Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

В гвардии и армии офицеры и солдаты были тогда проникнуты каким-то необыкновенным воинским духом, и все с нетерпением ждали войны, которая при тогдашних обстоятельствах могла каждый день вспыхнуть. С самого восшествия на престол императора Александра Павловича политический горизонт был покрыт тучами, по обыкновенному газетному выражению. Тогда во всех петербургских обществах толковали о политике, и даже мы, мелкие корнеты, рассуждали о делах! Это было в духе времени. Существовали две партии: мирная и военная. Одни хотели нейтралитета и мира с Франциею, другие желали союза с Англиею и войны с Франциею. Для пояснения дела я должен припомнить тогдашнее положение дел в европейском политическом мире.

При восшествии на престол императора Александра Павловича Россия хотя и была уже в мирных сношениях с Франциею, но мирный трактат еще не был заключен. Император Павел Петрович вооружился противу Французской республики с великодушною целью восстановления законных престолов не только в Италии, но и в самой Франции и возвращения Голландии прежней ее самостоятельности. Но убедившись, что Австрия намеревается завоевать Италию для себя, не приняв плана Суворова к вторжению в Южную Францию и оставив Корсакова в Швейцарии [694], и что англичане, завладев голландским флотом, всю тяжесть войны сложили на русских, император Павел Петрович отозвал Суворова из Италии и генерала Германа из Голландии [695]и, оставшись нейтральным в отношении к Австрии, объявил войну Англии. С Франциею начались переговоры о мире, коего главными условиями долженствовали быть восстановления престолов королей Сардинского и Неаполитанского. В этой цели император Павел Петрович выслал обер-егермейстера Василия Ивановича Левашова в Италию, где после блистательного окончания войны французы распоряжались как дома и куда съехались дипломаты разных стран для трактования о мире. Наполеон, приобрев уже особенное благоволение императора Павла Петровича возвращением без размена русских пленных, одетых и вооруженных на счет Французской республики [696], еще более привязал к себе императора блистательным приемом, оказанным Василию Ивановичу Левашову везде, где находились французские войска, хотя он и не носил звания посла. Василий Иванович Левашов хотя и не бывал прежде дипломатом, но был человек умный, благородный, с отличною манерою и знал свет и людей. Он очаровал Мюрата, начальствовавшего французскими войсками в Италии. Города были иллюминованы в честь доверенного лица русского императора; при занимаемых им домах ставили почетные караулы с знаменем и в честь его давали народные празднества. При заключении мирных условий (6/18 февраля 1801), подписанных Мюратом, существование королевства Неаполитанского, в угождение императору Павлу Петровичу, обеспечено [697]. Насчет других требований производились с Франциею переговоры в Париже тайным советником Колычевым, и хотя требования России встречали много препятствий, однако ж переговоры не прерывались до самой кончины государя.

В это время первый консул Французской республики пользовался почти всеобщею любовию и, по крайней мере, всеобщим уважением в Европе. Будучи только полководцем, он не мог ответствовать за политику Франции, и из тягостных для Европы войн ему досталась в удел только слава. Ниспровергнув бестолковую Директорию и приняв бразды правления [698], Наполеон начал действовать в духе общего европейского порядка и приглашал все европейские державы к миру. Презрение его к революционерам, ненависть к буйным правилам революции и его аристократический дух, которым он руководствовался во всех своих нововведениях, старание его ввести во Франции порядок и сношения с Римским престолом о восстановлении христианской религии – все это привлекало к нему сердца государей и народов в надежде, что он прекратит политическую горячку Франции, ввергнувшую всю Европу в крайнюю опасность. Наполеон Бонапарте был тогда всемирным героем. Его портреты и эстампы, изображающие его военные подвиги, продавались во всех городах Европы и украшали стены гостиных всех образованных людей. Тогда была дамская мода носить на груди силуэты любимых особ, и во всех столицах, даже и в Петербурге, многие дамы носили силуэты первого консула Франции. Император Александр Павлович разделял общее уважение к первому консулу, которого главные выгоды тогдашнего положения основывались на мире с Россиею. Без этого Наполеон никогда не мог надеяться на заключение выгодного мира с Англией.

Для поздравления государя с восшествием на престол, а главное, для выведания образа мыслей государя насчет европейской политики первый консул выслал в Петербург первого своего любимца – адъютанта Дюрока [699], бывшего потом герцогом Фриульским и великим маршалом (то же, что министром) двора императорского. Я хорошо помню эту эпоху. Появление Дюрока в Петербурге произвело удивительный эффект. Только и разговоров было что о нем! Видели ли вы Дюрока? говорили ли с Дюроком? – это были общие вопросы. Великий князь цесаревич Константин Павлович привозил Дюрока к нам в корпус и делал перед ним батальонное учение, и Дюрок разговаривал со многими кадетами, знавшими французский язык, расспрашивал о науках и вообще был чрезвычайно доволен корпусом. Дюрок был прекрасный мужчина, чрезвычайно стройный и одевался щегольски. Волосы у него были темного цвета, остриженные ровно на всей голове и курчавые. Он не пудрился. Впервые увидели мы человека в военном мундире без косы и без пудры. Его прическа вошла в моду между дамами и называлась à la Duroc [700]. Ему было тогда только двадцать девять лет от роду (он родился в 1772 году), но он уже был опытен в делах, будучи доверенным лицом гениального человека. Дюрок обладал необыкновенным природным умом, был красноречив, но воздерживался в речах, чуждаясь всякого фанфаронства, был чрезвычайно любезен в обращении и ловок. Он находился при Наполеоне во всех сражениях в Германии, Италии и Египте и везде отличался необыкновенным мужеством. Лучи славы Маренго, Аркола и пирамид отражались на Дюроке [701], и он казался чем-то необыкновенным по близким связям с гениальным человеком. Дюрок и в Петербурге, и в Берлине, куда он также послан был с дипломатическими поручениями, снискал отличный прием и при дворе, и в высшем кругу общества и приобрел уважение к своему характеру.

Дюрок нашел в императоре Александре Павловиче самые мирные расположения. Государь для утверждения прочного трактата решился отступить от многих требований своего родителя, отказался от обладания островом Мальтою [702], от очищения Египта французами, настаивал только на сохранении в целости владений союзников своих, королей Неаполитанского и Сардинского, и о вознаграждении немецких князей за лишение их владений на левом берегу Рейна и даже в угодность первому консулу отозвал г. Колычева из Парижа, на гордость которого он жаловался. Послом назначен в Париж граф Марков [703]. Но Дюрок не мог убедить государя обратиться к системе морского нейтралитета северных держав, объявленного императрицею Екатериною, и император Александр во время переговоров о мирном трактате с Франциею, подписанном графом Марковым в Париже 8/20 окт[ября] 1801 года [704], заключил конвенцию с Англией 5/17 июня 1801, на основании прежних договоров. Таким образом, хотя Россия и была со всеми в мире, но не могла надеяться на прочность его в Европе до окончания войны Франции с Англией. В Амьене происходили переговоры о всеобщем успокоении Европы, и наконец заключен знаменитый Амьенский трактат, 1/13 марта 1802 года, который, не удовлетворив никого вполне, вмещал в главнейших статьях своих семена раздора. При исполнении условий трактата Франция и Англия, толкуя каждую статью по-своему, не могли согласиться, и после долгих споров война снова вспыхнула между ими в начале мая 1803 года [705]. Первый консул, намереваясь нанести решительный удар Англии, собирался к высадке в сердце ее и учредил лагерь при Булони, где были собраны лучшие его войска, а между тем занял берега Италии, Голландии и ввел войска в Ганновер, принадлежавший Англии, предложив императору Александру посредничество между Францией и Англией. Оно, однако ж, не имело никакого успеха [706], тем более что император Александр, отказываясь великодушно от всех личных выгод и даже от Мальты, которую Франция предлагала сама России, требовал только обеспечения независимости европейских государей и прекращения вмешательства Франции в их дела и на этом основании настаивал, чтоб Франция вывела войска из Неаполя и Ганновера и признала нейтралитет Северной Германии. Первый консул не соглашался на это, и между Францией и Россией настала холодность, которая превратилась в неприязнь со стороны Франции от гордых поступков русского посла в Париже графа Маркова, который поставлял себе в удовольствие унижение первого консула и всех властей Французской республики [707]. Тщетно император Александр приглашал Австрию и Пруссию соединиться для восстановления разрушенного равновесия в Европе хищной политикой Франции и неограниченным честолюбием ее правителя; они отговаривались и избегали войны, когда, напротив, в России партия, желавшая войны, превозмогла. Между тем происшествия быстро сменялись. Насильственная смерть герцога Ангенского, захваченного в чужих владениях, ужаснула всю Европу и возбудила общее негодование [708]. Принятие Наполеоном титула императора французов и короля Италии [709]и самовластный тон с слабыми соседями открыли Европе будущие намерения счастливого завоевателя. При российском дворе даже наложен был траур по герцоге, и поверенный наш, статский советник Убри, представил французскому правительству сильную ноту [710]. Император Александр не признавал Наполеона в звании императора и короля, и в половине 1804 года русское посольство оставило Париж, а французское Петербург, и с обеих сторон приготовлялись к войне, не зная еще, где и как она откроется. Наконец императору Александру удалось убедить Австрию к вооружению, а Пруссию к обещанию охранять Северную Германию от вторжения французских войск и в крайности даже пристать к союзу. Неаполь и Швеция присоединились искренно к императору Александру. С Англиею император Александр заключил тесный союз. Россия обязывалась выставить 180 000 войска, а Англия действовать на море и в десантах, согласясь платить вспомогательные деньги (subsidies [711]) всем государствам, которые пристанут к союзу противу Франции. В таком положении находились дела Европы пред начатием знаменитой войны 1805 года, в которую император Александр впервые обнажил меч, долженствовавший сокрушить невиданное дотоле могущество и освободить Европу от диктаторства завоевателя.