Эмма Донохью - Падшая женщина

Почти нехоженая тропинка была усеяна засохшими коровьими лепешками. Они напоминали темные тучки на зеленом травяном небе, в некоторых застыли крохотные лужицы, оставшиеся после недавнего дождя. Дальше тропинка становилась довольно каменистой. Через несколько секунд Дэффи вдруг услышал шорох гравия и обернулся. Мэри Сондерс стояла на одном колене, и на ее юбке красовалось грязное пятно с прорехой посередине. И даже не вскрикнула, подумал он и невольно рассмеялся.

— Чума на твою голову, — огрызнулась она.

— Это всего-навсего маленькая дырка.

— Это всего-навсего мое лучшее синее платье.

— Зачем же ты полезла за мной в своем лучшем синем платье? — Он подал ей руку, чтобы помочь встать, и еще раз, когда нужно было перебраться через кучу камней. — Это Кимин, — пояснил Дэффи.

— Я еще никогда не взбиралась на гору, — задыхаясь, сообщила Мэри.

Он снова расхохотался. Он даже не помнил, когда смеялся так последний раз.

— Это не гора! Эх ты, девчонка. Кимин не более чем холм, да и то низкий. А вот там… — он махнул рукой в сторону Монмута, который казался совсем крошечным, — вот там — гора.

Зеленое на зеленом, с белыми горошинами овец. Дэффи подождал, пока ее глаза не отыщут очертания горы, ее длинный хребет и острую вершину. На фоне ясного неба и с такого расстояния серо-голубой камень казался почти прозрачным.

— Она тоже не самая высокая, но все равно красавица, — заметил он.

— Как она называется?

— Скиррид. Они словно три спящих чудовища: Сахарная Голова, Блориндж и Скиррид.

— А ты на нее поднимался?

— На Скиррид? Да, поднимался.

Мэри прикрыла глаза рукой.

— Мне только непонятно, зачем вообще надо карабкаться на огромную скалу? Только затем, чтобы скатиться с обратной стороны?

— Чтобы знать, что ты там был, — сказал Дэффи.

Она неуверенно нахмурилась.

— Все склоны там поросли мхом и черникой. Когда я забрался на самый верх, то чуть не умер от страха. Ведь гребень горы шириной не больше кровати, — заторопился он, заметив ее насмешливый взгляд. — Но я все равно прошел по нему до конца.

Мэри сдвинула брови.

— Но зачем?

— Я хотел набрать земли с того места, где раньше стояла часовня. Считается, что это священная гора.

— И набрал?

— Целую сумку. Она лежит у меня в сундуке, — признался Дэффи. — Говорят, она отгоняет болезни — если рассыпать ее под кроватью. И успокаивает дух мертвых — если бросить горсть на гроб.

Мэри язвительно улыбнулась:

— Значит, и ты, такой умный и начитанный, веришь в эти суеверия!

Дэффи смущенно усмехнулся:

— Не то чтобы я в это верил… но лучше уж подстелить соломки. И там, на горе, какой-то особенный воздух, словно и правда святой. С вершины видно целых девять графств.

Он подумал, что сейчас она попросит их назвать, но Мэри только огляделась по сторонам.

— А почему некоторые поля огорожены, а другие нет? — спросила она.

— А, — важно сказал Дэффи. — Сейчас ты видишь, как пишутся скрижали истории. — Он искоса взглянул на нее, чтобы увидеть, произвела ли фраза впечатление, но наткнулся на ее презрительную улыбку. — К тому времени, как мы умрем, ты и я, каждый дюйм почвы в Британии будет приспособлен под сельское хозяйство. Общинных земель не останется. Именно так семья Гвин потеряла все, что имела, — добавил он. — Они пасли свиней на общинных землях в Чепстоу, а потом землевладелец закрыл их для других.

— Выходит, эти изгороди — зло?

Дэффи грустно покачал головой:

— Сложно сказать. Для прогресса это естественно, а мы не можем стоять у него на пути.

Мэри рассеянно кивнула.

— Я могу дать тебе хорошую книгу, как раз об этом, — предложил он.

— Где мне взять время на книги? — Ее губы дрогнули в улыбке.

— А вот это уже невежество! — с укором сказал Дэффи. — Так называемое женское образование в наши дни ужасающе несовершенно. Я заметил, что у тебя выдающийся ум…

— Именно, — перебила Мэри. Ее черные глаза ехидно блеснули. — Поэтому я могу думать сама, а не повторять премудрости из книг.

Над их головой пролетела ворона. Мэри задрала подбородок и проводила ее взглядом.

Дэффи произнес какое-то слово, осторожно и выразительно, словно пробуя его на вкус.

— Прошу прощения?

— Так мы называем ворону по-валлийски.

— Какая ерунда, — презрительно заявила Мэри. — Ты вычитал это в книжке?

— Нет, слышал от бабушки.

Мэри посмотрела на растрепанную птицу — она уселась на куст неподалеку.

— Не сказать, что красавица, а? — пробормотала она.

— Да, но вороны — умные и сообразительные птицы.

— Грязные и надоедливые.

Дэффи снова покачал головой, удивляясь тому, как мало она знает.

— Конечно, любая ворона обязательно украдет то, что блестит, но при этом у них прекрасное чувство юмора — хочешь верь, хочешь нет. И еще они знают всякие штуки.

— Какие еще штуки?

— Когда пойдет дождь, например.

Мэри закатила глаза.

— И говорят, они могут предсказывать будущее. Не сказать, что я в это верю… но я читал, что одна ворона прожила целых сто лет.

— В книгах полно врак, — засмеялась она.

Ворона подлетела поближе, словно хотела послушать, как ее хвалят. Она устроилась на изгороди, ухватив ее когтистыми лапами, — как будто объявила ее своей собственностью — разинула клюв и испустила хриплый крик.

— Кстати, ворон убивать нельзя, — сказал Дэффи.

— Но фермеры убивают, разве нет?

— Иногда… но считается, что это дурная примета. Она может вернуться ночью, когда ты будешь спать, и выклевать тебе глаза.

Мэри снова засмеялась, но он расслышал в ее голосе нотки страха.

— Это совсем не такие вороны. Я видела воронов в Тауэре, в Лондоне — это огромные страшные птицы, с изогнутыми клювами.

— Ты забыл, что я из Лондона, парень, — передразнил Дэффи.

Так она сказала в самый свой первый день в Монмуте. Было трудно заставить Мэри Сондерс покраснеть, но он мог поклясться, что сейчас ее скулы немного зарумянились.

— Конечно, если прожить всю жизнь в забытом богом углу, то сложно себе представить, что ты теряешь, — высокомерно произнесла она и, не давая ему возразить, продолжила: — В Лондоне есть такие вещи, для которых у тебя даже слов не найдется, несмотря на всю твою ученость и все твои книжки! Там… стены в комнатах обиты такими шелками и атласами, что ты и вообразить не можешь!

Дэффи вдруг нагнулся, сорвал маленький хрупкий белый цветок и протянул его Мэри.

— Анемона, — сказал он и заставил ее несколько раз повторить название, пока она не произнесла его правильно. — Найди мне шелк, который будет нежнее этих лепестков.

Мэри скривила губы.

— Мы с миссис Джонс можем вышивать самые прекрасные цветы на свете, и нам не надо искать их в грязи.