булгарин? – повторим мы в свою очередь. Мало ли что было последствием Пресбургского мира – и война с Пруссиею, и Тильзитский мир, и завоевание Испании, и Эрфуртский конгресс, ибо, разбей мы Наполеона, не было бы Пресбургского мира и всех этих последствий его. Мы и не спорим, что запросто называли римского императора немецким, германским , как великобританского короля называют английским , нидерландского голландским и российского императора русским , и даже царем (Sa Majesté Czarienne). У нас называли даже римского императора цесарским императором . Но мы говорили о настоящем титуле императора, уничтоженном в 1806 году, и который был: «такой-то, Божиею милостию, избранный римский император , всегда августейший, король германский », и проч., как и империя именовалась Римскою , Sacrum Romanum imperium. Но что это за европейская книга , которую так важно берет и читает Ф. В. Булгарин и которая говорит вздор? Это Пиреров конверсационс-лексикон [632]!! Пожалуйста, не смейтесь: неловко.

3. Спор о Питте. Ответ Ф. В. твердит одно: «Г-ну Полевому кажется непостижимым, что Питт не доверял правительству, учрежденному во Франции Наполеоном, и советовал союзникам не прежде мириться с ним, как учредив в ней правительство миролюбивое , чуждое войны и завоеваний. Виноват ли Ф. Б., что г-ну Полевому кажется все это мудреным !» (С[еверная] п[чела], стр. 83). Виноват Ф. В. в том, что плохо знает историю, говорит за истину небылицы и еще обвиняет других в незнании. Он советует нам прочитать статью о Питте в «Revue des Deux Mondes». Мы и ему не посоветуем учиться истории из журнальных статей, а объясним ему историческое значение Питта в немногих словах. Питт первый постиг тайну могущества Англии, состоящую в обладании морями, во всемирной торговле и в государственном внутреннем кредите. Война на материке Европы была средством к развитию могущества Англии во всех сих отношениях. Никогда Питт не думал о мире Европы , еще менее о миролюбивых правлениях , а только достигал своей цели. Посмотрите на Англию в 1789 году и на Англию в 1802 году, когда люди, не понимавшие глубокой политики Питта, ни его системы государственного кредита, трепеща побед Наполеона, крича о гибели Англии от долгов, принудили Питта оставить министерство. Он выставил вместо себя политическую куклу, Аддингтона, и допустил заключить Амиенский мир. Остановка движения капиталов и промышленности, развитие планов Наполеона на Сен-Доминго и Луизиану [633], угрожавшее колониальной системе Англии, мгновенно показали англичанам ошибку мира. Питт тотчас подкрепил волнение умов, усилил его всеми средствами, даже клеветами, сатирами, пасквилями, и война загорелась снова, едва прошел год, и вражда превратилась в остервенелую ненависть против Наполеона. Вспомните заговор Пишегрю и Моро [634], которым руководил Питт. Теперь уже не тайна и доказано напечатанными актами , что герцог Энгиенский готов был явиться во Францию при первом известии о смерти Наполеона. Наполеон хотел задавить Англию высадкою. Питт вооружил Европу. А остановка пособия Англии в 1805 году союзным державам, когда флоты Англии деятельно рассыпаются всюду, не яркая ли это черта политики Питта, эгоистической, если угодно, но мудрой, имевшей целью величие Англии, и наконец вполне достигнувшей сей цели, ибо мысль Питта продолжили Персеваль и Кастлериг, поставившие Англию выше Франции, среди первых государств Европы. Мудрено ли, что человеку, знакомому с историею, и особенно изучавшему Питта, одно из первых лиц в новейшей истории Европы, мудрено ли, что понятия Ф. В. о Питте, достойные каких-нибудь учебников, показались не мудреными , но – забавными ? За что ж он сердится?

4. Приступаем к предмету, где оправдания Ф. В. маленький chef d’oeuvre [635]. Речь о победах Фридриха под Кунерсдорфом и Цорндорфом. Ф. В. (Северная пчела, стр. 79) утверждает, что он говорил не о победах , а об успехах Фридриха , которые «давали пруссакам право на гордость». Да какие же тут успехи , если при Кунерсдорфе Фридрих был разбит наголову, потерял из 45 тысяч почти 20 тысяч, 13 генералов, более 500 офицеров, 170 пушек и до 30 знамен, бросался в отчаянии в битву, ища смерти, и восклицал: «Ужели для меня не сыщется ядра?» Насильно увлечен он был с поля сражения, и если бы Салтыков пошел тогда в Берлин, то и война кончилась бы покорностью Фридриха. « Успехи , г-н Полевой, успехи ! Я не говорил “ победы ” – вы искажаете мои слова, а успехи были !», и в доказательство слов Ф. В. два раза ссылается на Энциклопедический лексикон, том III, стр. 214, и опять на драгоценного Пирера!! Неужели в самом деле Ф. В. учится истории из конверсационс-лексиконов ? И вот плоды такого учения: «Говорится о превосходстве прусского войска и тактике Фридриха, что способствовало ему приобретать успехи даже над сильнейшим и храбрым неприятелем . Русских ужасно боялись , и успехи прусского войска под Кунерсдорфом, в течение более половины дня, убедили Фридриха, даже после проигранного сражения, что если случайно победа была у него исторгнута русскими, в соединении с австрийцами, то солдаты его, однако ж, в состоянии противиться знаменитой русской пехоте ». Затем следует описание Кунерсдорфской битвы – из Пирера, из Энциклопедического лексикона и из брошюрки Архенгольца, изданной в 1793 году. Пирер говорит, что русские были уже разбиты, als sich das Kriegsglück auf einmal auf eine furchthare Art wendete [636], а сам Ф. В. изъясняет, что это Kriegsglück [637]состояло в том, что, когда русских разбили, Лаудон, не принимавший весь день участия в битве, « бросился в тыл и во фланг пруссакам и обратил их в бегство ». Нечего сказать! Знаток в тактике Ф. В.! Мы посоветуем ему не изучать Фридриховых битв ни в Энциклопедическом лексиконе, ни у Пирера, ни в брошюрке Архенгольца, который был прусский майор и далее своего майорского ранга ничего не видал, ни даже у Темпельгофа и Каусслера [638], которые пристрастны, как немцы. Пусть Ф. В. достанет и развернет карты и планы, сообразит известия с обеих сторон, поверит их описаниями Жомини, в его обширном и важном творении [639], а также с гениальными замечаниями Наполеона, и тогда он убедится, что успехи Фридриха под Кунерсдорфом были плохие, что Кунерсдорфская битва была выиграна не случайно и не потому, что Лаудон, очертя голову, бросился на пруссаков. Главная ошибка Фридриха состояла именно в противоположном тому, что взводит на него Ф. В. Булгарин, именно в том, что Фридрих, вообще презирая своих неприятелей – важный недостаток, бывший в его характере – особенно презирал русских. «Русские [—] толпа грубых варваров!» – говорил он, когда рассуждали о плане войны. «Желаю, чтобы В[аше] В[еличество] не разуверились в том по собственному опыту!» – отвечал ему Кейт, отличный генерал, долго служивший в России, друг Миниха и Ласси. Фридрих не верил и жестоко осуждал Левальда за Эгерсдорфскую битву [640], где мы в первый раз дрались с пруссаками. Под Цорндорфом, при второй встрече нашей с пруссаками, Фридрих сознался в удивительной стойкости русских и сказал свои знаменитые слова: «Мало того, что русских победишь – всего труднее добить их!» И все еще заблуждение Фридриха было таково, что при Кунерсдорфе он отважился напасть на 80 000 русских и австрийцев с 45 000, и дорого заплатил он здесь за урок. План баталии был составлен превосходно Лаудоном. Салтыков был полководец не гениальный, но умный. Под начальством его находились Фермор и Румянцов, и далеко не случайность , не Kriegsglück, но верная тактика, мужество русских и безрассудная отвага Фридриха доставили нам победу, которая есть одно из великих событий нашей военной истории. Но положим, что сначала в битве был выигрыш на стороне Фридриха, мог ли он гордиться успехами ? Вам, Ф. В., «десять лет не сходившему с коня в битвах, с оружием в руках прошедшему всю Европу, от Торнео до Лиссабона, и видевшему вблизи вековых героев» (Воспоминания, т. I, стр. 45), должно быть хорошо известно, что треть битв бывает таких, где счастие кажется сперва склоняющимся на сторону побежденных в окончании, но никогда побежденные не приписывают себе успеха, отдавая противнику победу . Не говоря о стратегических битвах и рассматривая только тактические, в противоположность Аустерлицу, Иене, Ауерштедту вспомните о Маренго, Ваграме, Эйлау, Люцене, Лейпциге, Ватерлоо [641], где была та же самая история, как и под Кунерсдорфом, но скажем ли, что при Маренго Меласу, при Ваграме эрц-герцогу Карлу, при Эйлау Беннигсену, при Люцене Витгенштейну, а при Лейпциге и Ватерлоо Наполеону принадлежали успехи и противникам их победа ? Не желаем таких успехов вашим «Воспоминаниям»!