Чарльз Диккенс - Домби и сын

— Милостивая государыня, — сказалъ м-ръ Домби съ искреннимъ достоинствомъ, — я не могу согласиться на такое необыкновенное предложеніе.

Не измѣняясь въ лицѣ, Эдиѳь все еще смотрѣла на него.

— Я не могу, — продолжалъ м-ръ Домби, возвышая голосъ, — заключать съ вами никакихъ условій, никакихъ договоровъ. Все и всегда будетъ зависѣть отъ моего собственнаго мнѣнія. Я сказалъ свое п_о_с_л_ѣ_д_н_е_е с_л_о_в_о, свой ultimatum, сударыня, и требую, чтобы вы серьезно объ этомъ подумали.

Съ какою быстротою измѣнилось теперь это лицо, прежде свѣтлое и спокойное! Какое зарево презрѣнія, негодованія, гнѣва, отвращенія запылало въ этихъ открытыхъ, черныхъ глазахъ при встрѣчѣ съ ненавистнымъ и низкимъ предметомъ! Не было больше тумана принужденности въ этой гордой фигурѣ, и м-ръ Домби къ невыразимому ужасу ясно прочелъ свой приговоръ.

— Ступайте вонъ, сэръ! — сказала она, указывая на дверь повелительною рукою, — наше первое и послѣднее объясненіе кончилось. Ничто съ этой минуты не можетъ насъ оттолкнуть сильнѣе другъ отъ друга.

— Я приму свои мѣры, сударыня, — сказалъ м-ръ Домби, — и вы можете быть увѣрены, грозныя восклицанія меня не испугаютъ.

Она поворотилась къ нему спиной и, не сказавъ ни слова, сѣла передъ зеркаломъ.

— Время, надѣюсь, образумитъ васъ, сударыня, и возвратитъ къ своему долгу. Совѣтую вамъ успокоиться.

Эдиѳь не отвѣчала. М-ръ Домби не замѣтилъ въ зеркалѣ никакого вниманія къ его особѣ, какъ будто онъ былъ невидимымъ паукомъ на стѣнѣ, или тараканомъ на полу, или, наконецъ, такою гадиною, о которой не стоитъ думать, какъ скоро ее раздавили своими ногами.

Выходя изъ дверей, онъ оглянулся еще разъ на роскошную и ярко освѣщенную комнату, посмотрѣлъ на драгоцѣнные, въ безпорядкѣ разбросанные предметы, фигуру Эдиѳи въ ея богатомъ платьѣ и на лицо Эдиѳи, отражавшееся въ зеркалѣ. Постоявъ съ минуту, онъ побрелъ въ свою храмину философическаго размышленія, унося въ душѣ живой образъ всѣхъ вещей и несказанно удивляясь, какъ все это случилось въ его присутствіи.

Впрочемъ, м-ръ Домби ни мало не уронилъ своей важности и надѣялся, что всѣ дѣла устроются къ его благополучію. При такомъ мнѣніи онъ и остался.

Онъ не располагалъ провожать лично свою семью въ Брайтонъ; но поутру въ день отъѣзда, случившагося очень скоро, онъ граціозно извѣстилъ Клеопатру, что не замедлитъ въ скоромъ времени личко освѣдомиться о ея здоровьи. Клеопатра должна была торопиться къ цѣлительнымъ водамъ, такъ какъ ея грѣшное тѣло разрушалось слишкомъ замѣтно.

Не было покамѣстъ никакихъ признаковъ второго паралича, но старуха еще не оправилась отъ перваго удара. Ея немощи увеличивались со дня на день, и въ ея умственныхъ способностяхъ происходила страшная путаница. Потемнѣвшая память выворачивала передъ нею всѣ предметы на изнанку, и съ нѣкотораго времени она получила странную привычку перемѣшивать имена двухъ своихъ зятей, мертваго и живого. Иной разъ м-ръ Домби являлся ей подъ фигурой покойнаго воина, и она безразлично называла его «Грэйнжби» или "Домберъ".

При всемъ томъ м-съ Скьютонъ была молода, даже очень молода, и въ день отъѣзда явилась къ завтраку въ щегольскомъ дѣвичьемъ нарядѣ. На ней была новая, нарочно для этого случая заказанная шляпка и дорожное платье, вышитое въ магазинѣ первой модистки. Не легко было устраиватьвъ приличномъ видѣ цвѣты на ея дѣвственномъ челѣ или поддерживать шляпку на затылкѣ ея головы, качавшейся безъ всякой надобности. Шляпка страннымъ образомъ сваливалась всегда на одинъ бокъ, и горничная Флоуэрсъ должна была безпрестанно поправлять головной уборъ своей госпожи.

— Любезнѣйшій Грэйнжби, вы должны непрем… обѣщ… — м-съ Скьютонъ получила привычку сокращать большую часть своихъ словъ, — повидаться съ нами какъ можно скорѣе.

— Я уже сказалъ, сударыня, — отвѣчалъ м-ръ Домби съ обыкновенною важностью, — что дня черезъ два я пріѣду въ Брайтонъ.

— Спасибо, Домберъ!

Въ завтракѣ принималъ участіе и майоръ Багстокъ, который пришелъ проститься съ отъѣзжавшими дамами. Онъ сказалъ:

— Помилуй Богъ, сударыня, вы совсѣмъ не думаете о старомъ Джоѣ и не хотите, чтобы онъ заѣхалъ навѣстить васъ.

— "Таинственный" злодѣй, кто ты такой? — пролепетала Клеопатра.

Въ это время горничная Флоуэрсъ стукнула по ея шляпкѣ, какъ-будто хотѣла пособить ея памяти. М-съ Скьютонъ прибавила: — о, это ты, негодное созданье!

— Чертовски странная исторія, — шепталъ майоръ м-ру Домби, — плохая надежда, сэръ; никогда она не закутывалась, какъ слѣдуетъ. — Майоръ былъ застегнутъ до подбородка. — Какъ вы могли, миледи, позабыть Джоя Багстока, старичину Джозефа, вашего всегдашняго раба? Онъ здѣсь налицо, къ вашимъ услугамъ. Его мѣхи раздуваются для васъ, — кричалъ майоръ, энергически ударяя себя по груди.

— Милая моя, Эдиѳь Грэйнжби, — запищала Клеопатра, — диковинная вещь, что майоръ…

— Багстокъ! Джозефъ Багстокъ! — вскрикнулъ майоръ, увидѣвъ, что она не можетъ припомнить его имени.

— Ну, все равно, о чемъ тутъ хлопотать? — сказала Клеопатра. — Эдиѳь, мой ангелъ, ты знаешь, я никогда не могла запоминать именъ — о, какъ бишь это? — диковинная вещь, что всякій собирается навѣщать меня. Я ѣду не надолго. Я скоро ворочусь. Можетъ подождать, кто хочетъ меня видѣть.

Говоря это, Клеопатра осмотрѣлась вокругъ стола, и ея видъ выражалъ крайнюю встревоженность.

— Зачѣмъ мнѣ гости? не нужно мнѣ гостей, я хочу быть одна. Немножко покою, да поменьше всякихъ дѣлъ, — вотъ все чего я желаю. Гадкія твари не должны ко мнѣ приближаться, пока я не освобожусь отъ этого состоянія.

И, кокетничая, она хотѣла ударить майора своимъ вѣеромъ, но вмѣсто того опрокинула чашку м-ра Домби, которая стояла далеко отъ майора.

Потомъ м-съ Скьютонъ подозвала Витерса и строго приказала ему смотрѣть за ея комнатой. Тамъ, говорила она, нужно сдѣлать нѣсколько мелочныхъ перемѣнъ до ея возвращенія. Витерсъ тотчасъ же долженъ былъ приняться за выполненіе этого порученія, такъ какъ могло статься, что она на этихъ же дняхъ воротится изъ Брайтона въ удовлетворительномъ состояніи здоровья. Витерсъ выслушалъ приказаніе съ приличнымъ подобострастіемъ и обѣщалъ совершенное повиновеніе; но, отойдя на нѣсколько шаговъ отъ своей госпожи, онъ невольно взглянулъ страннымъ образомъ на майора, a майоръ невольно взглянулъ страннымъ образомъ на м-ра Домби, a м-ръ Домби также невольно взглянулъ страннымъ образомъ на Клеопатру, a Клеопатра невольно тряхнула головой и, забарабанила по тарелкѣ ложкой и вилкой, какъ будто эти инструменты были игральными кастаньетами.

Одна Эдиѳь во время завтрака ни на кого не подымала глазъ и, казалось, не была огорчена ни словами, ни поступками своей матери. Она слушала ея безсвязную болтовню или, по крайней мѣрѣ, когда нужно, обращала къ ней свою голову и давала лаконическіе отвѣты. Когда м-съ Скьютонъ слишкомъ завиралась или забывала начатую рѣчъ, Эдиѳь однимъ словомъ выводила ее на настоящую дорогу. Несмотря на страшную запутанность идей, немощная мать была, однако, вѣрна себѣ въ одномъ пунктѣ — въ томъ, что постоянно наблюдала за дочерью. Она смотрѣла на ея прекрасное, строгое лицо или съ видомъ боязливаго удивленія, или съ судорожными гримасами, которыя должны были представлять улыбку, и тутъ же, воображая ея презрѣніе, она начинала хныкать и мотать головой. Все это показывало, что преобладающая мысль глубоко запала въ ея душу и ни мало не утратила своей энергіи. Отъ Эдиѳи иногда она обращалась къ Флоренсѣ, но тутъ же опять голова ея кивала на Эдиѳь.