Марк Твен - Приключение Гекльберри Финна (пер. Ильина)

— Для меня все случившееся большой сюрприз, которого я никак не ожидал, а потому и подготовиться к нему не успел, тем более, что нас с братом преследовали несчастья, — он сломал руку, а багаж наш прошлой ночью по ошибке отправили на берег в городке, стоящем несколько выше вашего. Я — Гарвей, брат Питера Уилкса, а это его брат Уильям, он ничего не слышит и не говорит, а теперь и знаков мне подавать почти не может, поскольку одной руки для этого мало. Мы действительно те, за кого себя выдаем и через день-другой, когда сюда привезут наш багаж, я смогу это доказать. А до того времени я ничего больше говорить не стану, — просто поселюсь в гостинице и буду ждать.

Тут он и новый бессловесный болванчик развернулись и ушли, а король рассмеялся и забалабонил:

— Руку сломал — весьма правдоподобно, не так ли? И весьма удобно — для мошенника, которому пришлось бы знаки подавать, а он их языком не владеет. Багаж они потеряли! Превосходно, и чрезвычайно изобретательно, к тому же, — с учетом всех обстоятельств !

И опять засмеялся, и все прочие тоже, кроме трех-четырех, ну, может, полудюжины человек. Одним из них был доктор, другим — востроглазый такой, только что сошедший с парохода джентльмен со стареньким ковровым саквояжем в руке. Вскоре я понял, что это вернувшийся из Луисвилля адвокат Леви Белл, он вполголоса разговаривал с доктором, оба посматривали на короля и кивали друг другу. И был еще один — здоровенный дядька, пришедший с толпой, молча выслушавший старого джентльмена, а теперь слушавший короля. И когда король умолк, этот здоровяк спрашивает у него:

— Скажите-ка, если вы Гарвей Уилкс, то когда вы в этот город приехали?

— За день до похорон, друг мой, — отвечает король.

— И в какое же время?

— Под вечер, за час или два до захода солнца.

— А на чем?

— Мы прибыли из Цинциннати на пароходе «Сьюзен Белл».

— Ладно, а как же тогда получилось, что утром вы подплывали к Пинту — в челноке?

— Я не был утром в Пинте.

— Врете.

Сразу несколько человек подскочили к нему и попросили не разговаривать так со старым человеком, да еще и проповедником.

— Проповедником, чтоб я сдох. Пройдоха он и врун. Он был тем утром в Пинте. Я ж там живу, правильно? Ну так вот, и я там был, и он тоже. Я его видел. Он плыл в челноке с Томом Коллинсом и каким-то мальчишкой.

А доктор спрашивает у него:

— Вы бы узнали того мальчишку, если бы снова увидели, а, Хайнс?

— Может, и узнал бы, не знаю. Хотя — вот же он стоит. Ну точно, он.

И указывает на меня. А доктор говорит:

— Соседи, я не знаю — мошенники ли та новая парочка, но, если эти двое не мошенники, то я идиот, да и только. По-моему, мы просто обязаны позаботиться о том, чтобы они не удрали отсюда, пока мы во всем не разберемся. Пойдемте, Хайнс, и все прочие тоже. Отведем их на постоялый двор и устроим очную ставку с двумя другими — думаю, что-нибудь мы с вами да выясним и довольно скоро.

Людям эта мысль понравилась — кроме, разве что, друзей короля, и все пошли к постоялому двору. Солнце уже почти село. Доктор вел меня за руку, вел по-доброму, однако держал крепко.

Пришли мы в гостиничку, заняли самую большую ее комнату, зажгли несколько свечей, позвали двух приезжих. И доктор говорит:

— Я не хочу быть слишком суровым к первым двум, однако думаю, что они жулики и что у них могут иметься соучастники, о которых нам ничего не известно. А если это так, соучастникам ничего не стоит удрать, прихватив с собой мешок с золотом Питера Уилкса, верно? Если же они не жулики, то не станут возражать против того, чтобы мы послали кого-нибудь за деньгами и держали их у себя, пока они не докажут свою правдивость — ведь так?

И с этим все тоже согласились. Ну, думаю, загнали они моих бандитов в угол, да еще и с самого начала. Однако король всего-навсего соорудил скорбную мину и говорит:

— Джентльмены, я и желал бы, чтобы деньги были там, в доме, ибо не в моей натуре противиться открытому, честному и доскональному разбирательству, но, увы, денег там нет, вы можете, если вам будет угодно, послать туда кого-нибудь для проверки.

— А где ж они тогда?

— Видите ли, когда моя племянница отдала их мне на хранение, я спрятал деньги в соломенный тюфяк моей постели, полагая, что сдавать их в банк на те несколько дней, какие мы здесь пробудем, бессмысленно, и что моя постель место надежное, — мы же не привыкли к неграм и думали, что они так же честны, как наши английские слуги. Однако на следующее утро негры, едва я спустился вниз, похитили мешок, а я, продавая их, пропажи еще не хватился, и негры увезли деньги с собой. Мой слуга может подтвердить все это, джентльмены.

Доктор и еще кое-кто восклицают: «Чушь!», да и остальные, вижу, королю не шибко поверили. Один из них спросил у меня, вправду ли я видел, как негры деньги воруют. Я ответил — нет, я видел, как они крадучись покидают комнату и торопливо уходят, но ничего плохого не подумал, решил, — они испугались, что разбудили моего хозяина, ну и спешат убраться, пока он на них не набросился.

Других вопросов мне задавать не стали. Только доктор повернулся ко мне и спросил:

— И ты тоже англичанин?

Я говорю — ну да, а он и несколько других рассмеялись и снова сказали: «Чушь!».

Ну вот, и пошли расспросы — час, другой, — об ужине никто и не заикнулся, да, по-моему, и не вспомнил даже, а все только задавали и задавали вопросы и скоро вконец запутались. Сначала они попросили короля про его жизнь рассказать, потом старого джентльмена — про его, и тут уж любой, кроме самого предвзятого обормота понял бы, что старый джентльмен правду говорит, а король врет. Потом и до меня черед дошел — расскажи, мол, что знаешь. Король бросил на меня такой взгляд, что я враз понял, чьей стороны мне лучше держаться. И стал рассказывать про Шеффилд, про нашу тамошнюю жизнь, про всех английских Уилксов и так далее, однако особо далеко зайти не успел, потому что доктор начал посмеиваться, а адвокат Леви Белл сказал:

— Довольно, мой мальчик, я бы на твоем месте не тужился так. Сколько я могу судить, врать ты еще не научился, и получается это у тебя плоховато — похоже, ты мало практиковался. Совсем никудышно получается.

Комплимент его мне не так чтобы сильно понравился, но я все равно был доволен — отвязались они от меня и на том спасибо.

А доктор начал, обращаясь к адвокату:

— Если бы вы, Леви Белл, были в городе с самого начала…

Но тут встрял король — протянул адвокату руку и говорит:

— А, так вы старый друг моего бедного покойного брата, тот, о котором он мне так часто писал?

Адвокат руку его пожал, и улыбнулся приятно, и они поговорили немного, а после отошли в сторонку и еще поговорили, вполголоса, а потом адвокат сказал, уже во весь голос: