Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Из тайных мест нам пели,
Что страсть слаба от грёз;
На пылких лицах зрели
Мы смутность хладных слёз;
Богатство винограда
Давить мы встали в круг,
Кипит у ног услады,
Алея, сусло мук.

Вернут воспоминанья,
И время нам вернёт
Влюблённых первых званья,
Звучанье первых од;
Средь зимних роз-глоксиний
Июньский лёд застыл,
День, что ты помнишь ныне,
День, что я позабыл.

Змеиный шип, шуршанье
Таит небесный грот;
Скорбь варварских лобзаний,
Восторг, чей стонет рот.
Пульс бьётся без преграды,
Где в тайной вене – звук
Текущей для услады
Пурпурной крови мук.

Любовь ради измены,
Предательство и плач;
Сезонов новых стены,
Года, что сжёг палач;
Джульетта, рушь твердыни
Мужских причуд и сил,
Не помнишь страсть ты ныне,
Но год – не позабыл.

Жизнь бьёт любовь в полёте,
А время – корни жжёт;
Средь мёртвых вы умрёте:
Сноп сжатый, вялый плод —
Страсть нашу без пощады
В три дня свалил недуг;
И ранний лист услады,
И поздний цветик мук.

Заставит пламя виться
На пепле ветерок,
Вскинь мягкие ресницы,
Пришёл рыданью срок.
Смочи слезой, святыней,
Любви чуть тлевший пыл:
Одно ты помнишь ныне,
А десять – ум забыл.

Средь красных роз у белой —
Не бледный цвет;
Подснежник сник несмелый,
Пощады нет:
Восточный ветер веет,
Он, девственный, хиреет,
Лишь розы лик светлеет – её расцвет.

Любовь! здесь есть печали,
Восторгов след,
Что скрыты под вуалью
От всех сует?
Так радость дар иль горе
У белых роз во взоре,
Чья жизнь кратка в уборе, любовь чья – свет?

Сковал буран снежинки —
Уколят вслед,
В саду одни лишь льдинки —
Цветам во вред,
Давно исчезло лето,
Закончились банкеты,
О тёплый ветер, где ты? ночь – дню запрет.

«Придите, снег и ветер,
И вышний гром,
Смотрю, мой волос светел
В стекле моём.
Печалит и возносит
В душе та роза, просит
Она любовь, что носит под лепестком.
Кто, где её лобзали? —
Всё было сном.
Сестра, ты ль призрак в дали,
Бела кругом,
Иль призрак – я, мятежный?
Моя рука, и нежный
Лик розы белоснежной, в снегу, ничком».
«Найдёшь ли ты услады,
Иль боли ком,
Страсть тусклую иль клады
В году ином?
Луч солнца иль ненастье,
Веселье иль напасти,
Лишь роза знает счастье, – прекрасна днём».

От счастья не краснела,
Восторг пройдёт;
От грусти не слабела,
Что горя гнёт!
Но в зеркале блестящем
Узрела уходящим
Былое всё, и спящим – всей жизни мёд.

Горят цветов фантомы,
Летят с высот,
Часы, полны истомой,
Стремят полёт;
Аморфное свеченье,
Холодное теченье,
Молчащих снов мученье, чей вздох поёт.

Упав, она всё пела
Без сна и вот
Страсть прежнюю узрела,
Что бриз несёт.
И страсть, и страх, стихая,
Стремятся вниз, как стая, —
И слышат, как мужская слеза течёт.

Мила ты, испугавшись, и мила,
Лишь страх к ногам Эрота принесла;
Не будет ли так сладок вздох печали
На тех губах, что смерть в уста лобзали?
Свободной став, уход свой не готовь;
Пусть не меня, люби мою любовь.
Любя, живи своею жизнью, я
Умру, но пусть живёт любовь моя.
Пройдись: твои глаза, причёска, руки
Питают страсть мою, ослабив муки.
Всё ж, прежде чем изменится мой вид,
Надежда смолкнет, горе закричит,
И прежде чем презришь меня – лобзаньем
Спаси меня, не награждай терзаньем.
Не стану я (ты это ждёшь) рыдать, —
О, не грусти! – лишь тосковать и спать.
Смерть разве зло? не навредишь ты мне:
Пусть ты ушла, любила я вполне.
Коль ты мне радость не дала при жизни,
Не дашь ли горя малого на тризне?
Я вижу, пальцы девушек других,
Ползут в кудрях мальчишеских твоих,
Иль уст твоих податливых изгибы
Лобзают тех, кто вслед за мною прибыл.
Хотя себя я лучшей не хвалю,
Сильнее всех любила и люблю
Тебя – мою свободу иль оковы;
Была я первой, остальные – новы.
Так страсть моя прекрасна или нет?
С твоим бутоном мой прекрасен цвет.
Что, я не так желанна и прекрасна?
Не я, но ты прекрасна, это ясно.
Я рада, нет прекрасней существа,
Я без тебя жива, с тобой – мертва.
Тебя я буду помнить днём воочью,
Не забывая даже тёмной ночью.
Покинешь прежде жизни коль меня,
Не стану горевать я больше дня.
Не как они, чья страсть моей слабее,
Кто не влюблён, как я, хоть смерть сильнее.
И пусть твои уста летят прильнуть
К другим устам, лобзать другую грудь,
И пусть тебя влекут так нежно, всё ж
Нежней меня ты больше не найдёшь.

Под веками скрыты опалы —
Глаза, что теплы лишь часок;
Конечности белые вялы,
Уста – ядовитый цветок;
Когда раствориться их слава,
Исчезнешь ли ты, словно звук,
Долорес – загадка, растрава,
Мадонна всех мук?

Для Девы семь плачей священны;
Но седмижды семьдесят раз [152]
Грехи твои – для очищенья
Веков семь не хватит. Экстаз
Полночный, наутро без хлеба,
Любовь, что желания сморит,
Душевная скорбь – так вот Небо
Тебя изнурит.

О плащ позлащенный пунцовый,
О парк, полный разных чудес,
О башня – не кости слоновой [153], —
Но с ада ведёт до небес;
О роза, в трясине таима,
О дом, где корысти сундук,
О дом, где огонь негасимый,
Мадонна всех мук!

Вот губы со смехом и страстью,
Как змеи, кусают мне грудь,

Чтоб я позабыл о несчастье,
Чтоб снова туда же куснуть.
Охвачено сердце волненьем,
И веки влажны и горят;
Насытьте меня наслажденьем,
Пусть боль встанет в ряд.

Вчера они, может, лобзали
Кого-то, и будут лобзать,
И были, и будут печали —
В забавах они благодать.
Ты жизнь и желанье презрела —
Нам вред, как от яда гадюк,
О, как ты мудра без предела,
Мадонна всех мук.

Кто дал тебе мудрость? Напевы,
Виденья, историй тепло?
Долорес, когда тебя, деву,
За горло желанье взяло?
Когда ты цветком распустилась,
Чтоб каждый сорвать его мог?
Каким молоком ты кормилась,
Всосав и порок?

Себя мы одели картинно,
Тебя же, нагую вовек,
Родили Приап с Либитиной [154]:
Богиня-этрусска и Грек.
Увы, наша страсть скоротечна:
То вялы, то пыл наш упруг,
Любовники – смертны, ты – вечна,
Мадонна всех мук!

Плод, время и страсть преходящи;
Ты – духом бессмертным жива,
Хоть смерть поцелует мертвяще,
От всех перемен ты – нова.
Ты – грязных восторгов царица,
Бездушна, бесплодна, бледна,
Но жизнь твоя вновь разгорится,
Что ядом полна.