Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

– Это действительно прелестная девушка, мисс Аннеке, – сказал Бельстрод, когда мы вышли с ним на улицу, – я положительно горжусь моим родством с ней и надеюсь со временем вступить с ней в еще более близкое родство! – хвастливо добавил он.

Я невольно вздрогнул и взглянул ему прямо в лицо.

Бельстрод самонадеянно улыбался, но был при этом совершенно спокоен и с легкостью светского человека продолжал:

– Я вижу, что моя откровенность вас удивляет, но я не вижу причины скрывать то, что я намерен просить руки этой девушки; мне, напротив, кажется, что порядочному человеку даже необходимо громко заявить о своем намерении в подобном случае.

– Заявить? Да, конечно, самой девушке или ее семье, но не всем и каждому.

– Я, пожалуй, готов с вами согласиться в обычных случаях, но когда речь идет о мисс Аннеке Мордаунт, то человеколюбие требует не допускать, чтобы бедные молодые люди питали себя несбыточными надеждами и тратили даром свои сердечные чувства. Ваши отношения к семье Мордаунт мне хорошо известны, но другие молодые люди легко могут проникнуть в эту семью с более корыстными намерениями. Не правда ли?

– Что же вы хотите этим сказать, мистер Бельстрод? Что мисс Мордаунт ваша невеста?

– О нет! Она еще не дала мне своего согласия, но, с согласия моего отца, я просил ее руки у Германа Мордаунта, и это дело на мази. Приведет ли оно к желанным для меня результатам, об этом вы лучше в состоянии судить, чем я, потому что в качестве беспристрастного зрителя лучше можете оценить чувства мисс Аннеке ко мне, чем я сам.

– Вы забываете, что до сегодняшнего утра я целых шесть месяцев не видал вас вместе с мисс Мордаунт. Неужели вы все это время ждали ответа?

– Так как я считаю вас другом семьи, Корни, то не вижу причин скрывать от вас, в каком положении находится дело. Когда мы впервые встретились с вами, я уже объявил о своих намерениях и получил обычный в таких случаях ответ, что Аннеке еще очень молода, что она не думает о браке, что в Англии у меня еще живы родители, с которыми мне следует посоветоваться, что им тоже нужно время подумать и тому подобное, что обычно говорится для начала. Все это я выслушал терпеливо, со всем решительно согласился и в заключение объявил, что намерен написать об этом отцу и возобновить свою просьбу, заручившись его согласием.

– Ну, и это согласие пришло к вам со следующим очередным почтовым судном? – спросил я, не допуская мысли, что можно колебаться принять в свою семью такую прелестную девушку, как Аннеке Мордаунт.

– Не могу сказать, что именно со следующим очередным пакетботом, как вы предполагаете, но с одним из ближайших почтовых судов я действительно получил ответ от сэра Гарри, моего отца. Он слишком благовоспитанный человек, чтобы не ответить на письмо даже в тех случаях, когда я его несколько настойчиво и преждевременно прошу о посылке мне денег. Я получил ответ отца, но признаюсь откровенно, это не было ожидаемое согласие. Атлантический океан ужасно велик, и для того, чтобы обсудить подобный вопрос и договориться на расстоянии его протяжения, требуется весьма много времени.

– Обсудить? Да что же тут обсуждать? Что может быть легче, как заверить сэра Гарри, что лучшего выбора вы не могли сделать, если только вам не откажут.

– Откажут мне? Вы очень наивны, милый Корни, впрочем, это мы увидим после возвращения из кампании, когда вернемся из Квебека.

– Но что же вам ответил сэр Гарри?

– Вы полагаете, что убедить сэра Гарри было легко? Сильно ошибаетесь. Это объясняется тем, что вы никогда не бывали у нас в Англии и не знаете, какого там вообще держатся взгляда на колонии, иначе бы вы поняли, что это значит. Вы все, конечно, верноподданные короля, об этом я не спорю, но все же Олбани не Бэс и Нью-Йорк – не Вестминстер!

– Значит, сэр Гарри не поддался вашим убеждениям и доказательствам?

– Сначала он оказал дьявольское сопротивление, и потребовалось целых три письма, из которых последнее было весьма энергичное, чтобы уговорить его. Наконец мне удалось получить его согласие, и я вручил его мистеру Мордаунту. Конечно, на моей стороне та выгода, что сэр Гарри страдает подагрой и астмой и не владеет ни малейшим клочком земли, которая не была уже отписана мне по наследству от деда, так что даже в случае его несогласия это был бы просто только вопрос времени.

– И все эти подробности были сообщены отцу и дочери? – спросил я.

– Нет, за кого вы меня принимаете? Я не настолько глуп; вы, провинциалы, во многих вопросах удивительно щепетильны, и к вам не знаешь как подойти. Я думаю, что Аннеке не согласилась бы стать женой даже самого герцога Норфолка, если бы узнала, что его семья высказала хоть малейшее нежелание принять ее в свою родню.

– И вы не находите, что она была бы совершенно права в этом?

– Не думаю. Ведь она выходила бы только за самого герцога, а не за всех его тетушек, дядюшек, кузин, братьев и сестер. Впрочем, мы еще не дошли до этого, я не получил еще официального согласия, но Аннеке знает, что согласие сэра Гарри получено, и это уже большой шаг вперед. Теперь я знаю, что главным возражением с ее стороны будет ее нежелание расстаться с отцом, который вдов и одинок и для которого разлука с ней будет тяжела, кроме того, вероятно, и расстаться со своей страной ей будет трудно. Вы, американцы, такие домоседы и думаете, что только у вас хорошо.

– Мне кажется, что последний упрек нами не заслужен, – возразил я, – напротив, здесь вообще принято думать, что в Англии все лучше, чем у нас в колониях. Еще если говорить о Гурте Тэн-Эйке или Дирке Фоллоке, то за них я, пожалуй, не поручусь, но я и все мы, у кого отцы и деды англичане, мы всей душой преданы Англии.

– Да, пожалуй, вы правы, Корни, – сказал Бельстрод. – Колонии лояльны, хотя эти голландцы здесь на нас все-таки косятся, этого я не мог не заметить; быть может, это следует приписать остаткам недовольства нашим завоеванием этих колоний.

– Да ведь завоевания не было, это был просто обмен. Голландцы уступили Англии эти колонии взамен других владений, но мне кажется естественным, что потомки голландцев предпочитают голландцев англичанам.

– Да, но им следовало бы не забывать, что мы явились сюда, чтобы помешать французам завоевать их.

– Но на это они вам скажут, что французы не тронули бы их, если бы англичане не поссорились с французами. А теперь я должен проститься с вами: меня ждут еще кое-какие дела.

Мы пожали друг другу руки и расстались.

У меня действительно было немало дел в этот день: прибыл Джеп с нашим обозом, и мне опять пришлось отправиться к тому самому скупщику, с которым меня познакомил Гурт. Он отправился вместе со мной, и при его содействии мне удалось прекрасно распродать все, что мне было поручено продать, и даже сопровождавших обоз негров, за исключением, конечно, Джепа, который остался при мне для личных услуг, остальные были приобретены для армии в качестве обозной, лазаретной и офицерской прислуги, чем они остались очень довольны; я же впервые почувствовал в своем кармане громадную сумму в восемьсот девяносто восемь долларов.