Халлдор Лакснесс - Возвращенный рай

На одном хуторе, если он под счастливой звездой, хорошая лошадь рождается только раз в человеческую жизнь, на другом этого не случается даже раз в тысячу лет. С моря — через пески и болота — доносится все тот же шум, что и тысячи лет назад. К концу сенокоса появляется кулик-сорока в красных сапожках, в черной шелковой накидке поверх белой рубашки; он важно разгуливает по скошенной траве, посвистывает и удаляется. Все эти тысячелетия пес — неизменный друг крестьянского двора — чувствует себя самой главной фигурой, когда по утрам, сытый, с высунутым языком, он бежит рядом с пастушонком, сопровождая его к дойным овцам. В такие летние дни с соседних хуторов доносится тоненький звон: это точат косы. К дождливой погоде обычно коровы на выгоне укладываются на землю, и, уж если все ложатся на один бок, дождя не миновать; и другая примета — к засухе: коровы одиннадцать раз подряд мычат на закате. Извечно одна и та же история.

Когда Крапи исполнилось три года, Стейнар надел на него уздечку — так легче было его ловить. Конь теперь пасся у дома на траве, вместе с прочими лошадьми, нужными в хозяйстве. Этим же летом его объездили и научили идти рядом с лошадью, несущей всадника. А в следующую весну хозяин стал приучать его к седлу. В длинные светлые ночи он угонял скакуна далеко за пределы своих полей и пускал в галоп. И когда в предрассветной тиши раздавался приближающийся стук копыт, оказывалось, что не все на хуторе одинаково крепко спят. Иногда на пороге появлялась девочка в нижней юбке с только что надоенным молоком в ведре. Из-за ее спины выглядывал босоногий викинг, спящий всегда с Топором Риммугигуром — Великаншей Битвы — под подушкой.

— А есть ли у кого-нибудь лучшая лошадь в округе? — спрашивал мальчик.

— Долго бы пришлось искать, сынок, — отвечал ему отец.

— А правда, что она волшебная? — спрашивала девочка.

— Думаю, что все лошади такие. Во всяком случае, лучшие из них.

— А может она скакать по небу, как лошадь в сказках? — спрашивал викинг.

— Ну конечно, мой мальчик. Если только господь бог ездит на лошадях, я уверен, что да.

— А может когда-нибудь родиться еще такая лошадь в округе? — спросила девочка.

— Я не очень уверен в этом, — отозвался отец. — Во всяком случае, не скоро. Зато я уверен в другом — пройдет немало времени, прежде чем здесь, в округе, родится другая маленькая девочка, которая озарит свой дом светом так, как озарила мой дом ты.

В Исландии готовились торжественно отметить славный юбилей — тысячелетие со дня основания государства; по этому поводу будущим летом в Тингведлире у реки Эхсарау должен состояться большой праздник. Говорили даже, что на это торжество приедет из Дании король Кристиан Вильхельмссон, чтобы передать исландцам грамоту, дарующую право на самоуправление, которое, по мнению исландцев, всегда им принадлежало, вот только датчане никак не хотели признать его за ними. И с того момента, как Кристиан вступит на нашу землю, согласно конституции, Исландия будет называться королевской самоуправляемой колонией. Это известие с радостью встретили в каждом крестьянском доме, считая, что оно лишь предвестие еще больших радостных новостей.

А сейчас речь пойдет о том, как один летний день, незадолго до начала сенокоса, принес много хлопот собаке на хуторе Лид в Стейнлиде. Заслышав цоканье копыт, доносящееся с большой дороги, Снати вскочил, зло ощетинившись, прыгнул на торфяную крышу, как делал всегда в самых серьезных случаях, и залился лаем; наверное, такой лай можно было услышать у входа в пещеру Гнипахеллир в стародавние времена. [3] Намек на эпизод из «Эдды». А вскоре Лид заполнили гости, прибывшие на лошадях; в этих краях главные дороги шли через хутора и ими пользовались все. Когда Снати взбирался на крышу, обитатели хутора знали — к ним пожаловали не пешие путники, а важные господа.

Дело рассказчика — познакомить читателя с героями до того, как они появятся на сцене, и я охотно делаю это. Во двор въехали верхом два важных господина, сопровождаемые множеством лошадей и всадников; один из них был окружной судья Бенедиктсен. В этом рассказе нет возможности объяснить цель его приезда, ибо у начальства всегда бывает много различных поводов для визитов. Этот судья состоял на службе всего два года, он был молод и прибыл в округу прямо со студенческой скамьи. Почти все здесь считали судью поэтом, а некоторые осведомленные люди, стремившиеся не отставать от моды, называли его «идеалистом». До сих пор в Исландии не было идеалистов, и старики не понимали этого слова; но им казалось, что судья и впрямь отличается от тех судей, которые водились в стране раньше, и они прозвали его «слугой двух господ». Второй гость, Бьёрн из Лейрура, выбился в поверенные из низов. Он рано пришел к выводу, что исключительные способности и качества, которыми он наделен в отличие от других людей, могут избавить его от необходимости пасти скотину или ловить рыбу. В молодые годы Бьёрн обучался торговому делу при оптовой фирме в Эйрарбакки и несколько лет вместе со своими хозяевами прожил в Дании. Вернувшись домой, он заделался писарем при престарелом судье в Хове, получил от него несколько заброшенных хуторков на побережье — Нора, Болото, Слякоть и другие со столь же непритязательными названиями. Он объединил их в один хутор, выстроил большой дом, женился на деньгах и завел немало прислуги. К тому времени, когда начинается наш рассказ, Бьёрн давно уже не служит писарем. Он выполняет всевозможные поручения судей, а сейчас разъезжает по стране, имея полномочия от шотландцев закупать для них лошадей и овец за золото. Бьёрн из Лейрура часто возит с собой золото в плотных кожаных сумках, прикрепленных к седлу. Он скупает также остовы разбитых кораблей на южном побережье страны — иногда с аукциона, а подчас просто по сговору с высшими чиновниками. И Бьёрн всегда тут как тут, если кто-нибудь вынужден распродавать свое имущество — то ли нуждаясь в деньгах, то ли из-за убытков или какой-либо другой беды. Он уже прибрал к рукам много дворов, и не только в своей округе, но даже в отдаленных районах страны. Куда бы ни приехал Бьёрн из Лейрура, он отбирает самых лучших скаковых лошадей, не торгуясь, расплачивается золотом. Он неутомимый наездник, и самый трудный путь ему нипочем. Обладая самыми выносливыми лошадьми, он не раздумывая пускается вброд через озера и реки, будь это днем или ночью. Но хотя Бьёрн из Лейрура уже в годах, ему так и не удалось добиться доверия крестьян у себя в округе. Чем дальше от родных мест, тем более его ценят, тем большей популярностью он пользуется.

Бьёрн подружился с судьей Бенедиктсеном тотчас, как только тот приехал сюда, подарил ему лошадей, коров и земельные участки, затем стал его постоянным спутником. Нередко Бьёрну из Лейрура оказывалось по пути с судьей, когда тот разъезжал по своим служебным делам. Они вступали в оживленные разговоры с хуторянами, хохотали, причем водкой баловались редко, все больше коньяком да понюшками доброго табака.

Читать дальше