Джон Килленс - Молодая кровь

Миссис Оукли неторопливо оглядела его сверху донизу, методично раздевая своими светло-зелеными глазами.

— Мистер Оукли посылал за мной, — сердито ответил Роб. Какая чертовщина в голове у этих богатых белых женщин? Кажется, весь мир у них в кармане, а между тем все, кого он встречает здесь в гостинице, выглядят бедными, ничтожными, по-волчьи голодными, расфуфыренными шлюхами. У них нет даже десятой доли того достоинства, какое присуще Бесси Мэй!

— К сожалению, мистер Оукли только что вышел, — сказала его жена. — Можешь зайти и обождать. Он сейчас вернется. — Она подняла руки, широко зевнула и как-то по-собачьи потянулась всем своим молодым розовым телом.

Он поспешно отступил за дверь.

— Нет, мэм, я приду еще раз, когда он вернется. У меня очень много работы! — И он зашагал прочь, прежде чем она успела возразить.

Когда вернулся мистер Оукли и снова потребовал его, Роб не пошел. Он объяснил Хэку Доусону, почему не хочет идти, и тот отправился вместо него.

— Они за тобой охотятся, Янгблад, потому что ты молод и красив. А такому, как я, старику с больными ногами, бояться нечего! — Хэку Доусону было всего-навсего сорок лет.

Иногда Роб вспоминал миссис Кросс, такой, какой видел ее в последний раз у себя дома — растерянной, беспомощной под огнем ярости Лори; вспоминал, как она упала в кресло, а потом на пол возле камина. Неужели все это было в самом деле? Чтобы миссис Кросс, супруга мистера Джорджа Кросса… Ведь Кроссы — самые важные люди в городе… Вспоминал Роб и Бетти Джейн. Никогда он ее не забудет, она стала частицей его жизни. Правда, о ней он мог мечтать только тайно, но все-таки… Где она? Что делает? Что произошло между ней и матерью, когда он убежал из комнаты шофера? Белые женщины, белые южанки. Существуют два правила, которых придерживаются все крэкеры: «Держи негра в повиновении» и «Оберегай белых женщин». По мнению многих негров, именно белые женщины были причиной угнетения негров. И даже он сам начинал склоняться к этой мысли. Хотя чаще он ее отвергал.

В этот день, около четырех часов, всех коридорных созвали в кабинет управляющего. Он восседал за письменным столом, а восемь коридорных стояли перед ним навытяжку. В кабинете были стулья, и Роб хотел было сесть, дать отдых усталым ногам, но, заметив, что никто не садится, остался стоять.

— Ребята, я слышал, будто вы чем-то недовольны, — начал управляющий. Это был здоровенный мужчина, ему бы скорее пристало пахать землю. Красивый синий костюм, казалось, стеснял его движения. Серые кошачьи глаза блуждали по лицам служащих.

— Если вы чем-то недовольны, если вам что-нибудь здесь не нравится, прямо скажите об этом. Мы не хотим держать служащих, которые вечно дуются и чем-то недовольны.

Мистер Бьюсси сделал паузу и оглядел всех, но никто не клюнул на эту приманку.

— Ну как, ребята, будете говорить или предпочитаете таиться от меня?

Роб ждал, что кто-нибудь заговорит. В раздевалке они вечно ворчали то по одному, то по другому поводу. Вот сейчас бы им и высказаться! Но все словно воды в рот набрали. От возмущения Роба даже в жар кинуло. Все они старше его и работают здесь дольше, чем он. Какого же дьявола они молчат? Серые глаза управляющего скользили по лицам, вызывая людей на разговор.

— Ну, ребята, говорите, — повторил белый. — Бояться тут нечего!

Роб Янгблад не боялся, однако его прошиб пот. Черт побери этих ребят! Неужели они хотят, чтобы он заговорил первым?

— Сэр… — начал было он, но в тот же миг Эллис Джорден больно наступил ему на ногу, словно пригвоздил к полу.

Мистер Бьюсси взглянул на Янгблада.

— Ты что-то хотел сказать, малый?

— Нет, сэр. — Роб ненавидел и этого белого и самого себя.

— Но кто-то вот из вас сейчас заговорил. Кто же, ну?

— Нет, сэр, — сказал Роб. — Это я кашлянул, вот и все.

Управляющий еще раз оглядел коридорных.

— Ну что ж, ладно. В таком случае сейчас вам кое-что скажет Лерой. Слушайте его внимательно! Янгблад словно оцепенел, когда дьякон Дженкинс вышел вперед. Его морщинистое лицо сейчас вытянулось, как кожа на барабане, и он совсем не был похож на гордого, самоуверенного главу баптистской церкви Плезант-гроува.

— Подойди сюда, Лерой! Подойди ко мне, чтобы всем было хорошо слышно! — Дьякон зашел за стол. Он вытащил из кармана листок бумаги, сначала поглядел на коридорных, затем, не торопясь, заглянул в свой листок.

— Ребята, мне поручено довести до вашего сведения о некоторых изменениях в правилах внутреннего распорядка.

Роб потупился. Потом посмотрел на дьякона и закрыл глаза. У него было сильное желание повернуться и выйти из кабинета.

— «Пункт первый, — начал читать Лерой, — отменяются перерывы в сменах. Каждый коридорный должен работать ежедневно по двенадцать часов подряд».

Роб глубоко дышал, словно желая дать выход клокотавшей в нем ненависти к мистеру Бьюсси. У него было такое ощущение, будто этот белый приказал Лерою снять штаны на глазах у всех.

— «Пункт второй. В случае, если кому-нибудь из коридорных необходимо будет уйти на час-два, он не имеет права, как прежде, самостоятельно находить себе подмену. Отныне он обязан обратиться по этому вопросу к старшему коридорному или к самому управляющему.

Пункт третий. В последнее время замечено много опозданий. Отныне за каждое опоздание свыше пятнадцати минут будет вычитаться из жалованья пятьдесят центов.

Пункт четвертый. Воспрещаются сборища в помещении раздевальни. По окончании работы каждый должен быстро переодеться и покинуть гостиницу».

Дьякон Дженкинс кончил читать. Пот лился градом по его лицу. Он поглядел на своих подчиненных, особо задержав взгляд на Робе, потом покосился на управляющего. Роб наблюдал за ним, и ему хотелось плакать. Он ненавидел дьякона за то, что тог согласился выступить в подобной роли, но вместе с тем и жалел его. Он сам не мог толком разобраться в своих чувствах.

— Очень хорошо, Лерой. Большое спасибо. Ну как, ребята, есть у кого-нибудь вопросы?

В кабинете громко звенела тишина.

— Ладно, ребята. Идите работайте. И запомните, что мы требуем от каждого нашего служащего, чтобы он свято выполнял все правила внутреннего распорядка отеля «Оглеторп». У нас самый вышколенный персонал во всей Джорджии, мы этим очень гордимся и надеемся, черт побери, что таким он и будет постоянно. И мы не потерпим, чтобы наши служащие агитировали кого-то и брюзжали, как шайка коммунистов. Если у тебя что на уме, будь мужчиной, приходи и говори открыто — мне или Лерою.

«То ребята, то вдруг мужчины, — подумал Роб. — «Малый… малый., малый… день и ночь только и слышишь «малый», сколько бы лет этому «малому» ни было и кем бы он ни работал!»

— Ну так, все идите трудиться! — приказал мистер Быосси.