Эдвард Бульвер-Литтон - Пелэм, или приключения джентльмена

Леди Розвил увлекла мисс Гленвил в уголок гостиной, где велся оживленный разговор преимущественно о литературе. Решив как можно лучше употребить время, я последовал за ними туда и снова оказался рядом с мисс Гленвил. По другую руку моей прекрасной соседки сидела леди Розвил, и я заметил, что всякий раз, когда ее взгляд отрывался от мисс Гленвил, он останавливался на ее брате, среди ярых спорщиков, в разгаре беседы сидевшем молча, в глубоком раздумье.

Разговор коснулся романов Скотта, затем перешел на романы вообще и, наконец, — на повесть об Анастасии. [626] Повесть об Анастасии — «Анастасий, или Воспоминания о современном греке» (1819) — повесть из жизни греков н турок начала XIX века, написанная Томасом Гоупом (1770–1831), много путешествовавшим по восточным странам.

— Какая жалость, — сказал Винсент, — что место действия так далеко от нас. Но беда Хоупа в том, что

Восхищение, вызываемое точностью описаний нравов и одежды тех времен, зачастую заменяет признание, которое Хеуп стяжал бы мастерским изображением общечеловеческих черт.

— Мне думается, — сказала леди Розвил, — чтобы написать подлинно совершенный роман, нужно обладать необычайным сочетанием духовных сил.

— Настолько необычайным, — подхватил Винсент, — что хотя у нас есть одна эпическая поэма, которую можно назвать совершенной, и несколько поэм, притязающих на совершенство, однако во всем мире нет ни одного совершенного романа. [627] «Дон-Кихот» — не то, что лорд, Винсент называет романом, то есть изображением действительной жизни. (Прим. автора.) «Жиль Блас» более других приближается к совершенству, но нельзя не признать, что там от начала до конца ощущается отсутствие достоинства, нравственной силы и того, что я назвал бы нравственной красотой. Если бы нашелся писатель, который сумел бы столь различные достоинства Скотта и Лесажа сочетать с более широким и более философским, чем у них, пониманием нравственности, — мы могли бы ожидать от него того совершенства, которого не было со времен Апулея. [628] Апулей, Луций (ок. 125 — ок. 180) — римский писатель и философ, автор известного романа «Метаморфозы» (названного впоследствии «Золотой осел»).

— Уж если зашла речь о нравственности, — сказала леди Розвил, — не находите ли вы, что каждый роман должен, как мы это видим во многих произведениях Мармонтеля и мисс Эджуорт, [629] Эджуорт. Мэри (1767–1849) — английская писательница. Речь идет о ее книге «Нравственные повести» (1801). иметь определенную цель и от начала до конца внушать некую нравственную истину?

— Нет, — возразил Винсент, — ибо всякий хороший роман имеет одну великую цель, всегда одинаковую, а именно: обогащать нас знанием человеческой души. В этом. смысле каждый, кто пишет романы, должен быть философом. Каждый, кому удастся более правдиво показать нам нашу собственную природу и природу других людей, тем самым принесет науке, а следовательно — добродетели, огромнейшую пользу, ибо правда всегда нравственна. Мне думается, исключительное сосредоточение внимания на одной, обособленной нравственной цели, о которой вы говорите, скорее вредит, нежели способствует достижению этой великой общей цели.

Поэтому прав Драйден, [630] Драйден, Джон (1631 — 170G) — английский поэт и драматург, виднейший представитель классицизма в английской литературе XVII века. когда он в своем «Опыте о развитии сатиры» ставит Горация выше Ювенала в отношении назидательности, ибо столь разнообразные сатиры первого из них направлены против всех пороков, тогда как более ограниченные по содержанию сатиры второго в основном бичуют лишь один порок. Все человечество — вот то поле, которое автор, пишущий романы, должен возделывать; правдивость во всем — вот то нравственное начало, которое он всячески должен внушать. В непринужденном диалоге, в как бы разрозненных сентенциях, в объяснении событий, в анализе характеров — во всем этом он должен наставлять и улучшать нравы. Чтобы выразить нравственный принцип, либо истинный сам по себе, либо благотворный по своему воздействию, писателю, — и я хотел бы, чтобы некий, совсем недавно появившийся автор [631] …недавно появившийся, автор романов… — возможно, миссис Маркхэм (подлинное имя Элизабет Пенроз, 1780–1837), автор известной «Истории Англии», приспособленной для детского чтения. Ее книга «Вестернхитские развлечения, или Нравственные повести для детей» (1824) названием перекликается с упоминаемыми в разговоре «Нравственными повестями» Мармонтеля и миссис Эджуорт. романов помнил об этом, — писателю мало иметь доброе сердце, сочувствовать людям и питать так называемые «возвышенные чувства». Прежде чем взяться за свой роман, он должен основательнейшим образом изучить сложную науку о нравственности и в совершенстве развить в себе способность и к отвлеченному и к более конкретному мышлению. Если все это не будет им усвоено достаточно прочно и отчетливо, — любовь к добру сможет только привести его к ошибкам, и предубеждения чувствительного сердца он легко сможет выдать за предписания добродетели. О, если б только люди поняли, что нужно самим много учиться, прежде чем поучать! Dire simplement que la vertu est vertu parce qu'elle est bonne en son fonds et le vice — tout au contraire, ce n'est pas les faire connaître. [632] Попросту сказать, что добродетель есть добродетель, потому что она хороша по самой своей природе, а порок полная ей противоположность, — не значит способствовать познанию их (франц.). Что до меня — если 6 я задумал написать роман, я прежде всего стал бы внимательно, пристально, неустанно наблюдать людей и нравы. Затем, изучив в окружающем нас мире последствия людских поступков, я старался бы, путем чтения книг и размышлений в своем кабинете, установить их причины, и лишь после этого, но никак не раньше, я обратился бы к более легким, изящным предметам — стилю и форме; точно так же и воображению я дал бы волю лишь тогда, когда был бы уверен, что оно не превратит людей в уродов, а правду — в ложь. Орудиями назидания или развлечения в моем романе были бы люди такие, какие они есть, не хуже и не лучше, и к подлинной нравственности они приобщали бы не столько глубокомыслием и серьезностью, сколько шуткой и иронией. Никогда еще несовершенство не исправляли точным изображением совершенства, [633] Loquitur [изрек (лат.)] лорд Винсент. Что до меня, я зачастую думаю, что людей следует изображать лучшими, более возвышенными, чем мы обычно видим их в действительной жизни. Читатель сам заметит, что мистер Пелэм подробно, передает этот разговор с целью исподволь указать те принципы критики, которым, по всей вероятности, следовал при составлении своих записок. (Прим. автора.) и если, как утверждают, легкомыслие и насмешка легко вводят в грех, то я не вижу, почему ими нельзя пользоваться и для защиты добродетели. В одном мы можем быть уверены: поскольку смех — отличительное свойство человека, то уж наверно им никогда не тешат себя ни тупые умы, ни жестокие сердца. [634] Малмсберийский философ придерживается совершенно иного взгляда на происхождение смеха, и я считаю, что его теория в значительной мере, хоть и не вполне, правильна. См. Гоббса «О природе человека», и ответ ему в «Риторике» Кэмбелла. (Прим. автора.). Малмсберийский философ — Томас Гоббс (1588–1679), английский философ-материалист, уроженец Малмсбери (точней— Уэстпорта, позднее ставшего частью Малмсбери). В своем труде «Природа человека, или Основные элементы политики» (1650) Гоббс пытался вывести законы поведения человека исключительно из его эгоистических устремлений. Кэмбелл, Джордж (1719–1796) — шотландский богослов, автор книги «Философия риторики» (1776).