Линда Сауле - Самый желтый карандаш

– Ну да, – ответила Энн, не вполне понимая и не разделяя мой восторг. – Ну что, вам нравится комната? Вы будете здесь жить?

Когда я успела поменять свое мнение, неужели три животных под окном способны повлиять на мое решение и вытеснить логичное стремление к комфорту за свои собственные деньги? Безусловно. Если бы мне нужен был комфорт, я бы сидела сейчас в своей просторной гостиной, на широченном диване буквой П и пила бы капучино. Нет, не затем я приехала сюда, чтобы иметь то, к чему привыкла.

– Да, я остаюсь здесь, – уверенно сказала я и первый раз увидела улыбку моего лэндлорда.

***

Я быстро привыкла к комнате, где мне предстояло жить. Ее размеры перестали волновать меня в ту же минуту, как только я рассчиталась за нее, и за Энн закрылась дверь. Комната перешла ко мне в полное распоряжение на целый год, и я полюбила ее такой, какой она и была: маленькой, уютной, с небольшим телевизором, висящем в углу на стене. Она не была идеальной, но она была моей.

Я развесила вещи в узкий шкаф, достала блокнот, ноутбук и книги по рекламе, которые привезла с собой и расставила все на столе. Потом я присела на кровать, чтобы продумать свой маршрут до универа, куда мне предстояло отправиться на следующий день, чтобы оплатить свое обучение и зарегистрироваться. Я все еще испытывала волнение и полагала, что иначе не может и быть. Каждое движение, которое я делала, я делала впервые, все мне было внове.

Я решила осмотреть свой дом и спустилась вниз, на нулевой этаж. Там располагалась прачечная, наполненная ядреным порошковым амбре, от которого тут же защипало в носу. Такие помещения я видела только в кино: четыре огромные стиральные и две сушильные машины, каждая способна вместить все мои вещи вместе с чемоданом.

Потом я заглянула на общую для всех жителей моего этажа кухню. Комнат на этаже, как я уже посчитала, было ровно шесть, включая мою. Ковролин приглушил звук шагов, когда я проходила по коридору и невольно прислушивалась. За дверями было тихо, по всей видимости, мои соседи уехали на работу, учебу или просто спали, так как часы показывали десять утра.

Я вернулась в комнату и, взяв кошелек, чтобы купить продукты для завтрака, закрыла дверь на электронный замок. От прохожего на улице я узнала, что ближайший магазин Sainsbury’s находится в двух минутах ходьбы от дома. Я быстро его нашла и, войдя внутрь, уставилась на полки, не в силах решить, чего мне хочется. Я точно знала, что готовить сегодня не стану, поэтому купила отварное мясо курицы, уже нарезанное для сэндвичей, хлеб, майонез, огурцы, яйца, сок и кофе, а также крупных яблок, которые выглядели весьма сочно и аппетитно.

За кассой стояла приветливая блондинка лет пятидесяти, на табличке с именем было написано «Линн». Судя по теплому жилету и алеющим щекам, она мерзла. Линн поздоровалась со мной приятным голосом, и я захотела ответить ей тем же. Улыбнувшись в ответ, я призвала на помощь весь свой арсенал самых приветливых английских слов. Ведь мне предстояло теперь общаться лишь на одном языке, на том, котором говорили все вокруг. Но стоило мне открыть рот и заговорить, как с милого лица Линн стала сползать очаровательная улыбка, пока не превратилась в тонкую, безжизненную линию. Я не сразу поняла причину такой перемены и не знала, что в Англии есть противники политики, привлекающей в страну тысячи иммигрантов в год. Приверженцы этих взглядов ратуют за чистоту нации, без примесей иностранных граждан. Тогда еще я не общалась с теми, кто возмущенно утверждал, что основной причиной безработицы стали иммигранты и нелегальные приезжие, которые отбирают работу у местных. Они верили, что только когда последний приезжий покинет страну, она снова станет The Great 2 2 Великая (англ.) , то есть великой. Далеко не сразу я узнала, что они же презрительно называют Великобританию The good Britain 3 3 Хорошая Британия (англ.) – игра слов, искаженное название Great Britain (букв. Великая Британия). , намекая на то, что былое ее величие давно позади. Может именно это стало причиной, почему Линн невзлюбила меня буквально с первого слова, а может, дело было в другом. Как бы то ни было, впоследствии, я так и не смогла добиться ее расположения, хотя мы не раз еще встречались с ней в магазине.

Сейчас же я стояла перед кассой и судорожно гадала, чем могла расстроить эту приятную женщину. Я опасалась, что, быть может, не употребила какой-то важный глагол или слово, которое необходимо сказать, когда начинаешь разговор с незнакомым человеком. Я расплатилась и отошла в сторонку. Пока я укладывала кошелек в сумку, услышала, как следующий покупатель обратился к Линн. На чистейшем английском он произнес лишь: «Morning!» Несмотря на простоту приветствия, он получил в ответ и улыбку, и почтительное прощание.

«Что же не так со мной, – думала я, когда шла обратно в свою комнату. – Быть может, я была слишком мила, и таким образом смутила продавца?» Но моя вежливость была искренней, ведь я так счастлива находиться здесь, в городе, где на дорогах всегда соблюдался скоростной режим, а пешеходов пропускали еще до того, как они подходили к зебре. При этом водители еще и улыбались из машины, словно пропустить пешехода было самым приятным событием для них в этот солнечный октябрьский день. Мне навстречу протрусила лиса, и я проводила ее глазами, стараясь никак не выдать свой туристский восторг от того, что дикий зверь может вот так, запросто, бежать по улице, по своим делам, и никому нет до него дела.

Не было и речи о том, чтобы оставаться в четырех стенах, когда на улице такая приятная погода, к тому же в комнате можно было только сидеть на кровати или сидеть за столом. Ни того, ни другого мне не хотелось, поэтому, недолго думая, я отправилась в центр Лондона.

Выйдя из дома, я зашагала в сторону станции, о которой рассказала Энн. Туда вела двухполосная асфальтовая дорога с приятными глазу изгибами. Справа и слева от нее примкнули друг к дружке двухэтажные классические английские домики, построенные по принципу: одна общая стена и два дома с двумя отдельными входами. Такой способ позволял экономить место, которого на острове не так уж много. Мне нравилась сама система эргономичного пространства, его рационального использования. Обычно мне больно смотреть на огромные пустующие торговые центры, или пустыри с одним лишь заброшенным домиком, или тротуар шириной в полстадиона, где пешеходы проходят раз в пятилетку. Наверное, поэтому я так легко согласилась жить в комнате, где было все самое необходимое, никаких излишеств, и, думаю, поэтому мне было так приятно смотреть на узкие тротуары и на кустарники, подстриженные так, чтобы не занимать места больше положенного.

Но самыми удивительными в этом царстве минимализма были даблдекеры, красные двухэтажные автобусы. Они умудрялись протискиваться в такие щели и делать такие головокружительные повороты всего в паре сантиметров от угла здания, что, сидя на втором этаже, можно заглядывать в окна и увидеть, не пригорела ли овсянка у кого-то на плите. Я задерживала дыхание при каждом повороте или расхождении с другой машиной, и мысленно аплодировала водителю, так ловко управлявшему этой махиной с десятками пассажиров.